Гавряев Витальевич - Просто Иван

   Броневик остановился слишком резко. Кто-то не удержался и упал, были и те, кто подтверждая закон инерции - больно приложился ... проще говоря, после такой остановки, все ругались знатно: на зависть портовым рабочим. Прошлись матом, начиная от родственников пресловутого водителя и особого мнения относительно навыков его вождения, заканчивая упоминаниями всех святых. Особенно в этом искусстве выстраивания нецензурных слово оборотов усердствовал Быков. Во время движения, бедолага стоял возле заднего люка, поэтому пролетел добрую половину десантного отсека и не расшибся только благодаря тому, что удачно на кого-то упал. А Ромашов, как ни в чём не бывало, пробубнил:

   - И правда командир, замени меня. Голова кружится, перед глазами всё плывёт, мо́чи нет терпеть такое. Могу в любой момент отключиться.

   Стоянка немного затянулась, так как слева по движению, лес немного отступил, образуя некое подобие чистенькой полянки и было единодушно решено, пользуясь вынужденной остановкой, упокоить на ней своих убитых. Так что вскоре все те, кто сильно не страдал от ран, имеющимися в броневике лопатами выкопали могилу на троих погибших товарищей. Дело в том, что смертельно раненый Леонид Григораш почил через десять или пятнадцать минут после того, как отряд с боем вырвался из окружения. Пока копали могилу, Фёдор, он же в этом выходе и зам Ивана, и наскоро подготовленный Смирновой санитар, ещё раз проверил, всем ли нуждающимся в полном объёме была оказана необходимая помощь. Судя по его довольной мимике, благодаря которой у Ивана возникла ассоциация, что в этот момент, Михеев стал похож на кота, которому удалось безнаказанно полакомиться забытой на столе сметаной. В общем, судя по его блаженной улыбке, в помощи больше никто не нуждался.

  - Ну что Федя, много у нас потерь? - Поинтересовался командир у своего подчинённого, когда тот повторно его осматривал и поморщился от весьма болезненного надавливания, вызвавшего боль, в весящей на перевязи руке.

  - Трое погибли, а ранены все - без исключения: даже меня слегка задело. Слава богу, серьёзных ран больше ни у кого нет. - Вот только Ромашову нужно как можно больше лежать. Пуля чиркнула по голове: коробочку не пробила, но подозреваю, что всё окончилось сотрясением мозга. Наш малой проводник рассказывает, что когда он заглянул в БТР, то притаившийся в кузове немец, как раз собирался добить лежащего без сознания Ромашова. Ну а наш малец, с ходу приложил фашиста прикладом твоей винтовки. После чего привёл Ваську в чувства...

   Видимо сообразив, что сболтнул лишнее, Фёдор стушевался - что было на него не похоже и, понизив голос проговорил:

  - Только Иванович, ты это. Мальца то, шибко не ругай. Он знаешь как по этому поводу переживает, он видел как ты бережно относишься к своей мосинке. Вот и грызёт ногти в ожидании неизбежного нагоняя.

  - Не переживай. Я его за то, что он спас жизнь своего боевого товарища даже поощрю.

   Далее. Стоя над погребальным холмом, Иван, держа траурную речь, клятвенно пообещал, что смерть его боевых товарищей будет отомщена, и это не было пустыми и пафосными словами. Чувство, грызущее сердце и вопящее: - 'Почему ты жив, а они нет?! Что ты сделал не так‟?! - Это чувство металось, терзало грудь, требуя выхода. А им, могла быть только месть тем, кто принёс войну на твою землю, как говорится - око, за око. И желательно, взыскать с виновных по этому счёту, с лихвой. Как бы не кричали либералы будущего о том, что призывы убить немецкого фашиста там, где ты его увидел антигуманны. Но те, якобы хорошие ребята, на своих штыках несли смерть и страдания - так что они о каком гуманизме к этой вооружённой своре не может быть и речи. Сострадание и прочее будет после: когда враг будет обезоружен, или обе стороны перестанут смотреть друг на друга через прицел. И не секундой ранее.

   Снова мимо проплывают тени еле различимых в сумерках деревьев. Трофейная машина, урча прожорливым двигателем, неспешно едет по дороге. Время шло и вот в бак были перелиты всё найденное в нескольких канистрах топливо и когда оно закончится, то придётся бросать эту махину и продолжить дальнейший путь пешком.

  -... Дядя Володя, вот скоро будет железнодорожная ветка Брест - Барановичи. Через неё мы всё равно не переедим. Придётся бросать нашу добычу и идти дальше пешком. Но там легче, там уже наш лес - родной.

  - Хорошо паря, ты говори, говори: не останавливайся. - Сосредоточенно следя за дорогой, отвечал Быков. - Да главное, требуй чтобы я тебе отвечал: не приведи господь мне уснуть за баранкой.

   Все остальные давно спали. Единственным кто слушал этот разговор не о чём, был Иван, ему не давали уснуть мысли об его товарищах. Он переживал, всем ли группам удалось вырваться из окружения, и жизнями скольких людей пришлось за это расплачиваться?

  - Да, да. Глядите, мы уже приехали! Глушите мотор! - В голосе молодого проводника мгновенно зазвучали радостные нотки. - Видите, мы выехали на просеку! Как раз, здесь и идёт одноколейка!

   В подтверждение этих слов, как только воцарилась тишина, и привыкшие к шуму двигателя люди стали просыпаться: по рельсам, с шумом промчалась дрезина. Благо из-за ночной тьмы и скорости движения, заметить партизан было не возможно. Однако пассажиры бронетранспортёра притихли и молча смотрели в след техническому транспорту. Первым наступившую тишину нарушил Иван:

  - По идее за ней вскоре должен проследовать поезд. И судя по направлению, я думаю, что он не будет порожним.

  - А толку? - Слабым голосом пробубнил Ромашов. - У нас всё равно взрывчатки нет.

  - А вспомни, - не задержался с ответом Непомнящий, - когда мы обсуждали как можно вести борьбу с вражескими эшелонами, то Гордеев предложил подкапывать под путями насыпь. Вот давай сейчас этот способ и опробуем. Лопаты то у нас есть.

  - Во-во! - Вклинился в разговор Быков. - А я, возле подкопа поставлю это стальное чудище: если крушение состоится, то после такого, его только в переплавку отправлять. А то не хочется ганцам оставлять такой технику которую они смогут снова использовать.

   Сказано, сделано. Разгруженный Sd Kfz 250 стоял в выбранном для него месте, Ромашов, которому от тряски стало хуже, вместе с парой бойцов был переведён через насыпь и они дожидались своих товарищей в леске. А остальные бойцы, с неистовой спешкой преступили к подкопу. Им бы в этом деле не помешали кирки, но их не было. Вот уже тяжело зашумели рельсы, оповещая о приближении тяжелогружённого состава, а люди всё копали и копали утрамбованный грунт.

  - Всё! Отходим! - Крикнул Непомнящий, когда увидел, как в ночной мгле замаячил огонёк приближающегося поезда.