КОМ: Казачий Особый Механизированный - Ольга Войлошникова
Посмотрел я на свою улыбающуюся кралю, да на следующую площадку, лесополосой от дороги отделённую, и свернул.
Она головой крутит:
— А тут что?
А я наклонился к её ушку и говорю страшным шёпотом:
— А тут, девочка, я тебя съем…
Она только пискнула:
— Нельзя до свадьбы!
А я:
— Целоваться можно. Батюшка разрешил!
Ну и… Нет, лишнего себе не позволил, но зацеловал прям допьяна. Ладно, честным буду: титечки потрогал немножко. Но она уж не возражала.
СВАДЕБНОЕ
Следующие десять дней конвоя прошли для меня, натурально, как сон пустой. На полном автомате выполнял все необходимые действия — а мысли все о ней. Приехал — сразу до воздушного порта, туда с шагоходами можно, Афоне объявился, что дома я. Он сразу Витале с Олежей позвонил… А я сижу на стуле напротив, глазами хлопаю:
— Я, если прямо-то говорить, лучше бы к Серафиме забежал.
— Дак нельзя тебе к ней сегодня! — всплеснул руками Афоня. — День перед свадьбой — ни-ни. Да у неё сейчас своя вечеринка собирается, девическая, туда всё равно мужчин не пускают. Так что, братец, оставляй здесь шагоход — и поехали!
И, как говорится, понеслась… Я и так уставший и шалый был, а как выпил немного… всё в кучу смешалось. Помню, цыгане с медведём мелькали, музыка гремела и шампанское в ведре со льдом — бутылок пять, наверное.
Утром проснулся — мама дорогая… Хорошо, я очистительным заклинанием в походах навострился пользоваться.
— Не паникуем, братцы! — Олег сидел прямее всех, держась за голову. — Кто найдёт мою визитку*, тот спасёт всех нас от раскалывания головы.
* Визитка —
в данном случае одежда,
разновидность сюртука
с расходящимися полами,
для парадных случаев.
— А что там? — слабо спросил Афоня, который, кажется, именно на этой визитке и лежал.
— Капли от похмелья. Маман велела каждому выпить по два пузырька.
— То-то я думаю: что мне так твёрдо лежать? — Афоня повозился и извлёк на свет Божий целый патронташик флакончиков красного стекла.
Ага. Маман, значит, предполагала худшее и заготовила тяжёлую артиллерию…
Мы разобрали по пузырьку, раскупорили и слегка чокнулись краями:
— Ну, Илюха, за тебя! — провозгласил Виталя.
Выпили. Посидели.
— Не, давай по второй, — сказал Олег. — Иначе я превращусь в тыкву, не дожидаясь полуночи.
Выпили по второй.
Виталий вложил пузырьки с пробочками обратно в чехольчик-патронташ:
— Да уж. Сегодня мы друзья жениха, и нам понадобится всё наше терпение.
Олег передёрнулся:
— Как вспомню, так вздрогну. Что за дурацкая эта мода, хуже фантов!
Во мне начали шевелиться дурные предчувствия:
— Та-ак… И что там хуже фантов?
— Да конкурсы эти! — сердито, но всё ещё непонятно пояснил Виталий. — Сейчас монетками не отделаешься, хоть целую торбу принеси!
— Я, кстати, наменял тебе специально пятьдесят рублей, — вставил Олег. — Только они дома. Заскочить надо, я заодно переоденусь.
— Погодите, братцы! Какие-такие конкурсы?
— Ну, навроде фантов, только ещё покаверзнее, — наконец-то внятно объяснил Афоня. — И девчонки эти — им бы только над женихом с друзьями поизгаляться. За каждый шажок будут заставлять тебя клоуна изображать, за каждую ступенечку… А у Серафимы-то второй этаж! Ну, сегодня хлебнём полной ложкой!
Я смотрел на него в полнейшем недоумении:
— А что-то я на твоей свадьбе такого не помню?
— Конечно! — усмехнулся он. — А ты помнишь, как я на дирижабле прилетел? И меня на десантной стропе к окну второго этажа спустили? Думаешь, просто так? Я бы и тебе предложил, да нельзя в жилой части города.
— Да-а, — протянул Олег, — жаль, что у нас нет в запасе дирижабля…
— Так у нас есть лучше! — вскочил я, чувствуя возвращающуюся ясность сознания. Даже, я бы сказал, неумолимую ясность. Кажется, второй бутылёк всё-таки был лишним. Или маман специально так рассчитала, чтоб мы и сегодня могли пить, не пьянея?
— Ну? — Афоня смотрел на меня требовательно. — Не тяни!
— «Саранча» же! В особых случаях шагоходам разрешено пересечение черты центра города. А дом у Шальновых хоть и в центре, но всё-таки не в самом, ближе к краю.
— Окна по такой жаре, скорее всего, открыты, — прикинул Витя. — Есть шанс.
— А если запаковались, сидят? — скривился Олег.
— Значит, надо разбудить их любопытство! — хлопнул ладонью по ладони Афоня. — Цыган вчерашних с медведем на часок ангажируем!
— Точно! — обрадовался Виталя. — А тебя, Олег, женихом нарядим!
Олег замер с визиткой в руках и медленно повернул к нему голову.
— Правильно! — захохотал Афоня. — Ты ростом на Илюху смахиваешь и чернявый такой же. Китель наденешь и фуражку — сходу не отличат. Они ж тебя не знают! А наших там не будет!
— Вообще-то меня самой главной подружке уже представили, — попытался привнести ноту здравого смысла я.
— Самая главная как раз с невестой в комнате сидит! — отмахнулся Виталя. — Для последнего и самого решительного выкупа!
Кажется, матушкино зелье разбудило в нас дух авантюризма. Рассчитывала ли она на что-то подобное? Даже если да — не признается ведь.
Итак, приведя себя в приличный торжественный вид, мы приступили к исполнению коварного плана. Зятья мои отправились арендовать цыган, а я — в воздушный порт, потому как именно там вчера был оставлен шагоход. На ходу прикинув, как кратчайшим образом, минуя всего пару переулков, прокрасться к дому Шальновых, я выдвинулся на позицию — глуховатый, заросший лопухами перекрёсток, с которого было видно кусок улицы, где непременно должны были пройти зятья. А вот, кстати, и они!
Приближение «поезда жениха» было видно — и, главное, слышно! — издали. Цыгане (даром что ненастоящие) истово пели и дружно бренчали на разнообразных инструментах. В середине толпы, почти в обнимку с медведем, вышагивал «жених». А правда, издаля на меня смахивает. Двигалась процессия нарочито медленно, чтобы максимально привлечь внимание тех, кто в доме, и заставить глазеть в окна.
Вот цыганская компания грянула развесёлым «ай-нанэ-нанэ-нанай-дра-дану-данай!» Звуки стали тише — по ходу, толпа подтянулась поближе к крыльцу Шальновых (но так, чтобы их можно было увидеть из выходящих на улицу окон). А дежурящий впереди на перекрёстке городовой убедился, что всё в рамках дозволенного, отвернулся, неторопливо пошагал в сторону центра и-и-и… на мою удачу зашёл в какой-то магазинчик!
Пора!
Я двинулся вперёд — споро, но аккуратно,
