Звездная Кровь. Изгой II - Алексей Елисеев
Однако противник отпрыгнул, взмахнул крыльями и тяжело взлетел.
— Бежишь⁈ — рявкнул имп. — От моего праведного гнева не спастись и не скрыться!
Конец речи утонул в рёве автопушки. Снаряды рвали крылья, оставляя зияющие прорехи, но это никак не сказалось на лётных способностях некросфинкса, заставив меня ещё раз, задуматься об отдыхающих в Единстве базовых законах физики.
— Сбежал! — сообщил я в канал ментальной связи.
Гигантская крылатая тень вылетела из колодца и скрылась.
— Тот-Кто-Сражается говорит: не один Восходящий не знает, где начинается и чем кончится его испытание, — веско уронил Мантир, — Но он выходит из него иным, чем входит.
— Где тут испытание? — возразил я. — Некросфинкс чуть не помножил всех нас на ноль. Он намного сильней!
— В этом и есть вся суть Восхождения. Без вызова, нет роста.
— Умрите! — пророкотал откуда-то сверху голос некросфинкса, прерывая нашу дискуссию.
Я непроизвольно задрал голову вверх, пытаясь разглядеть, что там происходит. Прицельная рамка не находила врага, но услужливо отметила группу целей, стремительно к нам приближающихся. Это выглядело даже красиво… Словно падающие звёзды.
100. Список потерь
Как оказалось, вверх смотрел не только я.
— Видел такое раньше. Это серебряная Руна, — сказал Кол. — Называется «Метеорит». Взрыв будет что надо. Мы не успеем сбежать из эпицентра.
— Виториа… — начал говорить я, смотря на обманчиво медленно падающие с лилового неба огненные болиды. — Ты стала близка мне, как друг и боевой товарищ… Хатан-Аба, Кол, я счастлив, что узнал вас. Прощайте все…
— До встречи в Вечности, небесный.
Прощанье вышло скомканным, банальным и дурацким, как, впрочем, и вся эта ситуация, да и взятая взаймы новая жизнь. Серебряная мать её Руна! От неё ни защититься, ни сбежать, сознание просто не искало вариантов — это была гарантированная, стопроцентная смерть. Мне кажется, что и в прошлой жизни я смирился с тем, что мог погибнуть при исполнении, но и тогда, и сейчас жить не просто хотелось, а ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ хотелось. Подсознание и тело с моим сознанием не были готовы соглашаться и принять судьбу с достоинством. И пока разум молчал, память лихорадочно, хладнокровно перебирала варианты. И внезапно сознание заработало в форсированном режиме, начав воспроизводить комбинации.
— Рано сдаваться, мотылёк-однодневка! — лязгнул металлом голос импа внутри моей головы. — Это вы за жизнь не держитесь, а мы, диги, живём долго и становимся в итоге бессмертными артефактами.
Как только в голове сложился ещё неоформленный план действий, я рванул к броневику и… в это время шарахнул первый взрыв. Многотонный имп подбросило, закрутило и швырнуло. Сообщения о повреждениях затопили экран мерцающими алым окнами… Притянутого ремнями безопасности к ложементу меня встряхнуло так, что на мгновенье свет погас. Очнувшись и пошевелившись, почувствовал, что из носа, ушей и рта течёт кровь. В груди что-то отвратительно щёлкнуло и чвякнуло. Хотя как «что»? Ясно… Переломаны рёбра. Благо я под действием лютой боевой химии.
Шанс есть, совершенно холодно отметил я.
— Мы успели! — громыхнул имп. — Ты успел! Но тебе ещё рано погибать, пилот.
— Ви, воспользуйся Руной Имматериального Щита!
Надеюсь, всё сработает, а имп мне усиленно передал мыслеобраз, в котором был реальный способ спастись.
Я толком не знал, насколько хорошо эта Руна защищает от термических, кинетических и радиационных повреждающих факторов, но это лучше, чем ничего.
— Имп, мы на месте?
— Да, спасай себя, мотылёк-однодневка! Я сделаю то, для чего предназначен! Будь достоин!
— Будь достоин, друг!
Я отключился от нейрошлема, бросив болтаться последний на жгуте проводов. Кабина боевого робота выглядела плачевно. Фактически часть условной головы импа была срублена странным клинком алебарды. Однако сейчас через чудовищную пробоину в броне был виден очередной болид метеора и… путь к спасению.
Серебряная Руна-Предмет, которую я никогда до этого не использовал, да и почти забыл про неё — Плащ Мошенника, позволявший использовать телепортацию один раз в древо-день, вытащила меня из эпицентра действия Руны-Заклинания некросфинкса неожиданно легко.
Вот я болтался на ремнях безопасности, и вот уже стоял на балконе, наблюдая с высоты верхних этажей за творящимся адом внизу. Несколько метеоров последовательно попали в металлическую фигуру потрёпанного импа. Естественно, псевдоразумный боевой робот на попадания такой силы не был рассчитан. Металл брони плавился и тёк словно воск свечи, миоэлектрические мускулы горели. Как бы мне ни была сильна психологическая боль от этой картины, но в первую очередь необходимо было позаботиться о себе, как о единственной оставшейся в строю боевой единице. Боль эффективно купировал «Шаг Смерти», принятый накануне. Я использовал свою единственную целительскую Руну. Не уверен, что она поможет мне со сломанными рёбрами, но сейчас иного выбора не было. Но нет, не апокалиптические виды меня сейчас интересовали, а гадский некросфинкс устроивший их своим колдунством. Я с этой неживой тварью ещё не закончил.
В руках из вихря Звёздной Крови материализовалась импульсная винтовка. Оптический прицел услужливо приблизил отвратительную маленькую головку некро-твари. Я переместил перекрестье на последний уцелевший глаз и нажал на инициатор стрельбы. Серия ослепительно ярких вспышек озарила темноту. Разогнанная низкотемпературная плазма спалила глаз и испепелила мозг твари. Неуверенный в том, что это фатальное повреждение для этой груды гниющего мяса, имеющей феноменальные регенеративные способности, я поднялся на разрушенный верхний этаж и сжёг это огромное неподвижное тело до белого пепла, используя импульсную винтовку и свою Руну-Заклинание Огненного Шара.
Когда я закончил, Наблюдатель связался со мной своим излюбленным способом — при помощи информационного окна, но мне было не до наград в данный момент.
Поняв, что непосредственная опасность больше не грозит, я смахнул информационное окно, собрал, не вникая Звёздную Кровь с Рунами, и отправился вниз. Нужно было считать потери… Слёзы непроизвольно катились по моим небритым щекам. Впервые с момента, как очнулся в Единстве с девственно чистой памятью, я плакал от горя и невозможности на что-либо повлиять. Потрёпанное и переломанное тело устало и болело, но душевные терзания были куда сильней.
Имп расплавился и представлял собой оплывшую гору раскалённого и пышущего жаром металлолома. По задумке я должен был прикрыть паромобиль металлическим телом боевого робота, но получилось как получилось. Манипуляторы оторвало ударом метеорита, и тело многотонной машины вдавило броневик в снег, а потом имп расплавился от чудовищной температуры, окончательно похоронив гусеничный транспорт дигов под потёкшей, словно воск, бронёй.
Уныние — смертный грех, напомнил я сам себе. Я потерял товарищей, провалил
