Радиус 227. Книга 3 - Артем Юрьевич Матюшенко

— Так, сами и разберемся, -кивнул Димка, -ну если конечно Ленин, чудесным способом их в ближайшее время не найдет. Зато, если мы их перестреляем, Смирнов ногами топать не станет, спишет на самооборону.

— Ну если только в этом смысле. -задумался Карате.

Действительно, от перекрестка где будет располагаться новый блокпост, до Дубровки-Улуса по грунтовке было недалеко — десятка два километров, по крайней мере доехали быстро. Вот только Колиного знакомого там не оказалось, сказали, что он в одном из стойбищ и проводить парней к нему вызвалось трое парней на конях. Хотя, в том направлении куда показали, уже шла хорошо накатанная дорога да и юрты увидели уже через десять минут езды.

Местный монгольский князек, или бай — кто там у них? -обосновался в богатом заливными лугами междуречье Берлы и Чигислы текущих почти параллельно, назвав это место собственным улусом. Сейчас он находился в большой юрте и пригласил всех зайти и тоже присаживаться. Вот только в воздухе, даже не витало, а застыло желейной массой, какое-то тягостное напряжение. И то, что сопровождавшие их всадники тоже вошли в юрту и встали поодаль, тоже добавило тревоги.

— Здравствуй, Николай! -почти без всякого акцента поприветствовал Бату Карате, — Зачем приехал, говори?

Бату сидел на совсем низеньком табурете, или скорее, скамеечке скрестив ноги и уперев руки в колени и действительно, был похож на какого-то степного вождя — дорогой стеганный халат, на голове войлочная черно-белая шапка, на пальцах несколько больших золотых перстней. Лицо с бородкой, широкое, но не круглое — скорее скуластое, грубоватое и взгляд цепкий, с прищуром. Рядом с Бату сидел еще какой-то монгол в национальном халате, а вот позади стоял человек в натовском камке и разгрузке, причем руку держал на рукояти пистолета который находился в закрепленной на груди открытой кобуре. Монгол кивнул и для гостей поставили точно такие же широкие, но низкие скамеечки.

«Телохранитель? Тоже азиат, но точно не монгол! У этих морды круглые, коричневые от солнца и ветра, а этот белокожий и породистый, словно дирижер симфонического оркестра в цехе сталеплавильщиков. Больше на корейца или японца смахивает.»

«Карате, вроде говорил, что Бату лет сорок — сорок пять? Нет, постарше выглядит.» -подумал Димка.

— Здравствуй, Бату! -поздоровался и Карате, — Саню ты видел, а это Дмитрий, тоже мой друг и компаньон.

— Зачем приехали? -не слишком вежливо, еще раз спросил местный князек, теперь обведя всех взглядом.

— Ты чего, Бату, не с той ноги встал или проблемы? -вопросом на вопрос ответил Николай, но пристальный взгляд продолжал сверлить парней и хмыкнув продолжил еще раз взглянув на нахмуренное лицо монгола, — Да думали, у тебя помощи попросить, человечка одного ищем, но смотрю ты не в духе сегодня?

— Что, за человек, говори?

— Роман Ишкаев, бывший сотрудник института, ну ты знаешь про Асинский филиал и поисковиков. В нескольких убийствах его подозревают. Наворотил дел и свалил. Он и дружок его. Говорят, в Шуудане видели, думал подскажешь к кому там обратиться, чтобы помогли с информацией.

— Только за этим приехал? -прищурил глаза монгол, — Не обманывай!

— Да зачем, еще-то? Ничего не понимаю, мы же в хороших были, что случилось, Бату?

Монгольский князек местного разлива еще посидел молча, что-то обдумывая, а потом спросил прямо:

— Николай, ты о пропаже моего племянника в курсе, знаешь что-то?

— Да какого племянника? Я даже не знал, что у тебя племянник есть. Мальчонка пропал, что ли? Сколько лет?

Бату еще посидел с полминуты прикрыв глаза и думая о чем-то своем, а потом решительно встал и сделав шаг к Николаю положил руку тому на плечо.

— Прости, друг, плохо подумал! Слишком вы неожиданно приехали.

— Ты расскажешь, что произошло? -тоже поднявшись попросил Коля.

Монгол, что-то сказал на родном языке и паренек стоявший у входа, один из тех, что сопровождали их на конях, кинулся прочь, но уже через полминуты появился с большим чайником и большой глиняной миской в другой руке, которая была заполнена желтоватыми шариками. Сбегал еще раз и принес кувшинчик и еще одну миску с кусочками сот. К гостям придвинули такой же низенький столик и разлили по цветастым пиалам зеленый чай.

— Угощайтесь, это хороший сорт чая, мне его друзья посылают. Добавляйте кобылье молоко, ломайте хлеб, берите мед, берите овечий сыр. Если хотите чего-то покрепче, то прикажу принести арак или рисовую брагу.

От рисовой браги друзья отказались и спустя несколько минут, Бату начал рассказ, как пропал его племянник:

— Тунгал, сын моей двоюродной сестры, но все одно — кровный родственник, я ему доверял. И парень не подводил меня, все дела вел, во всем помогал. А тут, я послал его по делу в Ягодное и он пропал.

Как оказалось, его родственник, вовсе не был ребенком как поняли вначале парни, а вполне взрослым мужчиной двадцати девяти лет. И послал его Бату на окраину Ягодного, где должна была состояться сделка. Вначале Бату осторожничал, не говорил, что за товар вез его племянник, но после того, как Николай заверил старого знакомого, что верит своим друзьям как себе махнул рукой.

— А, все одно, самые близкие менты, только у вас в Асино. Гандж он повез, а забрать должен был оружие.

Оружие? Гандж? -почти одновременно спросили Димка с Николаем.

— Что за гандж? -все же переспросил Коля.

Бату вздохнул и принес небольшой ящичек из которого вынул и положил на стол коричневый кубик какой-то прессованной массы.

— Гандж, э… план по вашему, пластилин.

— План? -не понял его Димка.

— Ну гашиш.

— Ну нихрена себе! Не знал, что ты таким занимаешься. -удивился Карате.

— Я тут не торговал, все туда идет, за Радиус. -он помялся несколько секунд и продолжил, — Ну может, совсем немного в Шуудан, проверенным людям отдавал. А тут, появился этот Спартак. Высокий такой, худощавый. Не ко мне обратился, к Тунгалу, когда тот в Ягодное за кое-какими продуктами и горючкой ездил. Откуда узнал, про наш бизнес молчал, но упросил его продать немного, сказал себе и друзьям. Это в первый раз было, а потом, через месяц, предложил обмен. Сказал, что больше возьмет и за товар оружием расплатится.

Бату кивнул пареньку и тот достал из какого-то сундука обрез, а сам монгол запустил руку за