Бард - Сергей Витальевич Карелин
— Я хочу поднять этот кубок, — продолжил я, наконец, поняв, какой тост нужно произнести, — за род Морозовых. И за то, чтобы мы вернули себе свои исконные земли. За Морозовых!
А потом я невольно вздрогнул от слитного крика сотен глоток:
— За Морозовых!
Надо же. Не знал, что тут у меня такая моральная поддержка. Отсалютовав народу кубком, я осушил его. Вино оказалось отменным, правда, с немного странным привкусом. Металлическим, что ли… Но я не обратил на это внимание и опустился за стол.
«Молодец! — похвалила меня в голове Уна. — Коротко и емко».
— Краткость сестра таланта! — проворчал я и посмотрел на сидевшего рядом Игнатьича. — Слушай. Игнатьич, а чего у вина такой вкус странный…
— Что значит странный? — удивленно посмотреле на меня тот. — Это дорогое вино. Сам лично проверял.
— Да мне показался металлический привкус какой-то, — хмыкнул я, — наверное, показалось.
— Странно? — мой наставник пригубил из своего бокала еще раз. — Вроде все в порядке. Разрешите, господин, из вашего бокала отлить вина? Попробую.
— Да пожалуйста, — пожал я плечами, подвигая бокал к нему.
— Стоп! — я невольно вздрогнул от резкого и строгого голоса Мин, которая одним движением вскочила из-за стола и мгновенно оказалась рядом со мной, буквально выхватив кубок у уже взявшего его в руки Игнатьича.
Девушка понюхала вино, затем что-то пробормотала себе под нос и провела над ним рукой. И, нахмурившись, посмотрела на меня.
— Вы пили из этого кубка, господин? — буквально просверлила меня она взглядом, в котором я, к своему удивлению, увидел панику.
— Пил, — не стал я скрывать очевидное, — а что?
Тем временем Мин, не ответив мне ничего, быстро проделала ту же самую операцию, что с моим кубком, с кубками всех присутствующих за нашим столом, которые растерянно смотрели на сосредоточенную китаянку.
— Это только у вас, — коротко произнесла она, завершив свои пассы изучением объемистого кувшина на столе. — Значит, это положили в кубок до того, как налили вино. Пойдемте со мной, господин. Срочно!
— Что случилось? — взволнованно уставился на нее Игнатьич.
— Да, что случилось? — поддержала его Уна, которая тоже, судя по всему, разволновалась.
— Господина Александра отравили, — коротко ответила она и поспешила добавить: — Мне знаком этот яд, он замедленного действия. Симптомы отравления проявляются через пару часов. Нам повезло, что вы почувствовали вкус яда в вине, господин.
— И что делать? — растерянно посмотрел я на свою телохранительницу.
— Чтобы не поднимать панику, просто уйдем. В ваши покои. Все должны себя вести как ни в чем не бывало! — она строго обвела взглядом нас. — Я найду противоядие, и все будет хорошо.
Так и сделали. Правда, с нами еще увязалась Уна. Нашего исчезновения в шумном празднике, который начал набирать обороты, конечно, никто не заметил. О моем любвеобильном нраве уже давно ходили слухи и никто не удивился моему исчезновению в компании прекрасных девушек.
— Точно все нормально? — нервно поинтересовался я у девушки по пути.
— Не переживайте, господин. Вы вовремя заметили яд, я уже говорила.
А уже перед домом нас перехватил какой-то незнакомый мне мужик в странной форме. Зеленый пиджак, зеленые штаны, зеленая шляпа… не хватало только колпака и остроносых ботинок, сразу получился бы хрестоматийный шут из средневековья.
— Ты кто? — вырвалось у меня
— Доставка писем, — мужик с каменным лицом передал мне большой прямоугольный конверт и быстро удалился.
— Не понял, — повернулся я к Мин, — это что, почтальон местный, что ли?
Как выяснилось, действительно, мужик оказался не шутом, а представителем местной почты. Я быстро разорвал конверт. Ого.
«Александр, отец хочет вас отравить до отправки в академию.
Будьте осторожны,
Ваша Ирина»
Бутурлина написала, надо же. Правда, что-то короткое письмо. Но содержание стоит того, чтобы длинно и грязно выругаться на своем родном языке, что я незамедлительно сделал. Затем отдал письмо Мин. Та невозмутимо прочитала его и, вернув мне, произнесла:
— Почему-то я не удивлена. Бутурлины всегда были тварями.
Во время произнесения фамилии Бутурлиных глаза девушки на миг вспыхнули ничем незамутненной ненавистью.
Надо же. Интересно, чем мои враги ее так достали. Она ведь вроде не местная.
Но дальше мне размышлять уже было некогда. Меня затащили в мои апартаменты, посадили на кровать и начали что-то колдовать. Мин извлекла из своей сумки несколько пузырьков и какую-то небольшую колбу и, смешав в ней жидкость из всех сосудов, стала творить какие-то странные заклинания, периодически окрашивающие жидкость разные цвета.
А вот мне вдруг чего-то резко поплохело. К горлу подступила тошнота, и мир вокруг вдруг начал расплываться.
— Саша? — услышал я голос Уны, и передо мной появилась ее озабоченная моська, — Эй, ты там, как тебя… Мин. Давай быстрее возись. А то он чего-то мне не нравится.
Я хотел успокоить своего фамильяра, похлопав ее по плечу, и заверить, что все будет хорошо, но у меня это не получилось. Руки не слушались, как и язык. А следом за этими весьма неприятными последствиями пропал и слух. И в следующий миг на меня навалилась чернильная тьма, мгновенно унеся все мысли из головы вместе с сознанием. Последнее, о чем я успел подумать, — это то, что все-таки недолго я пожил в этом мире, который мне очень даже нравился.
***
— Он потерял сознание, — растерянно произнесла Уна, глядя на всё возящуюся со своими пробирками Мин, — ты говорила о паре часов. И о том, что все хорошо будет! — возмущенно добавила она.
— Все будет хорошо, я заканчиваю, не мешай. У нас есть время, — спокойным тоном сообщила та, и у феи зачесались кулаки.
Честно говоря, Уна уже настолько сроднилась со своим хозяином, что даже не могла представить, что будет, если Александр… умрет. Хотя предполагала, что вместе с ним исчезнет в таком случае и она. Фея знала, что она фамильяр, но то, что было с ней до появления у Александра в комнате, практически не помнила. Какие-то отрывки воспоминаний, которые и описать было нельзя. Но она все же поняла,
