Александр Афанасьев (Маркьянов) - Ликвидатор
У станции на площади толкались машины, микроавтобусы предлагали поездки в Москву по сходной цене… если его попытаются взять, он просто перепрыгнет через ограждение и исчезнет в сутолоке площади. Путь простой… он заметил, как тем же путем, но уже на площадку лезут два русских безбилетника. В отличие от США просто так войти на платформу было нельзя – были турникеты, и надо было покупать билет…
Американец посмотрел на часы – время. Поднял руку – как будто хотел скомандовать «на месте» – и заметил красную точку лазерного прицела на своем кулаке. Русский был здесь, русский прикрывал его – в том, что он будет стрелять, Подольски ничуть не сомневался. Особенно после вчерашней ночи…
На путях появился электропоезд – белый с красным, в России их зовут «электричка». С шипением начал тормозить…
Его контактер – как они и договорились – был в третьем вагоне с левой стороны. Ему оставалось только постучать по стеклу – и сержант Мэтт Звак заторопился к выходу. Электрички здесь стояли очень недолго…
Сержант Мэтт Звак оделся так, как одевается большинство русских и вообще – как большинство людей небогатых и неопределенного рода занятий во всем мире. Джинсы, тяжелые, походящие на армейские ботинки, легкая рубашка грубой ткани с большим количеством карманов. У русских было не принято носить толстовку-худи [66] 66
Толстовка-худи, то есть с капюшоном, стала почти неотъемлемой деталью экипировки всех, кто занимается чем-то незаконным на Западе. Дело в том, что в крупных городах на каждом шагу видеокамеры, Лондон, например, просматривается и записывается почти на сто процентов. И такой капюшон – учитывая то, что камеры смотрят в основном сверху – не дает идентифицировать человека.
[Закрыть] , но ее успешно заменяла бейсболка с длинным козырьком и дешевые противосолнечные очки.
В руке у него, как и у многих русских, был полиэтиленовый пакет неизвестно с чем…
– Отойдем…
Они встали около построенного из кирпича небольшого здания, в котором были турникеты и лестница на платформу с площади – платформа была поднята над площадью футов на десять. На платформе толпился народ – и это было лучшей гарантией от неприятностей…
За исключением тех, что ждут со снайперской винтовкой, скорее всего – вон там, на эстакаде.
– Ты в розыске…
Это было не новостью – Подольски предполагал, что так оно и будет.
– В каком?
– Пока как без вести пропавший. Официально ты пропал в Варшаве, но ориентировки направлены в Минск, Киев, Санкт-Петербург, Москву, Тбилиси и Баку.
– Ясно…
– Что у тебя?
– Я вышел на контакт с русским.
Сержант покачал головой:
– Парень, да ты рехнулся…
– Вчера ночью мы взяли Мирзаева. И раскололи. Вот, все здесь…
Подольски достал из кармашка видеокарточку размером на тридцать два гигабайта и передал Зваку.
– Раскололи?
– Да, раскололи.
– П…ц. Я слышал, что ФБР договаривается с русскими о взятии его под стражу.
– Он бы скрылся, пока ФБР занималось бы своими ритуальными танцами. Здесь все по-взрослому.
– Что он сказал?
– Все на карточке, сэр. Он связан кое с кем в русских спецслужбах.
– С кем?
– Он не сказал. Он требует защиты.
– И где он?
– Я не знаю.
– То есть – как?
– Мы его оставили где-то… Это как боксы для хранения [67] 67
В США есть что-то вроде аналога наших загородных гаражных комплексов – только это сдается в долгосрочную аренду и используется для хранения крупногабаритных и ненужных вещей.
[Закрыть] , я не знаю точно, где это. Я говорил, что надо отдать его нам, но русский не согласился. Он собирается выйти на контакт со своими кураторами и передать Мирзаева им.
– То есть они заметают следы?
– Я так не думаю, сэр. Мне кажется, русский честный, он и впрямь хочет разобраться в этой ситуации и наказать тех, кто это сделал.
– То есть, убить?
– Черт возьми, а не тем ли самым мы занимаемся все эти четырнадцать гребаных лет? Не то же ли самое сделали наши «котики» в Абботабаде?
Сержант нервно оглянулся.
– Тихо. Не ори.
– Меня просто бесит, когда мы не можем назвать гребаные вещи своими именами.
– Это называется патриотизм, сынок. На вот, надень…
Сержант снял со своей руки и протянул Подольски часы в корпусе из укрепленного сталью пластика.
– Суунто?
– Они самые. Здесь есть GPS-траккер. Когда ты будешь в этом гараже – нажми вот эту кнопку. Координаты передаешь нам, и мы все сделаем чисто. В конце концов – мы как никто другой заинтересованы в том, чтобы размотать это дело до ж…
Подольски принял часы. Надел вместо своих на руку…
– Семпер фи, парень. Удачи…
– Да, сэр. Семпер фи…
В Багдаде, Кабуле или даже в Вашингтоне – он бы не вышел на связь со своим контактом еще как минимум дня два. Потому что именно таков срок, в течение которого БПЛА находятся в воздухе… спасает только то, что целей много, машинного времени мало и дроны после пары дней слежки впустую перенаправляют на другие цели. Но это был не Багдад, не Кабул и не Вашингтон. Это была Москва…
Это Россия. Здесь только птицы летают…
Как ему и было сказано, он несколько раз проверился и спокойно шел по дороге – пока на перекрестке перед ним не затормозил старый, но в хорошем состоянии «БМВ Х3».
– Садись…
Он сел в машину – и русский нажал на газ…
– Подарок получил? – спросил он, показывая взглядом на часы.
Подольски снял часы и отдал ему. Русский, не отрываясь от руля, посмотрел на них.
– Всегда мечтал… Эх…
И выкинул в приоткрытое окно под колеса…
– Это глупо…
– Что именно?
– Отказ от сотрудничества с нами.
Русский сосредоточенно вел машину, они направлялись на Кольцевую.
– Это почему же?
– Потому что мы сможем обеспечить суд, который вызовет доверие во всем мире, понял? А ты просто собираешься его убить.
– Кого? Мирзаева? Я не собираюсь его убивать. Передам дальше – а там пусть разбираются. Может, и на суд выведут, мне без разницы. Если такие идиоты – пусть выводят…
– Почему идиоты?
Русский хмыкнул… это его манера коротких усмешек бесила, как ничто другое…
– Объясни, почему идиоты…
– Баш на баш. Сначала ты мне объясни – почему вашему суду поверят – после Гуантанамо, а нашему нет.
– Черт возьми! – сорвался Подольски. – Потому что мы лидеры свободного мира, вот почему!
– Давно не свободного. И давно не лидеры, – спокойно отозвался русский, продолжая управлять внедорожником.
– Нет, лидеры, как бы вам ни хотелось думать другое. Знаете, в чем разница между нами и вами? За нами – двести лет демократии. За вами – пятьсот лет тирании. И сколько бы вы ни выкачали нефти, и по какой цене бы вы ее ни продали, и как бы хитро сейчас ни вели себя, и какие бы сейчас ни были проблемы – этого не изменишь, понял? Знаешь поговорку про английский газон? Чтобы получить идеально ровный английский газон, надо просто ежедневно поливать и стричь его. И так триста лет.
– У нас есть другая поговорка, – сказал русский. – Репутация зарабатывается годами, а тратится в мгновение. Бросьте. Не пытайтесь быть большим, чем вы есть на самом деле. Вы давно не град на холме. Не лидер свободного мира. И даже ваши давние союзники вам уже не верят. Акела промахнулся. И не раз. А когда вожак стаи промахивается – его разрывают на куски свои же. И выбирают нового вожака. Добро пожаловать в новый мир. Здесь никого не интересует трехсотлетний газон.
Американец угрюмо молчал.
– Ты хорошо стреляешь?
– Нормально.
– Нормально или хорошо?
– Смотря из чего и на сколько.
– Из той винтовки, что была в твоих руках. Метров триста-четыреста.
– Попаду.
– Завтра прикроешь меня. Если будут проблемы – стреляй на поражение.
Американец молчал.
– Ты должен мне, помнишь? – В лоб сказал русский.
– Помню, – огрызнулся американец, – ты что, не веришь и своим?
– Я никому не верю.
– А мне – веришь? Настолько, что даешь винтовку?
– Тебе тоже не верю. Просто ты не дурак. И знаешь, что без меня ты не выберешься из России живым. Успокойся. Если меня попытаются убрать – Мирзаев твой. Отдавай его кому угодно… и суди как угодно.
02 июля 2015 года. Новая Москва. Русские
Утром я позвонил Колорадскому Жуку по номеру, который он оставил для связи, и сказал, что надо выйти на контакт и забрать посылку. Точное место я не назвал, просто сказал, куда надо ехать. Меньше знаешь – лучше спишь, в общем…
