Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего
Выгрузились все. Осмотр, заправка – потом, завтра. А сейчас – на доклад, в столовую – и спать. Может быть, другие члены экипажа чувствуют себя лучше, но Тихон ощущал себя выжатым лимоном.
А в штабе оживленно, суета, все слушают командира группы, приводнившегося первым. Как оказалась, первая четверка «Номадов» предназначалась Беломорской флотилии, долетели они благополучно и сели у Соловецких островов.
Экипажи были отправлены в столовую и отдыхать. Зато на берегу собрались желающие поглазеть на новую технику.
Отдыхали два дня, но все это время над самолетами трудились технари. Они перекрашивали звезды – ведь самолеты должны были иметь опознавательные знаки СССР, а не американские.
Любопытных было много, и они старались поговорить с теми, кто был в командировке. Спрашивали, что они там видели и вообще – какие американцы из себя, как они живут?
Тихон высказывался осторожно, все слова взвешивал и обдумывал. Техникой он был доволен, но своим мнением о жизни в Америке не делился. Дойдут разговоры до «особиста» – будут неприятности. Был уже случай в полку, когда на механика завели дело о преклонении перед Западом. А ведь мелочь была, сказал, что двигатели «Райт-Циклон» долговечнее и надежнее наших.
Кроме того, отдых затягивался еще и потому, что в полку не оказалось бензина и масел нужного качества, а также боеприпасов к пулеметам. Но тут снабженцы выкрутились: привезли из истребительного полка бензин в бочках и масло для двигателей.
И вот – первый боевой вылет на новом самолете. Тихон получил приказ патрулировать сектор Баренцева моря. Район этот оказался довольно далеко, только добираться – два часа полета. Наши пилоты те районы никогда не патрулировали – не хватало дальности полета «амбарчиков». Немцы об этом тоже знали, и потому их подлодки безбоязненно всплывали днем для подзарядки аккумуляторных батарей.
Первый же вылет принес успех.
Тихон водил самолет галсами над заданным районом на высоте три тысячи метров. Видимость сверху вниз была отличной, а вот горизонт в дымке.
Первым заметил подлодку носовой стрелок Григорий:
– Командир, прямо по курсу – подлодка в надводном положении.
– Принял. Радист, запрашивай штаб, есть ли здесь наши подлодки.
Ответ пришел быстро – советских подлодок в этом районе нет. Собственно, и ответа на радио можно было не ждать – на лодке самолет заметили, и легкий сизый дымок от дизелей исчез.
Несколько секунд лодка шла прежним курсом, пока находящиеся наверху, в рубке, спешно спускались в прочный корпус, а потом она стала погружаться.
– Штурман, товьсь к бомбежке!
– Готов!
Пока лодка не уйдет метров на двадцать в глубину, она просматривается. Но подводники явно не успевали.
– Командир, пять градусов влево! – скомандовал штурман, приникший к прицелу. – Первые две, пошли! – закричал он в следующую секунду. – Командир, циркуляция, пробуем еще раз!
На первом заходе им повезло, лодка двигалась тем же курсом, что и самолет. «Номад» догонял лодку и в атаку зашел с кормы.
Хвостовые стрелки сообщили:
– Наблюдаем разрывы!
После бомбосброса Тихон заложил крутой вираж, убавил обороты мотором и снизился.
– Всем смотреть!
Если бомбы легли мимо, лодка обязательно изменит курс. И высмотреть ее в этом случае – их задача.
Над местом, где была лодка и где рвались бомбы, появилось масляное пятно, потом всплыли какие-то предметы.
Когда корпус лодки поврежден, из топливных баков вытекает солярка, а поскольку она легче воды, то и поднимается к ее поверхности. Правда, пятно солярки на поверхности воды – это еще не факт, что лодка повреждена. И советские подводники, и немцы пользовались различного рода уловками, чтобы сбить преследователей со следа. Через торпедный аппарат они выбрасывали мусор и стравливали немного солярки.
– Штурман, делаем еще заход! Сбрось еще пару бомб!
Бомбы были глубинными и опускались на парашютиках. При приводнении парашютики отсоединялись, бомба шла на глубину и на заданной еще на аэродроме наземными службами глубине взрывалась. Обычно оружейники выставляли глубину в тридцать, редко – пятьдесят метров.
Они сделали еще один заход, и штурман в район масляного пятна сбросил две бомбы.
Стрелки подтвердили:
– Наблюдаем два взрыва!
Хотя бомбы и рвались на глубине, вода над взрывом поднималась фонтаном.
– Радист, докладывай на базу: обнаружили вражескую подводную лодку, отбомбились, наблюдаем масляное пятно на поверхности воды. Штурман, уточни координаты для штаба.
Патрулирование продолжалось двенадцать часов. Сообщили о двух сухогрузах, жмущихся к норвежскому берегу и идущих в сторону Петсамо. Потом выскочили к норвежской рыболовной шхуне, и штурман в бинокль разглядел на ее корме норвежский флаг.
– Долбануть бы ее!
– Нельзя, Норвегия сама под оккупацией!
– Ага, под оккупацией, а свою руду немцам поставляет.
– Народ-то при чем? Они ведь тоже есть хотят. Пусть ловят…
На базу вернулись голодные и уставшие. Тихон и штурман писали в штабе рапорты об обнаруженной подлодке и ее потоплении.
– Ну, парни, если подтвердится – по ордену получите!
Для подтверждения уничтожения подлодки надо было иметь разведданные – невыход лодки на связь в течение как минимум десяти суток и невозвращение ее на базу. Как подозревал Тихон – да и не только он, – в штабе подводного флота адмирала Деница был кто-то из наших разведчиков, поскольку иной раз сообщения поступали очень оперативно.
С прибытием новых самолетов задачи гидроавиации не изменились, и главнейшей из них остался поиск подводных лодок, обнаружение вражеских кораблей – хоть военных, хоть транспортных, спасение экипажей сбитых самолетов и потопленных судов и ледовая разведка. Полеты над вражеской территорией и бомбежки портов гидросамолетами прекратились. В 1944 году для этого уже имелось достаточное количество колесных, более быстроходных самолетов, имеющих значительно большую бомбовую нагрузку: Пе-2, А-20 «Бостон» и других. А вот задачи гидросамолетов никто из экипажей таких самолетов выполнить не сможет.
И если на ледовую разведку, так не любимую Тихоном, вылетать не приходилось – все же лето, то районы поиска подлодок и транспортов значительно расширились, возможности «Номада» это позволяли. Экипажи к длительным полетам уже приноровились, стали брать с собой термосы с горячим чаем, бутерброды с салом или колбасой – небольшой перекус в полете позволял восстанавливать силы. Все же двенадцать часов за штурвалом – это много, да еще и не над своей территорией, где-нибудь в глубоком тылу. И один из таких полетов едва не закончился трагически для экипажа.
Они вылетели парой – два «Номада», один из которых пилотировал Тихон. Районы патрулирования у них были разные, но часть маршрута была совместной.
Прошло полчаса полета, и больше ста километров было уже позади. Летели строем, крыло к крылу.
И вдруг хвостовой стрелок Олег доложил:
– «Мессер» сзади!
Откуда ему здесь взяться? От берега далеко, но в пределах радиуса действия истребителей. К тому же «худые» летают парами.
Тихон тут же доложил обо всем пилоту второго самолета Сергею Радченко.
– Снижаемся до бреющего! – приказал тот.
Тихон сразу не понял почему, однако Сергей знал, что делал. Раньше он летал на ГСТ, лицензионной «Каталине» еще довоенных серий, и знал сильные и слабые стороны гидросамолета: когда истребитель сверху, можно одновременно задействовать все три стрелковые точки – носовую и две задние.
«Мессер» не отставал, два тихоходных гидросамолета – лакомая добыча.
Если бы Тихон и второй экипаж летели на «амбарчиках», все бы именно так и произошло. Но, по-видимому, пилот «худого» с «Номадами» еще не сталкивался, и стоило ему приблизиться, как хвостовые стрелки обоих самолетов открыли огонь. Четыре крупнокалиберных пулемета – это сильно!
От истребителя полетели куски обшивки. Пилоту сразу стало не до ответной стрельбы, и он резко взял ручку управления вверх, задумав уйти из-под огня. Но, совершив этот маневр, он тут же попал под огонь носовых стрелков обоих самолетов.
Попадания точно были, Тихон сам их видел – обзорность из пилотской кабины вперед, в стороны и вверх была хорошей.
«Мессер» на мгновение застыл на восходящей, потом развернулся на крыло и камнем упал вниз. На месте его падения поднялся огромный фонтан воды.
– Сергей, ты вправо, я влево – циркуляция. Посмотрим, что с «худым» стало.
От удара о воду «мессер» развалился, и крылья плавали отдельно от фюзеляжа. Тяжелый мотор тянул корпус вниз. Задрав хвост, истребитель несколько минут пробыл в таком положении и, выпустив воздушный пузырь, медленно ушел под воду. Летчик не успел выпрыгнуть с парашютом, фонарь кабины был закрыт. И на поверхности воды его не было видно.
