Алексей Гравицкий - Зачистка
Я говорил, что общался с Хозяевами? — понизив голос, спросил Мунлайт и продолжил, не дожидаясь ответа: — Мне обещали свободу, если я уберу генерала. Нам обещали свободу.
То есть? — напрягся Снейк. — А разве у тебя ее нет? Допустим, сейчас тебя ведет чувство долга. Но потом, когда военных вышибут с Агропрома… Кто или что сможет тебя здесь удержать?
Снейк поглядел пристально, словно пытался заглянуть глубже в душу. Мун отвел взгляд.
Помнишь, сколько обещал за работу генерал? Если я уберу генерала, Хозяева положат нам в три раза больше.
Бородатый поморщился.
Ну вот теперь все ясно. Опять бабло побеждает зло.
А ты имеешь что-то против?
Снейк не ответил. На бородатой физиономии была целая гамма противоречивых чувств, которые с трудом поддавались описанию.
С каких пор, бородатая твоя харя, ты начал пренебрегать деньгами?
Деньги деньгам рознь, — буркнул Змей.
Да. Бывают мелкие деньги, а бывают большие. Это очень большие. И в отличие от генеральских они не грязные.
Бывают в жизни ситуации, когда деньги брать не
стоит.
Значит, ты со мной завтра не пойдешь? — рассердился Мун.
Снейк мотнул головой.
Пойду, — пробормотал мрачно, — но сегодняшний вечер предпочту провести в другой компании.
Да пожалуйста, — фыркнул седой. — Твоя компания там за домом ножи в тополь швыряет.
Адепт хаоса, — как-то безнадежно махнул рукой Снейк. Без злости, без обиды.
Развернулся и пошел прочь.
Мунлайт скрежетнул зубами. Да какого хрена? Еще один Иисусик выискался. Куда ни плюнь, все честные, идейные и бескорыстные. Радиоактивный мусор с магическим действием собирать за копейки они все могут. А взять за правое дело большие деньги не могут. А что тут такого? Тем более что он этой суммы не просил, сами предложили. И надо быть ослом с длинными ушами, чтоб от такого предложения отказываться.
Или что, грохнуть старого хрена в генеральских погонах за идею — это правильно, а сделать то же самое и получить за это деньги — уже убийство?
Он почувствовал, что сам себя накручивает, но остановиться уже не мог. Убийца — тот, кто убивает. Много в Зоне найдется тех, кто ни разу не стрелял в человека? Нет, наверное, встречаются идейные придурки, но отклонение °т нормы не берем. И девяносто девять процентов сталкеров нажимало на спусковой крючок с желанием лишить жизни. Убийцей человек становится в тот момент, когда нажимает на спуск и отправляет пулю в себе подобного.
А вовсе не тогда, когда ему за это платят. И если не платят, он все равно убийца, как ни верти.
Мун запрокинул голову, посмотрел на небо с низкими тяжелыми облаками и блеклой луной и пробормотал еле слышно, не то себе, не то кому-то там сверху:
Достало все.
Эй, — окликнул сзади женский голос.
Мунлайт опустил голову и повернулся, нацепляя ухмылку. К нему, как и накануне, шла Наталья.
Привет, камси-комса, — ухмыльнулся Мун. — Ты опять по мне скучала?
Вроде того, — отозвалась Наталья. — Ты сегодня герой дня.
И ты снова меня любишь, — ухмыльнулся седой. — А вчера я был врагом народа, и ты меня ненавидела. Смешные вы ребята, что вам сверху скажут, то и будете правдой считать. А головой подумать не судьба? Самому поковыряться, поискать если не правду, то хоть что-то, на нее похожее?
Хочешь сказать, что ты уже не герой? — с легкой иронией поинтересовалась Наталья.
Я устал, — честно признался Мунлайт. — От человеческой глупости и желания все поделить на белое и черное. Я не герой и не враг народа. Я человек. Не плохой и не хороший. Хотя могу быть и хорошим, и плохим. Потому что судить можно только по поступкам. А не по словам, которыми каждый окутывает себя сам, и не по ярлычкам, которые навесят на тебя другие. По ярлычкам только бараны судят. И пока вы ведете себя как бараны, на каждого крупнорогатого будет находиться свой Резаный, который соберет стадо и поведет его куда-то за собой. В светлое будущее или на бойню — не важно. Среди стада даже найдется пара умных баранов, которые начнут строить предположения о том, куда их гонит пастух. Только эмпирически он в этом разобраться не рискнет, что с него взять — баран, но интуитивно поблеет. Вам еще повезло, что вам в качестве пас туха Резаный достался.
Наталья посмотрела с сомнением.
Это ты сейчас так изящно наехал?
Самка человека, — безнадежно отмахнулся Мунлайт и полез за спичечным коробком в карман.
Наталья потопталась на месте, но не ушла. Только заметила между делом:
Хам.
Пох, — отозвался Мунлайт. — Меня все равно прощают. Тебе чего надо-то?
Глаза Косы вспыхнули, словно она только и ждала этого вопроса. Причем ждала как минимум половину сознательной жизни.
Мне нужна защита, — скороговоркой выпалила она.
Седой поперхнулся. Спичка выскочила изо рта и спикировала в снег. Мун чертыхнулся и недовольно посмотрел на женщину.
От кого тебя защитить, душа моя?
Ты не понял, — взвилась Наталья.
Все я понял, — оборвал Мунлайт. — Женщина тоже может быть сталкером, бла-бла-бла… Дура, куда ты собралась?
На Агропром.
Мун поглядел на Наталью с прищуром. Вот ведь блин. Дура, но искренняя.
У тебя ребенок, женщина. Его воспитывать надо.
Вот именно, — упрямо повторила Коса. — Причем своим примером. А чему я смогу научить сына, если в такой момент буду картошку чистить?
Дура, — покачал головой седой.
Я ведь все равно пойду, — не отставала Наталья. — И никто меня не удержит. Так что если ты о ребенке печешься, то дай защиту. Целее буду.
А Резаный знает? Что он тебе на это сказал? — сдался Мун.
К тебе послал, — нехотя отозвалась Наталья.
Вот иди к Резаному, он там на раздаче. А у меня даже своей защиты нет.
Наталья развернулась было, чтобы идти, куда послали, но остановилась в нерешительности и косо глянула на Муна.
А Резаному чего сказать?
Что я тебя к нему послал, — рыкнул седой.
7
Ночью снова вернулось тепло, и снег стаял. Утро встретило черными облетевшими раскоряками деревьев и раскисшей, хлюпающей под ногами землей.
Лагерь Резаного они покинули еще в сумерках. Деревенька вдруг ожила, наполнилась суетой, словно ее жители готовили библейский исход. А потом вмиг стала совсем мертвой.
Мунлайт бросил на покосившиеся домишки прощальный взгляд. Где-то там внутри остались трое парней и мальчишка. Но четырех человек, вероятно, было мало, чтобы заполнить и без того унылую деревушку жизнью.
Он прибавил шагу, обгоняя неровный строй Резанов-ских бойцов. Взглядом зацепился за гордо вышагивающую Наталью. Поспешно отвернулся.
Дура! И Резаный умом не блещет. На кой поволок бабу с собой? Хотя Коса напористая, как все самки человеческие, уж если на уши присядет, то не слезет, пока мозги не вынесет.
Мун почувствовал себя женоненавистником и отчего-то улыбнулся.
К Агропрому они вышли ближе к полудню. Первыми на исходную позицию выскочили счастливые обладатели экзоскелетов и идущие налегке Мун со Снейком.
От бывшего НИИ их скрывал сейчас пригорок и небольшой перелесок. Здесь старлей убил Угрюмого, хотя Угрюмый уже был мертв. Здесь он убил старлея. Впервые за долгое время на эмоции.
Хотя нет, не стоит себя обманывать. Эмоция была, но убивал он расчетливо. На автомате. И сейчас опять пой;
убивать. Тоже на автомате, на рефлексах. Рутинно, буднично. А ведь это жутко, когда убийство превращается в рутину. Когда смерть перестает восприниматься как что-то значимое, а жизнь и вовсе обесценивается.
Рутина, вот от чего он устал. И убивать тоже устал. И…
Мунлайт тряхнул седой головой, отгоняя ненужные воспоминания и мрачные мысли. Огляделся.
«Свободовцев» видно не было, только на ветке растущего неподалеку дерева болтался кусок ткани со знакомой эмблемой: оскалившимся волком и надписью «Воля». Значит, они уже тут.
Тяжело пыхтя, подошел Резаный. Видимо, за великим делом по созданию новой группировки он забыл, когда последний раз гулял по Зоне с полной выкладкой.
Береги дыхание, — подколол Мун, ухмыляясь. Резаный пропустил колкость мимо ушей, поглядел на
часы.
Готовы?
Как юный пионер, — поделился Мунлайт и напел: — Смело мы в бой пойдем за власть Советов и, как один, умрем в борьбе за это.
Вот этого не надо, — удивительно серьезно отозвался Резаный.
Чего не надо? — усмехнулся Мун в седую бороден-ку-подковку. — За власть Советов? Или умирать?
Резаный покачал головой с таким видом, будто был школьной учительницей, а стоящий перед ним Мун — известным хулиганом, держащим в страхе полшколы.
Ты хоть иногда можешь разговаривать серьезно?
А на фига? — ухмыльнулся Мун. — Мне и так хорошо, а вы потерпите меня за харизму и обаяние.
