Наталья Бульба - Воплощенные
Потом мы некоторое время играли в гляделки с ящерицей. Если бы не хорт, я бы ее даже не заметила. Это он лениво повернул морду, когда она показалась на сухой ветке. Та замерла, но не убежала. Так и сидела, поворачивая украшенную гребнем голову то ко мне, то к потерявшему к ней всякий интерес Танрашу, пока ей не надоело. Исчезла она так же незаметно, как и появилась. Только что была и… нету.
А потом уши хорта дернулись, шерсть на загривке приподнялась, выдавая появление опасности.
Сначала я услышала, как заполошенно сорвалась неподалеку птица. Кто-то шел не таясь.
Ни один из моих спутников такого бы себе не позволил. Оба постоянно твердили, что на этой земле нужно вести себя тихо и незаметно. Рассказывали странные легенды. Про битвы, отголоски которых можно было слышать спустя прошедшие тысячелетия. Про воинов, появлявшихся ниоткуда, чья необычная красота сводила с ума. Про духов стихий, которые не жаловали Хенгорскую чащу. Единственные из воплощенных, кто не ощущал ее гибельного влияния, принадлежали к клану металла. Да и их крепости располагались ближе к горам.
Затем до меня начали долетать отдельные слова. Чем ближе подходили, тем больше удавалось разобрать. Кляли командира, который запретил разводить огонь, довольно гоготали, когда один заикнулся, что бы он сделал со мной, если бы не приказ девчонку не трогать.
Танраш привстал на лапы, напряженно следя за невидимым из-за кустарника врагом. Я не шевелилась, сдерживая дыхание. Ромио предупредил, что, даже подойдя вплотную, нас не заметят, но вот услышать могут.
– Эй, подожди, – неожиданно раздалось совсем рядом. – Я отолью.
Я инстинктивно сдвинулась. Вот ведь угораздило! Это им меня сверху не видно, а я-то на земле, видимость сквозь просветы очень даже ничего.
– Я тоже. А то потом опять этот зануда не даст лишний раз пошевельнуться.
– Выслуживается, тварь. Вечно к командиру бегает.
Один подошел совсем близко к кустарнику, остановился, расставив ноги.
Ой, мамочка моя! А мне-то что делать?!
Я отодвинулась еще назад, но места было слишком мало, только мы с хортом и поместились.
– Ох, и вздернул бы я эту девку, – развязывая шнуровку на штанах, мечтательно протянул первый, я же судорожно сглотнула. – Говорят, молоденькая она совсем, нетронутая.
– Ага, – язвительно выдал второй, пристраиваясь рядом. – Если кто ее и вздернет, так это князь. Мы только крики послушаем.
Сухая веточка, попавшая под ногу, хрустнула оглушительно.
Все остальное произошло слишком быстро.
Танраш, рыча, пулей выскочил из кустов, с той стороны раздался истошный крик.
Я попыталась броситься в другую, но меня рывком выкинули на поляну. Колючки царапали лицо, ветки лезли в глаза, но я даже не пискнула. Время словно замерло, позволяя замечать все, фиксировать нюансы, от которых, возможно, зависела моя жизнь.
Когда-нибудь я еще раз поблагодарю Сашку. За то, что настоял на своем и привел меня в секцию рукопашного боя. Главное, чему меня там научили, сначала действовать, а лишь потом паниковать.
Мужик под два метра, изрезанное морщинами и шрамами лицо. Тяжеловат, но весьма подвижен. И, что опасно, соображает быстро. Еще миг, и меч будет у него в руке.
Меч… Распущенная шнуровка штанов… Взгляд тянет туда… Кровь приливает к лицу… Стыдно, смотреть стыдно. За спиной жуткий крик и утробное рычание Танраша…
Коленом в пах не проходит, если только головой.
Не смешно…
Слова тренера всплывают в памяти, сопровождая уже сам прием: «Схватил, скрутил и… зрителям!» Вот только отрабатывать мне его раньше не приходилось, никто из ребят не соглашался.
Говорят, инстинкт выживания самый сильный, можешь – не можешь, а хватай.
Ладонь ощутила мягкое и круглое. Рывок. Вопль бьет по ушам, чужой кулак чуть не влетает в ухо. Я успеваю уйти от удара, правая рука тянется к кинжалу. Мысль запаздывает, пытается остановить, но лезвие уже летит снизу вверх, вонзаясь под подбородок.
Кровь… Я не боюсь крови! Я не боюсь…
Пульс бьется где-то в горле, я кричу… беззвучно.
Второй кинжал лег в руку обратным хватом уже в развороте. Танраш и воин – спиной ко мне. Рука мужчины, держащая клинок, изорвана зубами. Хорт рычит, шерсть на загривке стоит дыбом, морда заляпана кровью…
Я не боюсь крови!
Я осознаю, что ударила, только когда мужик медленно, словно не веря, оборачивается, прежде чем упасть. Танраш кидается уже на лежащего, вгрызается в горло…
В голове бьется только одна мысль: «Я убила. Убила… Убила!»
Слышала, что в такие моменты подступает тошнота. Только не у меня. Чувств нет, лишь пустота.
Очнулась я от того, что не хватало воздуха для вздоха. Глаза Ромио так близко, взгляд напряженный, ожидающий. Губы…
Удар Лимео отбросил ансаира в сторону.
Не слишком ли много проблем на одну меня!
Эти двое стоят напротив друг друга, взгляды холодные, бездушные. Если я что-нибудь не сделаю, поубивают друг друга. Прямо сейчас и прямо тут.
Делаю шаг к Ромио. Говорю, пытаясь выглядеть спокойной:
– Спасибо!
Напряжение уже не так явственно, да и до Лимео наконец доходит, с какой радости ансаир полез ко мне целоваться. Прощения он не просит, не те у них отношения, но уже не смотрит волком.
Что за день?! Сейчас бы самой слезы лить, а мне приходится об этой парочке беспокоиться.
Или все-таки о себе?
Пока размышляла, пропустила тот момент, когда Ромио склонился над телом. И надо же было ему выбрать именно того, который достался мне!
Я не успела моргнуть, как он оказался рядом со мной, схватил за плечи, встряхнул. Глаза отливали алым, взгляд казался безумным. Яркая иллюстрация к рассказам Кимелы.
– Он тебя тронул?!
Он не кричал, но от накатившего волной ужаса я сглотнула, а Танраш прижал уши и поджал хвост.
– Нет, – проблеяла я, заикаясь. Голос отказывался мне подчиняться. – Он хотел…
Я, конечно, за последние дни много к чему привыкла, но еще не была готова объяснять мужчине, ради чего тот воин расшнуровал штаны.
Хорошо, на помощь пришел Лимео, он сообразил быстрее.
– Отвяжись от нее, – тронул княжич ансаира за руку. – Неужели не понятно, по нужде они остановились. Видно, за водой к ручью шли, вон у обоих на поясах баклажки.
– Забери их, – как-то глухо выдохнул Ромио, отпуская меня. Опустил голову, винясь. – Извини, я просто испугался.
– Ты?! Испугался?! – взвилась я, отдаваясь подступившей истерике. Слишком многое накопилось за последние дни. Слишком долго я сдерживала себя. – Это я испугалась, когда они у кустов остановились! Где ты был, когда этот выродок своим хозяйством передо мной тряс?! Ты обещал защищать! Ты сказал, что мне ничего не грозит! Я тебе поверила!
Обида душила, слезы лились потоком, от невозможности что-нибудь сломать или разбить я била кулаками по его груди, не реагируя на робкие увещевания.
То, что я могла за себя постоять, совершенно не значило, что я собиралась это делать.
Пришла я в себя, заметив сквозь влажную пелену заинтересованный взгляд хорта. Тот сидел неподалеку, наклонив голову, и внимательно смотрел на меня. Это отрезвило. Звереныш был ни в чем не виноват.
– И что будем делать дальше? – шмыгнув носом, спросила я у явно растерянных спутников. – Продолжим меня утешать или все-таки пойдем?
Оказалось, не одна я умею удивлять.
Лимео оглянулся на тело и неожиданно попросил:
– Расскажешь, как ты его?
Судя по всему, ансаир тоже был не против услышать историю о том, как маленькая девочка уделала большого и страшного мужика.
Вот только я не собиралась так быстро выдавать свои секреты. Идти еще далеко, пусть помучаются.
Талина
Я не была готова к этому совету. Но разве это кого-то интересовало?
Эриар третьи сутки спал урывками. Чуть расслабился, когда Аранару пришло известие от Лимео, но продолжал одновременно решать дела в крепости и рыскать в лесах. Не счесть, сколько кристаллов перехода использовали за это время!
На второй день после исчезновения Дарии (я запретила себе называть это побегом), он подошел ко мне с просьбой взять с собой Сашку. В первый момент я опешила – не на прогулку приглашал моего сына! Но была вынуждена разрешить. И не взгляд Александера заставил меня принять такое решение.
Мальчику жить в этом мире. Чем раньше он станет похожим на мужа, тем спокойнее мне будет. Я даже не стала говорить Эриару, что он отвечает за жизнь моего ребенка. Сказать такое – оскорбить. А наши отношения и так с каждым мгновением становились все более непонятными.
Я не пожалела, хоть и тревожилась сильно. Когда они вернулись, оба в запыленной одежде, я смогла принять то, чего не получалось признать раньше: Сашка вырос.
Была в этом одновременно и радость и… горечь.
