Дрю Карпишин - Дарт Бейн: Путь Разрушения

Бэйн, отчаявшись найти возможность выжить, поковылял к землеходу, стоящему на краю лагеря. Игнорируя протесты внезапно обмякших конечностей, он уселся за руль, и завел машину. Ему нужен был целитель. Если тот, кто называл себя Кэлебом, все еще здесь, Бэйн должен его найти. Это единственный шанс.

Он направился на ближайшее поле боя, где на огромной бесплодной равнине еще лежали вразброс останки тех, кто сражался и погиб. Тяжелое грохотание гусениц землехода с каждым поворотом раздражало его все больше, и он мог только скрипеть зубами от мучительной боли. Пока Бэйн вел транспорт, мир перед его глазами предстал ожившим кошмаром светотени, весь залившись красным маревом. Он почти уже не осознавал, куда именно едет, позволяя Силе направлять себя, и одновременно используя ее для того, чтобы не поддаться влиянию яда Гитани.

Страх смерти окутал Бэйна, подавляя его мысли. Его воля начала сдавать; сейчас было бы так легко сдаться и позволить всему закончиться. Просто отрешиться от мира и погрузиться в состояние покоя.

Выругавшись, он тряхнул головой, возвращая мыслям ясность, снова и снова повторяя первую строку ситской мантры: Покой - это ложь. Он обратился к солдатской подготовке, пытаясь овладеть страхом и трансформировать его в гнев, чтобы придать себе сил.

Я - Дарт Бэйн, Темный Повелитель ситов. Я выживу. Любой ценой.

Далеко впереди - у самых границ стремительно сужающегося кругозора - он увидел другой транспорт, медленно движущийся по противоположной стороне поля брани. Поселенцы. Мусорщики, роющиеся в останках.

Он направил землеход в их сторону, простонав от усилия, которое потребовалось, чтобы просто повернуть руль. Прибегнув к Силе, он попытался прикоснуться к душам тех, кто пал на этом поле. Всего несколько месяцев назад здесь погибло множество существ. Он попробовал впитать то, что осталось от их мучительной смерти, надеясь, что агония их предсмертных страданий поддержит его слабеющую силу. Но этого оказалось не достаточно; их боль была слишком далекой, отголоски криков слишком слабыми.

Подняв взгляд, Бэйн обнаружил, что ослабил хватку на руле, от чего транспорт начал сворачивать с курса, сильно накренившись на бок. Его руки свело судорогой; они практически потеряли чувствительность. Он ощущал, с каким трудом сердцу дается каждый удар.

Передняя гусеница наехала на булыжник, и землеход неожиданно опрокинулся, сбросив Бэйна на твердую землю и острые камни. Он попытался снова поднять голову, чтобы посмотреть на людей, которых видел вдалеке, но усилие оказалось слишком велико. Силы вконец истощились. В глазах потемнело.

Тяжелый грохот гусениц землехода вернул его в сознание. Другой транспорт был рядом. Бэйн сомневался, что они вообще заметили его: он упал за перевернувшейся машиной, а люди приближались с другой стороны. Даже если они его видели, то уже ничего не могли сделать, чтобы спасти. Но все же было что-то, что дало бы ему возможность продержаться.

Двигатели заглохли, и он расслышал детские голоса. Три малолетних мальчугана соскочили с багажника землехода и принялись энергично рыскать в обломках.

- Микки! - донесся голос отца, зовущий одного из сыновей. - Не уходи далеко.

- Глядите! - выкрикнул один из пареньков. - Глядите, что я нашел!

Слабый должен служить сильному. Таков путь темной стороны.

- Ого! Он настоящий? Можно потрогать?

- Дай посмотреть, Микки! Дай посмотреть!

- Угомонитесь, мальчики, - устало проговорил отец. - Дайте-ка взглянуть.

Бэйн вслушивался в хруст ботинок по мелким камням по мере его приближения. Я сильный. Они слабые. Они ничто.

- Это светомеч, отец. Но рукоятка какая-то чудная. Видишь? Она странно изогнута.

Бэйн ощутил внезапный страх, подобно клещам сдавивший отцовскую грудь.

Выжить. Любой ценой.

- Выбрось это, Микки! Сейчас же!

Слишком поздно.

Светомеч в руке мальчишки ожил и, провернувшись в воздухе, в мановение ока лишил его жизни. Отец завопил; братья попытались бежать. Клинок устремился за старшим, поразив его в спину.

Бэйн, черпая силу из ужаса смертей, поднялся на ноги, представ взгляду призраком, явившимся из недр планеты.

- Нееет! - взвыл отец, отчаянно прижимая к себе малолетнего сына. - Пощади его, мой повелитель! - взмолился он со слезами. - Он самый младший. Единственный, кто у меня остался.

Те, кто так слабы, что просят пощады - не заслуживают ее.

По-прежнему слишком немощный, чтобы поднять руку, Бэйн в очередной раз обратился к Силе, овладев светомечом и заставив его воспарить над беззащитными жертвами. Он выжидал, позволяя расти их ужасу, а затем вонзил пылающее лезвие в сердце мальчика.

Отец прижал мертвое тело к своей груди, его мучительные стенания эхом прокатились по пустому полю.

- Зачем? Зачем тебе понадобилось убивать его?

Бэйн смаковал его муки, жадно насыщая себя, чувствуя, как темная сторона в нем крепчает. Симптомы яда отступили достаточно, чтобы он смог поднять руки без дрожи в мускулах. Светомеч влетел в его ладонь.

Отец сжался перед ним.

- Зачем ты заставил меня смотреть? Зачем ты...

Один быстрый удар меча лишил его жизни, одарив отца той же трагичной участью, что постигла его сыновей.

Глава 26

Лорд Хот метался по постели не в силах заснуть. Скрип койки сопровождался ноющим жужжанием кровососущих насекомых, преследовавших его армию всюду, где бы они ни разбили лагерь. К гаму примешивалось шумное порхание малокрылых полуночников, пикирующих вниз, чтобы полакомиться теми насекомыми, что сами лакомились его солдатами. Результатом была назойливая, сводящая с ума какофония, которая висела где-то на грани слышимости.

Но не это лишало его покоя, и даже не стойкое марево, из-за чего по ночам было нестерпимо жарко. И не военные стратегии и боевые планы то и дело мелькали в его сознании. Это была скорее общая сумма всех волнений, умножаемая фактом того, что не видно было конца проклятой, отвратительной войне. Незначительное раздражение, которое многие еще терпели в первые месяцы пребывания на Руусане, благодаря чувству разочарования и бесцельности переросло теперь в нестерпимую муку.

Со злобным ворчанием Хот отбросил тонкое покрывало, зашвырнув его в дальний угол палатки. Он опустил ноги на пол и присел на край, опершись локтями в колени и обхватив голову руками.

Вот уже два стандартных года он вел кампанию против Братства Тьмы на Руусане. В самом начале многие джедаи приняли его сторону. И многие из них погибли; их было слишком много. Под командованием лорда Хота они жертвовали собой во благо высшей цели. Но теперь, даже после шести крупных битв - не вспоминая уже о бессчетных перепалках, рейдах, незначительных столкновениях и мелких стычках - ничего так и не решилось. Кровь тысяч была на его руках, но он так и не приблизился к цели.

Волнение начало уступать место отчаянию. Моральный дух был ниже, чем когда-либо. Многие солдаты считали, что Фарфэлла прав: генерал позволил Руусану стать своей безумной одержимостью и теперь вел их на верную смерть.

У Хота уже не оставалось сил, чтобы с ними спорить. Порой ему казалось, что он забыл причины, по которым вообще оказался здесь. Возможно, однажды в этой войне и имелась добродетель, но подобное благородство уже давным-давно было не в чести. Теперь он сражался ради мести, во имя павших джедаев. Он сражался из ненависти к темной стороне и тому, что она символизировала. Сражался из-за гордыни и отказа признать поражение. Но, прежде всего, он сражался потому, что уже не знал ничего другого.

Но если он сдастся сейчас, будет ли это иметь хоть какое-то значение? Если приказать бойцам отступить, эвакуироваться с планеты на кораблях Фарфэллы, изменится ли хоть что-что? Если посторониться и передать бремя борьбы с ситами - на Руусане или где-то еще в Галактике - другому, обретет ли он, наконец, мир? Или же его просто предадут все те, кто в него верил?

Распустить Армию Света сейчас, когда Братство Тьмы еще существует - значит оскорбить память всех тех, кто пал в конфликте. А если отступить, многие обязательно погибнут, а сам он навсегда будет потерян для Света.

Он откинулся на койку и снова закрыл глаза. Но заснуть никак не удавалось.

- Когда все варианты ошибочны, - пробормотал Хот во тьме, - есть ли разница, какой я выберу?

- Когда путь перед тобой неясен, - отозвался призрачный голос, - позволь мудрости Силы руководить твоими действиями.

Хот резко приподнялся, чтобы всмотреться в темноту палатки. Фигура, стоящая возле входа, была едва различима среди теней.

- Перникар! - воскликнул он, а затем вдруг спросил: - Это явь? Или же я крепко сплю в своей кровати и всего лишь вижу сон?

- Сон - это иная форма реальности, - произнес Перникар, иронично покачав головой.