Роман Глушков - Свинцовый закат
Глядя сквозь затемненную оптику, я отчетливо видел в центре ослепительного пятна вражеский силуэт и ни в коем разе не собирался упускать такую удачу. Единственное, что мне мешало хорошенько прицелиться, – это колонны, что подпирали потолок зала и за которыми то и дело пропадала моя мишень. Поэтому я поступил рациональнее: взял на прицел дверь, к какой стремился беглец, и когда его отделяли от выхода считаные шаги, пальнул из подствольного гранатомета в стену возле дверного проема.
Оставленная Кальтером на черный день, последняя граната влетела в ресторанное окно, пронеслась по залу между колоннами и угодила чуть ниже той точки, куда я целился. Впрочем, для моего выстрела такая погрешность не играла особой роли. Обладающий повышенной мощностью снаряд (дорогая игрушка – Тимофеич явно не экономил в Зоне на хороших боеприпасах) врезался в стену над плинтусом и рванул, отколов от стенной панели внушительный кусок. В приближающегося к двери Искателя ударил шквал гранатных и бетонных осколков. Он шутя отбросил худосочного дылду назад и припечатал его спиной к оказавшейся у него на пути колонне. Сияющий вокруг монстра ослепительный ореол тут же погас, а сам он отлепился от колонны и шмякнулся на пол, будто марионетка, у которой разом оборвались все нити.
– Кукар-р-рача! – победоносно прорычал я, чувствуя, как внутри меня просыпается натуральный первобытный варвар, который только что поставил ногу на грудь поверженному врагу и занес над ним свою окровавленную дубину. В сегодняшней пляске смерти я уже не выглядел идиотом, как вчера, когда мне пришлось ломать комедию перед Скульптором. Жаль, Кальтер не дожил, а так хотелось доказать ему, что Мракобес может сражать наповал апостолов Монолита не только танцем, но и огнестрельным оружием.
Достигнутый успех следовало немедля закрепить. Это было крайне рискованно, потому что даже умирающий Искатель мог собраться с силами и сверкнуть мне напоследок в глаза психотропной вспышкой. Но вдруг он сейчас всего лишь оглушен? Тогда я совершаю еще более крупную ошибку, оставляя его в живых. Я убрал с прицела светофильтр, присмотрелся к распластанному у колонны телу, не заметил, чтобы оно билось в агонии, и, собравшись с духом, вошел в ресторан. Приближаться к апостолу вплотную, однако, не дерзнул. Остановившись неподалеку от него, я положил ствол винтовки на край поставленного на попа стола, упер оружие покрепче, дабы не ходило ходуном в моих дрожащих руках, затем снова приник к прицелу и, наведя его на Искателя, тремя точными выстрелами начисто снес ему голову. А для гарантии пустил еще три пули в сердце, хотя и сомневался, что оно у монстра есть. Затем подхватил винтовку и поспешил прочь, не желая больше ни секунды задерживаться рядом с теперь уже окончательно мертвым пожирателем аномалий…
Четверо его прихлебал продолжали околачиваться где-то неподалеку, и я о них не забыл. Но сейчас меня больше интересовал Тимофеич. Если он погиб, надо окончательно в этом убедиться. Чем я и занялся сразу, как только вышел из ресторана.
Перво-наперво я проверил у Кальтера пульс и обнаружил, что таковой имеется. Причем достаточно уверенный. Наружных кровотечений, не считая нескольких ссадин, не наблюдалось, но майор выглядел очень бледным. На фоне его серого, как папиросная бумага, лица маскировочная татуировка смотрелась вдвойне чужеродно и походила на тень нависшей над компаньоном смерти. Я начал переворачивать его с правого бока на спину, желая осмотреть пострадавшего со всех сторон, и в этот момент он очнулся.
– Время и место! – процедил Кальтер сквозь глухой стон и открыл глаза. Взор его был мутным, но худо-бедно осмысленным.
– Как себя чувствуешь, старик? – поинтересовался я, уложив майора на ровном асфальте лицом вверх. – Говори, где что болит. Попробую тебе помочь.
– Время и место! – еще настойчивее повторил Куприянов, чуть приподняв голову и хватая меня правой рукой за запястье. Правда, пальцы компаньона оказались слишком слабы и почти сразу же сорвались. А вот его левая рука и нижняя часть тела при этом рывке остались совершенно неподвижными. Даже мало-мальски не шевельнулись. Хреново.
– Три тридцать пополудни, ресторан «Полесье», полкилометра южнее главной цели. – Дабы успокоить пострадавшего, я решил, что лучше все-таки ответить на его вопрос.
– Плохо, боец! – проговорил Кальтер, брызжа слюной и скрипя зубами от боли. – Отстаем от графика! Коли мне морфин и помоги встать. Мы выдвигаемся немедленно!
– Нельзя тебе вставать! – помотал я головой. – Слишком дерьмово выглядишь. Лежи пока. Время еще терпит. Лучше попробуй взять себя в руки и расскажи, где у тебя болит.
– Возражать?! – Он снова рванулся, но, видимо, испытал вслед за этим дикий приступ боли и зарычал как зверь. Лицо у майора перекосило, и он, уронив голову на асфальт, так и остался лежать с застывшей гримасой, похожей на гипсовую маску мучительной агонии. Я расстегнул лямки куприяновского ранца, подтащил его повыше и соорудил из него для компаньона подушку. Потом осмотрелся, убедился, что все спокойно, и достал обе аптечки. Морфин имелся и у меня, и у Кальтера, но пока мне не будет известен хотя бы приблизительный характер полученных им травм, с обезболивающим лучше повременить. Хотя кое в чем Тимофеич прав: нам не следует задерживаться на площади, и лучше поскорее покинуть ее. Убраться отсюда с глаз долой в парк или, на худой конец, за ресторан. Одна проблема: майор грохнулся оземь с большой высоты и, возможно, получил повреждения, которые при неосторожном перемещении могут его запросто убить.
Очевидно, вспышка боли привела Кальтера в сознание, потому что когда жуткая гримаса сошла у него с лица, оно немного порозовело, а взгляд компаньона еще больше прояснился. Дышал он при этом часто, тяжело и хрипло, к тому же взмок, будто кто выплеснул ему на голову ведро воды. Я не мог сказать, хорошо это или, наоборот, очень плохо. Но так или иначе, после приступа он наконец-то заговорил адекватно, чем, разумеется, облегчил стоящую передо мной задачу.
Когда одышка у майора немного улеглась, он не сразу, но все же собрал волю в кулак и выполнил мою просьбу. По словам Тимофеича, его дела обстояли следующим образом. Он помнил, как сильно ударился нижней частью спины о бордюр на крыше ресторана, после чего полностью отключился, пока я не взялся его тормошить. Сейчас главный источник боли терзал Кальтера в пояснице – ее словно медленно перепиливали тупой пилой. Ног он совершенно не ощущал и потому был почти уверен, что сломал позвоночник. Зато хорошо чувствовал боль в левом плече, на котором – я проверил – действительно оказался закрытый перелом. Дыхание компаньона также сопровождалось сильной болью – явно имели место сломанные ребра. Но кровью страдалец не кашлял, а значит, его легкие остались целы. Наверняка у него было еще немало переломов, ушибов и внутренних кровотечений, но выявить их ни он, ни я в настоящий момент уже не могли.
– Видишь, Мракобес, как погано все обернулось, – тяжко дыша, подытожил майор беглый анализ собственных повреждений. – Теперь у меня нет обратной дороги, и помочь тебе больше я ничем не могу… Так ты со мной? Или уходишь?
– Я доставлю тебя на «Авангард», – пообещал я. – Моя клятва по-прежнему в силе. Но не могу дать гарантии, что в таком дерьмовом состоянии ты переживешь путь до стадиона.
– Ты, главное, действуй, – напутствовал меня Тимофеич. – А за меня не переживай – как-нибудь сдюжу. А нет так нет. Тогда просто дотащи мое тело до «Авангарда», оставь его там на самом видном месте, и твоя клятва будет исполнена. Больше ни о чем не прошу…
Я вколол Кальтеру морфин, отцепил и выбросил отслуживший свое протез, затем жестко обездвижил калеке сломанное плечо бинтом и отправился на поиски материала для волокуши, попутно гадая, куда подевались оставшиеся в живых «буяны». То, что они до сих пор не дали о себе знать, было странным, хотя в целом обнадеживающим признаком. Или свита покойного Искателя не нападала без его приказа, или разбежалась без поводыря по округе, напрочь забыв о своей боевой задаче. Ну да бог с ними – буду решать проблемы по мере их поступления. И без того они выстроились передо мной в длинную очередь, и каждая наперебой требовала приоритетного внимания.
В разгромленных служебных помещениях ресторана удалось отыскать все, что мне сейчас было необходимо. И даже больше. Помимо крепкой доски, нескольких тонких металлических труб и проволоки я нашел также широкий электромонтажный пояс, немного длинных гвоздей и одноосную тележку для перевозки фляг. Стаскав все это ко входу, я связал из труб раму для волокуши – такой же, на какой я год назад вез хоронить Бульбу, закрепил на ней доску, потом отломал от тележки ось и приделал ее загнутыми из гвоздей скобками к нижней кромке плахи. Теперь ей предстояло не волочиться по земле, а катиться на колесиках. Это облегчало работу мне и страдания Кальтеру, поскольку иначе он чувствовал бы своей больной спиной каждую встреченную нами в парке выбоину. А колесное шасси – это уже совсем другой уровень дорожного комфорта. Так что если майор все-таки выживет, пусть не говорит потом, что я не отплатил ему за позавчерашнее спасение. Вера определенно знала, кого выбрать в компаньоны своему дяде Косте. Хотя и призрак, а в людях разбирается, факт.
