Виктор Тюрин - Странник
– Впечатляет, командир.
– Для управления кораблем, подобного типа, требуется, по меньшей мере, тридцать человек. И они у меня будут. Может даже больше, так как вербовкой экипажа занимается Макс. Теперь подведем итоги. Есть красавец – линкор. Группа специалистов для его управления. Отлично вышколенная абордажная команда, а также командир корабля и его первый помощник. Как ты думаешь, что они собираются сделать?
– Покинуть клетку, командир.
– Ты попал в самую точку, парень! Кстати, у меня есть вакантная должность второго помощника. Да и для специалиста твоего профиля найдется уйма работы. Ведь ты же никогда не был в глубоком космосе, Дэвид?
– Нет, командир. На звезды мне нравиться смотреть с земли, – помолчав, добавил. – К тому же у меня Шер.
– Почему-то я так и подумал, – задумчиво произнес он. Помолчав, спросил. – Как ты собираешься решать свои проблемы, парень?
– Есть у меня один план… – несколько уклончиво начал я, но Жано меня резко оборвал.
– Есть лучший план. Как раз для тебя.
– Это как?
– Ты спрячешься в тайнике челнока, где до этого прятались мы. Потом, когда челнок сядет, прыгнешь – и был таков! А когда линкор будет готов уйти в глубокий космос, я заявлю, что ты присоединился к нам. Для большей убедительности покажу твое изображение, заранее записанное на информационном кристалле. Как тебе это?
– Вполне. Даже если кто-то и не поверит, это будет его личное, а не официальное, мнение.
– Подойдешь к Максу. Он все сделает, а мне нужно осваиваться на капитанском мостике. Буду привыкать к своей мечте. Прощай, Дэвид.
– Прощай, Даниэль.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Проснувшись, в который раз, обнаружил, что хотя от сна осталось только общее впечатление, состоящее из невнятных картин, он, несомненно, является повторением непрекращающейся череды похожих сновидений. 'Опять, то же самое. И что этому кошмару неймется!'.
По большому счету я был неправ, в нем, как и в других подобных ему снах, не было ничего страшного, просто странный, мутный калейдоскоп из туманных видений, который нельзя было отнести к кошмарам. Но в тоже время, в нем было нечто такое, что исключало его из ряда обычных сновидений, но эту грань, я никак не мог уловить, сколько не старался. Похожие сны стали приходить ко мне, после моего последнего разговора со Странником. Странный разговор. Необычное завещание – пророчество. Противоестественные сны. На мой взгляд, это были звенья одной цепи.
С данайцем я редко общался последние два года. Во-первых, как собеседник он был мне и раньше не сильно интересен, да и привык я к нему настолько, что он стал для меня вроде старой, сломанной скамейки, которая когда-то стояла в глубине сада, за домом моих родителей. Знаешь, что она есть, но в упор ее не замечаешь, даже проходя мимо. А второе, заключалось в наших частых переездах, рождении и воспитании сына, в мелких проблемах и радостях, без которых невозможна семья. Короче, не до него мне было. К тому же я наложил сам на себя запрет на свои исключительные способности, стараясь полностью соответствовать поведению нормального человека, как это не смешно может прозвучать для кого-то, но ведь это не кому-то, а мне ломали жизнь, охотились и травили, как дикого зверя. Вернувшись, с челноком, на землю, я поклялся, что больше не допущу подобного обращения с собой. После шести месяцев постоянных переездов, мы с Шер, наконец, осели на Юге. В мегаполисе Талибун. Семья и работа – больше для полного счастья мне ничего не было нужно. Сказать, что живем счастливо, нельзя, хотя бы потому, что живем по фальшивым документам. Жене очень это не нравится, но она понимает, что другого выхода нет, так как 'псы' в свое время были официально объявлены вне закона. После того, как захваченный Жано линкор исчез в открытом космосе, а правительство Фальстафа потеряло последний шанс отстоять независимость планеты, власти назвали 'псов войны' предателями и мятежниками, после чего расформировали как воинское подразделение. Но Земле, разозленной потерей одного из мощнейших кораблей флота, этого показалось мало. Через двадцать четыре часа, после того как правительство Фальстафа сложило свои полномочия, оккупационные власти, объявив 'псов войны' вне закона, начали на них самую настоящую охоту. Подобные карательные меры были предприняты лишь против маленькой группки людей, которых Земля посчитала преступниками, а для остального населения жизнь на планете практически не изменилась, если не считать замены статуса свободного мира на колонию и смены одних чиновников на других.
Я уже начал привыкать к спокойной, размеренной жизни, как Странник неожиданно сам вызвал меня на разговор. Помню нашу беседу, от слова до слова, так четко, словно она произошла еще вчера.
Был обычный вечер. За окнами шелестел дождь. Жена находилась с малышом в спальне, а я сидел перед включенным 'голо', пытаясь в очередной раз понять, о чем толкует диктор теленовостей на экране. Теперь, вроде, когда все наладилось в жизни, меня довольно часто, уносило мыслями в бурное прошлое. Я вспоминал 'дно', Жано, рейды, Фила Сквоша. И вот в одно из таких путешествий по памяти, у меня появилось ощущение, предшествующее контакту. Странник. 'Что-то случилось, Коган?'. 'Не понимаю, но чувствую'.
'Чувствуешь? Ты? Теперь уже я не понимаю. Ты же сам говорил, что не подвержен эмоциям, как мы, а теперь уже и чувствовать начал. Или у нас с тобой получается, как в пословице: 'с кем поведешься, от того и наберешься'.
Говоря это, я сам начал понимать, что происходит нечто необычное. Или с ним, или со мной, или с нами обоими. Ощущения, предшествующие контакту, чем-то отличались от обычных. Попытка понять, в чем их отличие, была прервана данайцем: – Мы говорили с тобой о предназначении, о роли Странников. Помнишь?'.
Недовольный, что он прервал мои размышления, я сердито буркнул: – Был такой разговор'. 'Кажется, я знаю, в чем тут дело'.
Что-то происходит, подспудно билась мысль в глубине моего сознания, будя во мне тревогу. Озадаченный происходящим, я решил выместить свое непонимание на данайце, перейдя к откровенному ехидству: – Интересно. Два года молчал, а теперь выдал. Озарение снизошло?'.
'Подавляющее число разумных существ проходит мимо поворотного пункта в своей жизни, – его слова были настолько вескими, рублеными и четкими, что мне они показалось отлитыми из металла. – Не замечая этого, они идут по жизни, не зная, что свой шанс изменить все к лучшему, уже упустили. И продолжают жить обычной повседневной жизнью со всеми ее радостями и тревогами, неудачами и победами. Такова, по большому счету, судьба любого разумного существа. Но есть особи, которые не могут пройти мимо своего поворотного пункта. Им на роду написано стать повелителями судеб целых цивилизаций. Стать основателями новой расы, близкой по образу титанам вселенной'. 'Стоп. О чем это ты? Кто такие титаны вселенной?'.
'Титанами вселенной, наш народ называет расу, запустившую эксперимент со Странниками'.
'Ты мне раньше этого не говорил. Хорошо, с этим все ясно. Зато с остальным полный туман'.
'Если расы и народы, включая данайцев, в нашей части галактики, являются цивилизациями, достигшими своего предела и своего предназначения, то вы, люди, в своей непредсказуемости, являетесь пока пустым сосудом. Я не специалист, но мне кажется, вы находитесь в начале пути. Раса детей, не ведающих своего предназначения. Вы уже сейчас слишком гибки и непредсказуемы для нас, рас и народов, закостенелых в своем сознании, в своем развитии. Взять тебя, человек. Твой разум сумел взять даже то, что ему не принадлежит! Мы владеем искусством убивать врага, подаренным нам самой природой, а ты спокойно овладеваешь им, хотя наши физиологические процессы и физические составляющие сопоставимы, в лучшем случае, на треть. Мы тысячелетиями подходили к перемещению в пространстве, подстраивали под него свою физическую составляющую, а ты не успел получить копию матрицы, как сразу начал прыгать сквозь пространство, как будто эта способность в тебя заложена изначально. Даже больше того, ты усовершенствовал эту уникальную способность, не приложив ни малейших усилий со своей стороны. А среди вас, если поискать, наверно, таких тысячи, а может даже десятки тысяч. Да даже этого количества… 'Мы все это обсуждали раньше. Зачем повторяться?'.
Он словно не слышал меня: – … Мира без войны не бывает. Они будут всегда противостоять друг другу, как извечные понятия 'добро' и 'зло'. И той и другой стороне будут нужны бойцы. И судя по всему, это будете вы, люди!'.
'А вот это уже перебор! – теперь я разозлился окончательно. – Слушай меня, Коган! Ты хоть думаешь, что говоришь? Мы – раса солдат! Смешно и наивно! Да, мы сражаемся и убиваем друг друга. Но нельзя делать на этом скоропалительные выводы! Или у тебя только одна война в голове, ветеран хренов!'.
