Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Кочевница
– А сейчас что изменилось? Одно нажатие спускового крючка – и проблема решена! Ведь друг мой уже мертв.
– Я знаю. Это сделали мы.
– Ага. Вполне в вашем стиле. Без разговоров изрешетить человека пулями…
– Довольно! – прервал он мою речь. – Не в свое оправдание говорю, но это был уже не ваш друг.
– А кто же? – для порядка спросил я, уже зная ответ.
– Что-то… Иная сущность.
– Одержимость, да? Голову склоняет набок, глаза темные, и хрипит, будто у него ангина?
Командир вздрогнул.
– Именно. Сталкивались с таким?
– Приходилось. Мы его называем Черным Сталкером.
– И выжили? – Изумление на миг вспыхнуло и тут же погасло в его глазах. Видимо, сработала привычка к самоконтролю.
– Нет, знаете ли, помер, – рискнул огрызнуться я. – А с вами зомби разговаривает.
– Значит, везучий.
– Не сглазьте, – поморщился я. – Мое везение – вопрос сложный и неоднозначный. Вот сейчас, например, вы держите меня под прицелом. Только непонятно, чего ждете? Там, на Добросельской, вы стреляли, не заморачиваясь переговорами.
– Вам так не терпится умереть?
– Просто хочу прояснить для себя ситуацию.
– Понятное желание. Ну, хорошо. Признаю: наши действия там были моей ошибкой. А сейчас…
– …я вам для чего-то понадобился.
– Понадобились. Мне нужно проникнуть в эту церковь.
– И что мешает? Вперед – цель рядом!
– Полагаю, что без вас мне туда не попасть.
– С чего вы взяли?
Он пожал плечами.
– Во-первых, вы – кандидат.
– Мне уже приходилось это слышать, но я понятия не имею, о чем речь.
– Кандидат в фавориты Кочевницы, – неохотно произнес он.
Фээсбэшнику не нравился тот поворот, который принял наш с ним разговор. Хоть его оружие и смотрело мне в лоб, он упускал инициативу и вынужден был искать компромиссы. Я был ему нужен совершенно определенно, и этим следовало воспользоваться, чтобы получить максимум информации. Главное – не перегнуть палку, иначе его палец на спуске может ненароком дернуться. Ведь по большому счету, существовала альтернатива мне в лице «геолога». Знает ли он об этом? Скорее да, чем нет. Но «геолог» здесь пока отсутствует, а я – вот он. Так что сперва командир попытается разыграть мою карту.
Я между тем продолжал потихоньку приоткрывать свое сознание для ментального контакта. Но Кочевница пока выжидала. Тоже слушала наш разговор? Значит, надо его продолжить.
– Вот как? – Я не стал включать дурака и делать вид, что безмерно удивлен: это выглядело бы фальшиво. – Очень интересно! Я не набивался, конечно, но…
– Не набивались? – с кривой усмешкой перебил меня он. – Мне так не кажется. Иначе чего ради вы пришли сюда? Тоже ведь за Ней, или… – В этот момент на него либо снизошло озарение, либо он талантливо его сыграл. – Ну, конечно! Как я сразу не догадался?! Вы здесь из-за другой дамы, тоже весьма непростой, но зато вполне человеческой природы. И она сейчас там. – Фээсбэшник мотнул головой в сторону храма.
Ну, вот и все – он припер меня к стенке и знает это. И все же я сделал последнюю попытку:
– Не понимаю…
– Все вы понимаете, не прикидывайтесь! – Командир даже поморщился. – Агнешка Томаховская – еще один кандидат, и она в церкви. Вы пришли за ней. Замечательно!
– Что именно?
– То, что у нас теперь практически нет конфликта интересов. Вы помогаете нам зайти внутрь и забираете свою девушку. Она открыла рот на такой кусок пирога, который ей в жизни не прожевать. Вы уговариваете ее уйти отсюда для ее же блага, и мы вас обоих отпускаем, после чего вы покидаете Зону. А Кочевницу оставляете нам.
В его словах было разумное зерно (в частности, про кусок пирога), и с этим я готов был согласиться, но вот последняя фраза…
– А вы уверены, что Кочевницу можно «оставить» кому бы то ни было, если она сама этого не захочет?
– Это уже вас не должно волновать. Если вы исчезнете, мы с ней разберемся.
Я достаточно хороший физиономист, чтобы просекать блеф, даже талантливый, с полпинка. А командир сейчас блефовал по-черному. Нечем ему разбираться с Кочевницей, если, разумеется, он не заключил сделку с «геологом». Уйти вместе с Агнешкой и забыть про весь этот кошмар еще недавно казалось мне чуть ли не идеальным итогом моего похода. Теперь же я сомневался, что Кочевницу можно оставлять таким людям, как «геолог» и этот фээсбэшник: справятся они с нею или нет, в любом случае дальнейшие перспективы рисуются безрадостные. Но что делать?
Мне стало холодно. А в голове постепенно нарастала какая-то странная легкость, будто ее гелием накачивали. Что это? Кочевница? Ей надоело слушать? Контакта как такового не получалось: аномалия со мной не говорила. Сама она скорее всего не могла, но в ее распоряжении куча фантомов, которые в состоянии объясниться по-русски. Но говорить аномалия пока, видимо, и не хотела, зато я ощущал, что меня понемногу начинают как бы препарировать на ментальном уровне. Не самый лучший вариант, поскольку я параллельно вынужден говорить с фээсбэшником и не могу достаточно надежно контролировать, что показывать Кочевнице, а что нет. Ее однозначно разозлили планы спецслужб, но и мои истинные цели (если будут ею раскрыты) тоже вряд ли приведут ее в восторг, и тогда нам всем тут кранты!
Значит, от фээсбэшников следует отвязаться как можно быстрее. Как? Есть варианты. Теперь есть. Командиру, допустим, можно мозг сжечь, а со вторым я и так справлюсь. Конечно, у обоих пси-блокираторы, но если они работают уже давно, то практически выдохлись, а потому толку от них чуть. Может получиться. Простите, ребята, но теперь помеха уже вы. Ничего личного, хоть вы и стреляли в нас на Добросельской…
– Э-э, командир, – впервые заговорил толстый, – фиксирую нарастание пси-активности. Не исключено, что это из-за него.
Глаза фээсбэшника зло прищурились, и пистолет, который он начал было опускать, надеясь на мирный исход переговоров, тут же вновь поднялся и теперь смотрел черным зрачком дула мне в лоб.
– Вы что это задумали?! С нами ваши псионические штуки не пройдут, ясно? Сейчас идете со мной, и без дураков! Иначе умрете и вы, и ваша подружка! У меня хватит взрывчатки, чтобы этот храм с землей сровнять! И если вы думаете, что я не посмею это сделать, то ошибаетесь: еще как посмею! Возьму грех на душу, пусть и пожалею потом, но вам от этого легче не станет, ясно?! Все, торговля кончилась – делайте что сказано!
– Хорошо, командир, хорошо. – Я спешно поднял руки ладонями вверх.
Вот сейчас фээсбэшник уже не блефовал. Я хорошо читал его эмоции. Этот сильный человек, привыкший все контролировать, был на грани срыва. В таком состоянии он способен на все, что угодно, а его пси-блокиратор, как я успел почувствовать, еще функционировал. На преодоление защиты мне потребуется время куда большее, чем нужно ему, чтобы нажать на спуск и сделать меня трупом. Он, не говоря ни слова, качнул пистолетом в сторону входа в церковь. Я послушно двинулся в указанном направлении, с удивлением ощущая, что легкость в голове и головокружение исчезли. Кочевница прекратила контакт? Почему?
Приблизившись ко входу в храм, я начал понимать, что имел в виду командир, говоря, что без меня ему внутрь не попасть. Вокруг храма имелся еще один, последний рубеж обороны – пси-барьер, который нагнетал стремительно нарастающее напряжение и страх. Я сразу поставил ментальный блок, а вот как спецслужбовцам удалось не обратиться сразу в бегство под таким натиском, стало ясно чуть позже: первый удар их блокираторы худо-бедно выдержали, а потом в моем присутствии интенсивность пси-барьера резко пошла на спад: похоже, мне действительно открывали проход внутрь.
Подойдя к двери, я осторожно взялся за металлическое кольцо. Несмотря на сравнительно теплую погоду, оно было прямо-таки ледяным, а еще, как мне показалось, не таким твердым, как положено быть металлу. И сама дверь… Возникло такое ощущение, что коснись я ее – и она начнет проминаться, прямо как земля поблизости от края Провала. На мгновение я почувствовал злость и даже какое-то омерзение. Это Нечто захватило и осквернило один из величайших памятников нашей культуры и православной веры. Не скажу, что я очень религиозен, скорее, меня можно назвать сочувствующим. Но это… это подпадало бы под определение кощунства, не будь Кочевница настолько чужой не только нашей стране, но и человечеству в целом. Переделывая этот храм под себя, превращая его из памятника истории и места паломничества верующих в то, что в терминологии сталкеров именуется Объектом (некое сооружение чужого разума), она не преследовала каких-то политических целей, не усматривала в этом символизма, а просто действовала так, чтобы достичь своих целей, абсолютно не заморачиваясь на то, как ее действия могут быть восприняты. Энергетика храма была столь мощной, что делала его самым подходящим строением, которое могло бы исполнять функции «якоря» (так говорил Алексей, и я теперь сам убедился в его правоте), а все остальное для аномалии просто не имело значения.
