Василий Головачев - Война с джиннами
— Я скажу, а вы меня убьете!
— Не пори чепухи.
Ульрих затравленно огляделся, бледный до синевы и потный. Он все еще надеялся на помощь «друзей». Облизнул губы.
— А если не скажу, вы все равно меня убьете?
Селим косо глянул на неподвижного Артема, пожал плечами.
— Похоже, ты привык жить по волчьим законам, внучек. Мы живем иначе. Но лучше бы ты сказал добровольно. Тебе будет потом очень трудно жить, после лечения, когда ты поймешь, что сотворил. Совесть — жестокая штука, хотя и справедливая.
Ульрих снова облизал губы, выпрямился, принимая какое-то решение.
— А если я… вызову вас на дуэль… и выиграю… вы меня отпустите?
Хорст-старший и Артем переглянулись.
— Глупое решение, — сказал Селим. — В Системе нет такого мастера, который справился бы со мной. Да и с ним тоже.
— И все-таки я попытаюсь. Даете слово?
Селим помедлил:
— Слово офицера.
— Я готов! — разжал зубы Артем. — Для него хватит меня одного. Если он пройдет меня, вы его отпустите. Но если нет…
— Я скажу, где Зари-ма, — торопливо, с нехорошей улыбочкой проговорил Ульрих.
— Хорошо, — кивнул Селим после небольшого раздумья. — Времени у нас мало, поэтому постарайся уговорить его побыстрей. Только без летального исхода. Я пока объясню нашим, что происходит. Внучек, дай-ка мне на всякий случай твое оружие.
Ульрих, поколебавшись, протянул ему «универсал».
— Надеюсь, он сделает то же самое.
Артем молча снял «кокос», оставаясь в обыкновенной майке и плавках. Ульрих тоже стащил свой «уник», под которым оказался обтягивающий тело, как трико, матово-черный комбинезон с широким поясом, тоже черным, но блестящим.
— Это гимнасион, — небрежно пояснил Хорст-младший. — Я наращиваю мышцы. Под ним у меня ничего нет.
— Начинайте, — нетерпеливо сказал Селим, включая рацию и сообщая дежурному на борт спейсера о завершении операции.
Артем шагнул к Ульриху, и тот сразу вихрем налетел на него, ударил ребром ладони, кулаком, локтем, коленом и отскочил. Его последний удар оказался неожиданно мощным, так что заныла рука, которой Артем поставил блок. Однако Ульрих не дал ему времени на оценку атаки, снова бросился вперед, демонстрируя комбинацию хироукэ: удар-тычок пальцами одной руки, взмах-удар «лезвием» другой, выпад коленом в пах и удар сверху, — он владел японской боевой системой тэгатана школы Тоява-рю. И снова финальный удар поручика потряс Артема, в то время как его «лапа барса» никак не подействовала на противника, хотя и остановила его. Впечатление было такое, будто рука Ромашина наткнулась на упругометаллическую плиту, а не на грудь поручика.
Ульрих начал очередную атаку.
Артем прервал ее, ударив из неожиданного положения, без разворота и акцентации, и едва не сломал себе пальцы на руке. Ушел от свистнувшего над ухом комэками и охнул, получив сильнейший удар по ключице, сломавший ее как спичку. Отскочил назад, с изумлением глядя на противника, поймал его гаденькую улыбочку и вдруг понял: на Ульрихе был надет не обычный тренировочный костюм, а экзоскелетон! Особая пленка, увеличивающая мышечные усилия и защищавшая тело. Парень схитрил, надеясь победить Артема до того, как тот поймет, в чем дело.
По-видимому, Селим тоже сообразил, что происходит.
— Переходи на темп, — проворчал он.
Артем перестал отвечать и блокировать выпады Ульриха, ушел в движение и, сплетя сеть триггерной комбинации, одним импульсным ударом в лоб отправил поручика в нокаут. Пролетев по воздуху восемь метров (сила тяжести под куполом станции поддерживалась на десять процентов меньше земной), Ульрих врезался затылком в стену зала, свалился на пол и остался лежать без движения.
Артем опустил руки и только теперь почувствовал боль в сломанной ключице, прижал ладонь к месту перелома.
— Черт!..
— Попал? — понимающе глянул на него Селим.
— Ключицу сломал, гаденыш… на нем экзоскелет…
— Я понял. Мальчик неплохо перенимает негодяйские приемы своего босса. Помочь?
— Потерплю. Надо закончить с ним.
Они подошли к Ульриху, Селим перевернул парня и положил руку ему на лоб. Подержал немного, отнял. Глаза Ульриха открылись, пустые и равнодушные, потом наполнились жизнью и болью. Он повернул голову, встретил взгляд деда и криво улыбнулся.
— Что это было?
— Обвал, — сказал фон Хорст флегматически. — Стихийное бедствие. Я тебя предупреждал. Где Зари-ма?
Блуждающий взгляд Ульриха нашел Артема. Улыбка на губах поручика стала шире.
— Жаль, не получилось тебя прищучить, напарник, ты оказался быстрее. Но вряд ли ты обрадуешься. Я не знаю, где твоя подружка.
Артем рывком приблизил лицо к лицу Ульриха, так что тот испуганно отпрянул. Глаза пограничника засветились угрожающим тигриным блеском.
— Ты обещал!
— Я и не отказываюсь. Просто полюсидку забрал Оскар… ну-у… этот… Демон, и где она сейчас, я действительно не знаю.
Артем оцепенел. Хорст-старший посмотрел на него, похлопал по плечу. Боль в ключице отрезвила.
— Демон… — пробормотал Ромашин. — Не может быть… зачем она ему?..
— Успокойся, гриф, не все потеряно.
— Он лжет!
— А вот и не вру, — обиделся Ульрих. — Паша выстрелил в нее из парализатора и… — Он виновато шмыгнул носом, опасливо отодвинулся, ежась под светящимся ледяной ненавистью взглядом Артема. — Потом Паша погрузил ее в «голем», сел сам, и Демон утащил их вместе. Куда — неизвестно. Честное слово!
В зал вбежали десантники, посланные вслед за Ромашиным и Хорстом по каналу метро, остановились, глядя то на полулежащего на полу Ульриха, то на присевшего над ним на корточках обнаженного Артема, то на стоявшего Селима. Полковник оглянулся.
— Забирайте его.
Артем поднялся, пребывая в состоянии ступора. Селим протянул ему «кокос».
— Одевайся, пойдем лечиться. Потом…
— Демон ее…
— Ничего он с ней не сделает. Не забывай, Демон забрал их обоих — Пашу и Зари-му. Она нужна Паше живой.
— Зачем?
— Джадду и Паше нужна не столько она, сколько Лам-ка. Они попытаются через нее завладеть им. Очень хорошо, что Паша парализовал девочку, теперь ему придется ждать, пока она придет в себя.
— Ему не нужно ждать, — глухо проговорил Артем. — Он ее просто запрограммирует, как Ульриха…
— Тем не менее для этого необходимо время. Попытаемся найти ее раньше, чем Паша сделает свое черное дело.
— Как? Где?
— Встряхнись! — жестко сказал Селим. — У нас есть Лам-ка!
Артем зачарованно посмотрел на полковника, медленно переваривая сказанное, вздрогнул и стал быстро натягивать спецкомбинезон, не обращая внимания на боль в сломанной ключице. Через несколько секунд он уже стал прежним Артемом, целеустремленным и энергичным.
— Немедленно вызываем Лам-ку!
— Не здесь, — остудил его горячность Селим. — Нам понадобится техника и оперативная помощь. Лучше вызвать Лам-ку на борт «Ивана Ефремова».
Артем молча повернулся и быстро зашагал из зала к метро тайной базы Павла Куличенко. Селим бросил взгляд на опустившего голову внука, с растерянным и просительным видом оглядывающегося на него, и поспешил за Ромашиным.
* * *Сеанс связи с Лам-кой на этот раз протекал гораздо легче, без особых энергетических потерь и негативных ощущений. Артем почти не почувствовал холода, нервная система не вибрировала от «потусторонних» прикосновений молодого «джинна», голову не тревожила пульсирующая боль, и по телу не разливались онемение и слабость. А вот сам контакт оказался намного информативней, насыщенней, интенсивней, хотя еще чувствовалось, что Лам-ка не пришел в себя в полной мере и не восстановил внутреннюю энергетику. Тем не менее он вполне адекватно отреагировал на просьбу Артема и фон Хорста найти Зари-му, о чем сообщил им на своем своеобразном «пси-собачьем» языке и умчался. То есть просто перестал общаться, исчез, растаял в неведомых измерениях.
Сеанс общения проходил в зале визинга спейсера «Иван Ефремов», где находились только контактеры — Селим и Артем. Чтобы не напугать Лам-ку, решено было никого больше не привлекать, тем более что происходящее в зале записывалось аппаратурой спейсера. Конечно, эта аппаратура не запечатлела «джинна», практически невидимого во всех диапазонах электромагнитного спектра, но кое-какие любопытные физические эффекты зафиксировала. Самое интересное, что облако снежных искр, сопровождающее «вытаивание» гиперптеридского робота из кокона иномерия, иногда принимало форму странного существа, напоминающего не то лемура, не то собаку с гипертрофированно большой головой.
Несколько минут после ухода Лам-ки из поля общения контактеры сидели в креслах посреди зала молча. Потом Селим шевельнулся, помял лицо ладонью и глубокомысленно изрек:
— Скорей бы старость, да в детство впасть!
