Андрей Ливадный - Титановая Лоза

– Мертвых?

– Живых. Но пораженных металлизированными частицами.

– Какой-то бред… Фантастика…

– Придется поверить в чудеса науки, Хантер. Нам не спрятаться в руинах и не выжить вне бункеров. Здесь, в Академгородке, в последние годы большинство исследовательских центров работали на программу колонизации Марса. Мы полагаем, что серебристая пыль, видоизменяющая механизмы, порождающая металлорастения и воздействующая на людей, – это колонии микромашин, созданных для освоения иных миров. Но они чудовищно отличаются от исходных образцов. Мы нашли некоторые технические описания и подтвердили свои догадки, сумев остановить спонтанное развитие колоний, внедрившихся в твой организм.

Савва долго молчал.

– Ты говоришь, они радикально изменились… Но я видел появление серебристой плесени и побегов, похожих на растения, буквально в ночь катастрофы! Когда они успели измениться? Зачем стали нападать на людей?

– Это остается загадкой. Возможно, мы сумеем ее разгадать, но не тут, не в таких условиях.

– Я согласен, что нужно бежать, – подумав, ответил Савва. – Только куда? Сколько у Хистера боевиков?

– Десятка четыре.

– А нас?

– С тобой – восемь человек. Кроме Ипата и Глеба есть еще двое ученых и двое бывших сотрудников охраны Академгородка, согласных рискнуть.

– Оружие?

– Два армгана. Это экспериментальный лазерный излучатель, созданный в качестве оружия. В твоей одежде был найден пистолет Макарова. Мне удалось его утаить. Больше ничего нет.

– Мы не сможем захватить подземный комплекс, – покачал головой Савва.

– Знаю. Потому мы с Глебом – за побег.

– Куда?

– В другое пространство. Гипертоннель функционирует. У нас есть маркер. На нем четыре активные точки, обозначенные непонятными условными знаками. Мы полагаем, что они расположены на поверхности земли и также являются на данный момент зонами катастроф.

Авантюра…

«Смертельно опасная авантюра, – подумал Савва, – но другого выхода, судя по всему, нет. Хистер публично казнит меня, затем настанет черед других, несогласных с его диктатурой».

– Как мы доберемся до этого… тамбура?

– С твоей помощью, Хантер.

– В смысле?

– Я имплантировал тебя. Ты ведь не станешь отрицать, что твое зрение изменилось? Ты видишь в темноте, твой мысленный взгляд способен проникать через препятствия и стены, верно?

– Допустим.

– Нам не прорваться с боем через расчищенные по приказу Хистера тоннели. Они охраняются. Но есть другой путь – через разрушенные лаборатории. Твои способности помогут нам проложить маршрут, не заблудиться в лабиринте коммуникаций, не оказаться в тупике или перед завалом.

– Наверху опасно?

– Мы почти ничего не знаем. Хистер держит нас взаперти. Из экипировки есть только два скафандра биологической защиты, но они вряд ли помогут против инфицирования серебристой проказой.

– И что ты предлагаешь?

– Мы все согласны рискнуть. Если действовать быстро, то два прибора, найденные в лабораториях нанотехнологий: излучатель и кодировщик, – помогут нам локализовать очаги поражения и заставить микрочастицы переконфигурироваться в полезные для организма устройства. Опыт у нас с Ипатом уже есть.

– Значит, дело только за мной?

Аргел кивнул.

– Мы ждали, пока ты окончательно придешь в себя и немного оправишься.

Савва некоторое время молчал, а затем произнес:

– Когда мы начнем?

– Если ты готов, то завтра. Хистер приказал провести еще одно исследование твоего организма. Он собирается устроить публичную казнь. Я уверил его, что ты неопасен и неадекватен. Он что-то имеет против тебя лично и, скорее всего, явится сам в сопровождении охраны. Остальные будут ждать в зале собраний. Это нам на руку, в тоннелях останется минимум боевиков.

– Верни мне пистолет.

Аргел молча кивнул.

Ночь перед побегом тянулась невыносимо долго.

В обойме «макарова» оказалось всего четыре патрона. Армганы, о которых упомянул Аргел, не годились для ближнего боя – источники энергии лазерных излучателей были почти разряжены, и их договорились приберечь на тот случай, если нужно будет вскрыть какую-либо дверь или разрушить небольшой завал.

Савва не мог уснуть.

Здраво осмыслить все произошедшее не получалось. Чем больше он думал, тем сильнее запутывался в мыслях. Глобальная катастрофа, изолированное от остального мира пространство, уничтоженная биосфера, загадочный портал, какие-то военные разработки…

Он прислушивался к себе, к ощущениям, чувствам, пытаясь понять, что же произошло с ним после так называемого изменения, которое Аргел предпочитал называть имплантацией?

Чувства молчали. За редкими проблесками он не воспринимал новых возможностей, попытки усилием воли активировать их приводили лишь к вспышкам острой головной боли.

Но самое страшное заключалось даже не в факте инфицирования непонятной формой микрожизни и не в том, что на основе внедрившихся в организм колоний микрочастиц Аргелу и Ипату удалось сформировать некие переходные участки, связанные с нервной системой, через которые к обмену веществ и сенсорике человеческого организма были подключены расширители сознания и метаболические корректоры.

Савву угнетало иное.

Он пережил быструю агонию, вплотную подошел к смертельной черте, за которой лишь пустота небытия, пережил ужас и смирился со своей участью.

Фактически вмешательство двух ученых вернуло его в мир живых, в ту страшную ситуацию, из которой не виделось выхода.

Возвращение не принесло с собой ни радости, ни обновленной жажды жизни. Савва казался сам себе пустым и никчемным.

Незаметно подкралось утро.

Глеб также ворочался с боку на бок, видно, сон к нему тоже не шел.

Наконец, не выдержав, он сел, свесив ноги с жесткой металлической койки.

– Хантер? Не спишь?

– Нет.

– Они скоро явятся за нами.

– Я готов, – глухо ответил Савва. После бессонной ночи он чувствовал себя так скверно, что уже не терзался сомнениями.

– Может, отдашь мне пистолет?

– Сам справлюсь.

– Хантер, ты все еще плох физически, – напомнил Глеб. – Силы понадобятся тебе при сканировании коридора. У нас будет очень мало времени на побег.

Савва молча отдал ему пистолет, затем, злясь на свою покладистость, привалился спиной к стене, закрыл глаза и попытался сосредоточиться на внутреннем зрении.

Боль в голове вспыхнула остро, невыносимо, он невольно стиснул зубы, издав звук, похожий на рычание раненого зверя.

Багряная муть, плавающая на фоне опущенных век, не желала расступаться, в виски как будто вгоняли раскаленные гвозди, щеку, пораженную серебристым пятном, начало подергивать нервным тиком.