Роман Злотников - Путь Князя (авторский сборник)

– Куда бежать? – настороженно переспросил Анзор.

– По делам, – коротко ответил Данька и расстегнул ремень.

Когда он вернулся из душевой, Анзор закрыл дверь на ключ и, ухватив Даньку за плечи, усадил его на кровать.

– Данька, мне надо с тобой серьезно поговорить.

– Анзор, я… – начал Данька.

– Подождет! – нервно вскинулся Анзор. – Все подождет. Тут дело гораздо более важное!

Данька усмехнулся:

– Это вряд ли… Ну да ладно. Только, давай, пока ты будешь рассказывать, я буду одеваться.

– Ты не понимаешь! – рассердился Анзор. – Разговор о деньгах. О больших деньгах! Что может быть более важным?!

Данька окинул его задумчивым взглядом и растянул губы в загадочной улыбке, а потом тихо ответил:

– Знаешь… многое, – и, поднявшись на ноги, снова повторил: – Ты извини, я тебя внимательно слушаю, но все-таки буду одеваться.

Анзор растерянно посмотрел на него и, насупившись, выпалил:

– Они у меня!

– Кто? – не понял Данька.

– Наши деньги. Все сто тысяч! Я поэтому и думал, что эти уроды тебя… ну… – Он слегка смутился и, не решившись выговорить то, что пришло ему в голову, закончил более нейтральным: – Нашли… Потому что иначе с какой стати им отпускать меня вместе с такими деньгами?

Последний его вывод можно было оспорить. Ибо если они Даньку и «нашли», то все равно с какой стати им отпускать Анзора с деньгами? Если, конечно, им по каким-то причинам не было абсолютно наплевать на то, что здесь и сейчас называлось деньгами…

– А когда они тебя отпустили? – уточнил Данька, натягивая футболку.

– Позавчера, а что?

– Да так, – хмыкнул Данька, – просто выстраиваю последовательность событий.

Анзор непонимающе уставился на него:

– Данька, ты что, не понял? У нас есть сто тысяч баксов!

Данька надел чистые джинсы и начал вдевать ремень.

– Не у нас, Анзор. У тебя.

Анзор хлопнул глазами еще раз, потом облизал пересохшие губы.

– Не понял…

Данька молча опустился на кровать и принялся натягивать кроссовки. Анзор схватил его за плечо и дернул, пытаясь развернуть лицом к себе.

– Ты что сказал?

Но, как выяснилось, этого Даньку было не так-то просто развернуть, да и вообще заставить сделать то, что он не собирался делать… Поэтому он завязал шнурки и только затем выпрямился.

– Я сказал, что это твои деньги. Во всяком случае, если ты решишь оставить их себе. Хотя я бы рекомендовал тебе потратить их не на себя. Но решать тебе. Я уже отказался от них и менять свое решение не собираюсь.

Данька взял рюкзак и, наклонившись к Анзору, положил руку ему на плечо.

– Прости, Анзор, я тебе обязательно все объясню, но позже. Хорошо?

И вышел из комнаты…

Кот остановился и, подняв вверх лицо, прикрыл глаза. Хор-рошо. Лето. Солнце. И он на бровке бассейна. Сейчас бы в воду… Он опустил голову и покачал ей, разминая мышцы. Скоро…

Гаджет запрыгнул на спинку лавочки, пробежал по ней и, подпрыгнув, уцепился за козырек подъезда. Рывком подтянулся и забрался наверх.

– Фулюган, – заорал снизу старческий голос, – а ну, слазь! Сейчас милицию вызову!

Гаджет сделал шаг вперед и остановился на кромке козырька. Скоро…

Катя остановилась у входа в магазинчик и досадливо сморщилась. Перерыв. Она постучала, еще раз, потом еще. За стеклом нарисовалась недовольная физиономия.

– Ну, чего тебе? Не видишь – перерыв у нас.

– Откройте.

Физиономия начала было отворачиваться, но Катя чуть соскользнула в молитву и попросила еще раз:

– Откройте. Мне очень надо.

– Очень? – немного недоверчиво, но уже не так враждебно переспросила физиономия и, вздохнув, загрохотала задвижкой. – Ладно уж, заходи, раз очень.

Катя шагнула в приоткрывшуюся щель. Скоро…

Немоляева прошла длинной аркой и, свернув налево, выскочила в небольшой дворик, зажатый между старыми, полуразвалившимися кирпичными домами.

– Ты гляди, какая телка… – послышался откуда-то не совсем трезвый голос. – Мужики, чур моя! – И спустя пару мгновений уже совсем близко: – Девушка, а девушка, а как нас зовут?

Но она, не останавливаясь, резко выбросила руку влево, и воняющее пивом тело ушло к горизонту… Скоро…

Барабанщица шагнула на мостовую. Раздался визг тормозов, дикий мат.

– Ты чё, сука, совсем с ума сошла. Куда прешь, бля… Я те говорю!

Она сделала еще шаг.

– Ты, бля… – чья-то здоровенная лапа цапнула ее за плечо и резко дернула на себя. Но… Барабанщица слегка шевельнула плечом, и обладатель лапы, перелетев через ее плечо, рухнул на асфальт.

– Не мешай, – спокойно сказала Барабанщица, – и проследи, чтоб никто не мешал, – она глубоко вдохнула, потрясла кистями. Скоро…

Данька перескочил через ограждение и двинулся вперед к Рату, стоявшему на брусчатке чуть впереди, шагах в двадцати от ограждения, прямо напротив угла Исторического музея.

– Как дела? – тихо приветствовал его Рат.

– Нормально, – пожал плечами Данька, – помылся. Переоделся в чистое. Все как положено, – и, помолчав, добавил: – Скоро…

– Что ж, я не ошибся…

Данька на мгновение замер, а затем медленно повернулся в ту сторону, откуда раздался голос. Он был там. Артур Александрович… или как там его звали на самом деле. Он смотрел на них, криво усмехаясь. Данька покосился на Рата, но тот был совершенно спокоен.

– Я так и предполагал, – медленно выговаривая слова, произнес фальшивый Артур Александрович. – Я знал, что, расправившись со звеном атакоров, вы почувствуете себя в безопасности и вернетесь… – Он смерил Рата насмешливым взглядом. – Конечно, что вам опасаться? ТЕПЕРЬ наше вмешательство в вероятности оказалось столь велико, что вы, Витязь, можете использовать свою силу полностью. Не опасаясь возмущения вероятностей. И потому вы чувствовали себя в безопасности, – он усмехнулся торжествующе, но и… горько, – вы даже не думали о том, что если свободный человек сражается за свою свободу и за свою страну, то он будет готов вырвать победу даже… ценой собственной жизни.

– Что вы хотите сделать, генерал? – тихо спросил Рат.

– Не дать вам победить, – глухо произнес Артур Александрович.

И медленно, даже как-то торжественно, вскинул вверх правую руку. И в это мгновение над Москвой пронесся громкий треск, будто где-то в вышине какой-то великан рвал огромный кусок полотна. И в то же мгновение на верхнем этаже одной из новых московских башен вспух черный пузырь. Пузырь ширился, рос, раздувался, пока не поглотил целиком всю башню и изрядный кусок московского неба над нею. Но, достигнув земли, он не перестал расти, а продолжал раздуваться все больше и больше, обрушивая деревья, машины, дома, фонари… которые опрокидывались внутрь него, рассыпаясь на мелкие частицы, которые спустя мгновение превращались в ничто. В черноту, заполнявшую этот растущий пузырь.