Слезы Эйдена. Часть 2 - Денис Владимиров
— Аристо, что было дальше? — не переставая зло зыркать на Ситруса, который явно злился, взял нить разговора в свои руки Верховный. Скорее всего, пока я летал здесь тоже произошел небольшой разбор полетов.
— Да, иногда ты ведешь себя неправильно, Кронос, — визвави заскрежетал зубами, но я не обратил внимания на эмоциональную составляющую, продолжал задумчиво, — Но это скорее чужое влияние, а Ситруса нужно изолировать от цивилизованного сообщества! Пока не придет в себя и не пройдет курс реабилитации. Помни всегда, Многомудрый, Раонос, хоть и славный малый, но для него все те гадости, которые он жрет без меры — лекарство, для других то отрава для мозга. И об этом я ему говорил, когда тот бросил употреблять все. И ты туда же... Это надо же, подумать такое, Верховный не на своем месте! Да как у тебя мысли-то повернулись?! — обличительно ткнул булавой в интригана и заговорщика.
— Глэрд, мы разберемся сами, что было дальше? — сверкнул Отец битв глазами, отметил и промелькнувшую в них подозрительность, когда перевел взгляд на соратника и вновь скрипнул зубищами, у Ситруса же искажения вокруг головы только не полыхали. Вот так-то лучше.
— Когда я отказался от божественной сути, хоть и достоин ее больше других, то вернулся на Таорост с телом и оружием Ригмара. И оказался в начале яростной битвы. Здесь сошлись силы потерявших надежду почитателей Проклятого и мертвые добрые колдуны и их могучие воины. Я хотел уходить на Аргасс, но в это время, будто чирей на царственной заднице, выскочил откуда-то злобный и странный полудурок-полуэльф. Подло взялся он разить честное воинство нежити. И понял я, без меня архиличи не справятся. Но прежде, чем убивать, спросил незнакомую млеть: кто ты, жалкий червь? Он же скривился крайне мерзко и ответил мне, что он Эннатор, твой сын, Кронос, — и подозрительно посмотрел на божка, у того интенсивность искажений достигла пика, по крайней мере, раньше такой мощи я не наблюдал. Но хватит с театральными паузами, поэтому продолжил с усмешкой, — Вот только кровь его не горела. Последователь Проклятого, полукровка, в худших их проявлениях! Решил прикрыться твоим добрым именем! И как его подлый язык повернулся заявить такое?!.. И взревел я в гневе — твой отец и мать Раонос, не мог с ним согрешить Кронос, чтобы породить такое убожество на свет! Я все верно сказал, Верховный? — взглянул на сурового деда, ожидая одобрения, тот молчал, — Или…
— Все верно! Без всяких «или»! — рыкнул тот с такой яростью, что меня протащило по поверхности утеса метра четыре.
— Так вот, — не обращая внимания, на подобные экзерсисы, как и всегда, — Не стал он, как всякая лживая млеть, предоставлять мне доказательства кровного родства с тобой. Хотя мог бы, например, вызвать. И ты бы прояснил обстановку. Мне же вы не отвечали. Клянусь кровью!
— Что дальше? — подогнал меня уже Ситрус, пока папаша переваривал сказанное.
— Дальше… Пообещал тогда я юному эрманту, что скормлю его союзным мертвецам за лживый язык. Потому что взяла меня тогда беспредельная ярость. И вы оба знаете, как я лют в гневе! Ты, Кронос, ощутил на своей голове, а ты, Ситрус, когда я таскал тебя здесь за бороду! Но это наши дела, я могу ругаться с вами обоими наедине, но… но честь вашу при случае защищу! И даже твою, Мудрец, ибо в блуд ты впадаешь из-за своей второй сути и веществ, запрещенных на территории той же Империи, теперь он касается и Хельминсгарда! Где я властитель. Ибо слезы Нирна — зло!
— Дальше!..
— И бились мы долго и жестоко. Умел был враг и силен, хоть и представлял все поганое и отвратительное, но его могущество оказалось запредельным. Разил он мертвецов, не раз и не два я сам оказывался почти у Мары. Но кровь аристо вела меня, и разгоралась она в венах, давая мне все больше и больше сил, гнилая же жижа в теле врага слабела и слабела. И мой Хельминстэр поставил-таки точку в неправедной жизни лжеца. Снес его тупую голову. Мертвецы же добили остатки почитателей Проклятого. И взялись за сбор честных трофеев. И кидали они в порталы статуи из драгоценных металлов, вырывали не рассыпавшиеся в прах алтари, тащили и тащили. У меня же забрали тушу божка, лишь только один рог оставили, но сказали, что найдут позднее и отдадут мою долю.
— Кто эти мертвецы? Как звали главного?
— Они не произносили имен, Кронос. Пусть я многое ведаю, как всякий аристо, но еще большего не знаю. Клянусь кровью! — покачал я головой со злобно-скорбной гримасой. И вот оспорь. Пафос — это прекрасно.
— А дальше?
— Затем это воинство скрылось в телепортах, ушел с Таороста и я. Встретился с Марой, а потом поспешил к вам, дабы вы насладились мигом победы.
— Что она тебе сказала?
— Сие есть тайна! Но вас не хулила в речах, как тот же Раонос до своего просветления.
— А…
— Вы опять уводите разговор в сторону! Так будете платить за удар по Бездне? И за убийство Ригмара?
— Нет! Мы не просили по ней бить! А того убивать! — за обоих ответил Кронос.
— Что же… Хоть я и думал о вас гораздо лучше, но прав оказался все же Оринус. Алчность ваша не имеет границ… Не верил я ему, спорил, доказывал, рассказывал, приводил примеры. Эх… — махнул рукой, горестно повесил булаву на пояс, — Что же, платите остатки за ликвидацию проблемы с жезлом и на этом мы закончим наше неплодотворное сотрудничество до тех пор, пока вы не осознаете простую истину — вы мне должны. Эннатора же убил бесплатно, так как защищал вашу честь… Поэтому не требую ничего за отправку в небытие подлого полуэльфа. Скажу лишь одно, когда в следующий раз вы ко мне обратитесь, а этот миг настанет скоро, потому что нет более лучшего профессионала на Аргассе по решению нерешаемых проблем, то придется заплатить прежде за проделанную уже работу. А сумма будет день ото дня только расти. Ибо в долг я не даю, и за каждый день просрочки буду, пусть и скромно, но добавлять вам по проценту. Меньше не могу — принципы и парадигмы не позволяют. Помните, за вами долг за убийство Ригмара,
