Зверь придет с рассветом - Жанна Лебедева
…со стороны это было похоже на горячий поцелуй, но вскоре стало понятно, что молодой хенке задумал нечто иное. Его зубастая пасть раскрылась максимально широко, захватывая нос и рот Офу.
Перекрывая ему весь воздух.
Не позволяя более дышать…
Первым отреагировал Хэйя. Не видя происходящего, о том, что свершилось, он догадался по звукам, по вибрациям воздуха, по отчаянному мычанию Офу и свирепому рыку Алкира.
— Поможем ему!
Слепой бросился в бой, но Офу не глядя отбил его рукой, отшвырнул в сторону, как котенка.
Офу не просто так занимал положение главного хенке. Пусть силу он обычно не демонстрировал, но это и не говорило об ее отсутствии. Пальцы изогнулись, когти впились в «пернатую» броню племянника и с легкостью вывернули несколько пластин. Из боков Алкира брызнула темная кровь, но он свою жертву так и не отпустил.
Тут очнулся Флоки. Ругая себя мысленно за нерасторопность, он заорал остальным:
— Надо свалить его с ног! Иначе Алкир не удержит! Вперед! Не бейте его, просто давите всем весом. Навалимся кучей и обездвижим…
Полукровки дружно исполнили приказ.
Вскоре главный хенке рухнул навзничь, погребенный под горой тел. Некоторое время он пытался сопротивляться, но груз был слишком тяжел, а воздуха в груди оставалось все меньше…
…и меньше.
— Вот и все… — шумно выдохнул Алкир, устало прикрывая глаза. — Спасибо, что помогли.
— Ты как? — спросил его участливый Дарэ. — Сильно тебя главный потрепал?
— Царапины, — усмехнулся хенке, отирая ладонью кровоточащий бок. — Заживут. Ерунда.
— Что за жуткий прием ты использовал? — полюбопытствовал Уилтер. — Вы, хенке, всегда целуете друг друга, когда хотите убить?
Алкир расхохотался, продемонстрировав окружающим окровавленные клыки:
— Это не поцелуй. Я подсмотрел этот прием у степных львиц. Так они убивают могучих диких коней на охоте. Когда твой противник силен, с ног до головы укрыт броней и способен сопротивляться долго и упорно, самое верное — лишить его воздуха. Эй, Флоки! — позвал он северянина. — Снимай с Офу доспех. Теперь он твой. Это хорошая защита, даже хенке ее вряд ли смогут пробить с первого раза.
Флоки нахмурился.
— Лучше отдадим броню Валари. Ему сейчас нужнее.
— Дурак! — рассердился вдруг Алкир. — Валари сейчас не поможет броня. Он и в ней и без нее беззащитен, пока лежит без сознания. А ты единственный опытный воин. Тебе уже друзья твои сказали. Они правы. Ты поведешь сейчас на свободу своих братьев. Прочь из Эводеона. Ты будешь командовать этой битвой, а значит, подведешь всех, если сдохнешь раньше времени. Так что живо надевай!
Флоки больше не спорил.
И не смотрел больше на кровавые пятна на полу, что как зеркала отражали узор на потолке. Страх перед непонятным и необъяснимым происходящим сменился привычным предбоевым спокойствием. Смерть дышит в спину — этого уже не избежать, а значит, надо повернуться к ней лицом и, заглянув в глаза, дать достойный отпор.
Уилтер и Роггу помогли ему натянуть пернатую броню. Приладили сверху большой выпуклый нагрудник. Броня выглядела легче, чем оказалась на деле, зато гнулась хорошо. Да уж, хенке совсем не люди…
— Сейчас тихо, как мыши, идем до оружейной, — предупредил Алкир.
— А с Офу что? — настороженно поинтересовался Дарэ.
— Откиньте его куда-нибудь с глаз подальше, чтобы из коридора не было видно… Времени у вас мало. Вскоре охрана почует неладное и начнет разбираться. Вам нужно вооружиться и дойти до подземного хода. Дотуда я вас провожу, если получится, а дальше сами. Если повезет — сбежите.
— Не проще ли на конях? — предположил Уилтер.
— Не проще, — оборвал его Алкир. — Вас расстреляют со стен в два счета. На открытой местности против армии хенке у вас нет шансов. То ли дело узкий подземный ход, в котором количественное преимущество врага будет потеряно. — Он взглянул опять на безжизненного Валари. — В ящик его уберите. Они захотят добить его. Они знают…
— Ты о чем? — насторожился Флоки.
— Неважно. — Алкир направился по лестнице вниз. — Нужно поторапливаться.
* * *Зверь нес его через бурю.
Так казалось. Все кругом гудело, завивалось в бешеной круговерти, и земля уплывала из-под ног. Живот разрывало от голода, и душу терзала ярость.
Йону думалось, что теперь ярость будет жить в нем всегда. Что от нее никуда не деться…
Он цеплялся за собственную память, как мог, но сознание упорно тонуло в волнах чужих желаний. Сила зверя была несокрушимой. Он диктовал свои условия и правила.
Охотился.
А Йону оставалось лишь принимать реальность такой, какая она есть и просто быть. Существовать где-то у грани звериного дикого разума без особых возможностей как-то влиять на ситуацию.
Иногда из неведомых далей до его собственного человеческого еще слуха доносились обрывки знакомых голосов. Ветер с гор приносил заунывные песни матери, приходили с ароматом Вересковой пустоши обрывки фраз, произнесенных Лили…
…где-то там.
Лили была беспокойна. Вся в тревогах. Вся в предчувствиях скорой беды. Йон не разбирал слов, но по интонации ощущал ее отчаяние. Обреченность. И страшно хотелось бежать к ней со всех ног на помощь.
И страшно становилось от мысли, что помощь нужна ей будет скорее затем, чтобы спастись от него.
От Зверя.
В какой-то момент Йон и сам не заметил того, как близко подошел к Нерке. Зверь смыкал круги вокруг деревеньки и подходил все ближе.
Ближе…
Йон держался изо всех сил, каждый раз заставляя его… себя отступать на шаг.
И небо над Неркой было взбаламученное ветром, облаками взлохмаченное, прошитое нервной грозой. Что-то происходило там внутри нехорошее, недоброе.
И другое недоброе двигалось по направлению к деревеньке с юго-запада. В ноздри ударил запах железа, ладана, людского пота и лошадей.
Зверь облизнулся. То, что он задумал, не вызывало сомнений.
Йон хотел остановить его, уже напрягся весь мысленно, сжался, стянулся узлом, ощущая, как
