Шелест (СИ) - Константин Георгиевич Калбанов
Помнится, я к своему ротному со всем уважением, даже спустя годы. К тому моменту у меня за плечами имелся солидный боевой опыт, а он дослужившись до комбата успел позабыть каково оно было в Чечне, белил бордюры, да красил газоны перед проверками.
Но это сейчас, а тогда, там, ему молодому лейтенанту было так же ссыкотно как и нам, но он засунул страх за себя любимого глубоко-глубоко, и стал бояться за нас. Подбадривать, покрикивать, отвешивать пинки, хватать, тащить и толкать. За что ему спасибо. Да, потери у нас были серьёзные, но если бы не этот, каждый раз едва не обделывавшийся летёха, мы там вообще все полегли бы. И я этого забывать не собирался…
Прежде чем идти вязать пленников, я решил обыскать труп Седова. Ничего не знаю. Что с бою взято, то свято. Ну-у-у… Во всяком случае попробовать-то можно. Тем паче, что в кабинете имеется порядка двадцати тысяч и я готов отказаться от своей доли. Деньги не проблема, а вот приобрести бриллианты, задачка нетривиальная. Мало, что дорогой товар, так ещё и не достать.
— С трофеями потом разберёшься. Делом займись, — одёрнул меня Матвеев…
Вообще-то, выбора у крестьян не было. Сначала их продали как скотину, потом заклеймили, вынудив верно служить своему господину. Да прикажи он матери с узором «Повиновения» убить родное дитя, и она без промедления и сомнений сделала бы это, считая своим долгом. Так что, добивание раненых я полагал самым настоящим убийством. В бою, или упырь какой, это одно, а вот так, уже совсем иное. Я до подобного никогда не опускался. И не собирался делать это сейчас. Поэтому раненым наложил повязки из отрезов их же одежды и стащил к центру хоздвора, как и было велено.
Однако, Матвеев мой душевный порыв не одобрил, и осуждающе покачал головой. Но и говорить ничего не стал. Так мы и трудились молча, пока выжившие не закончились. Четверо просто в беспамятстве и пятеро ранены, трое из которых настолько тяжело, что без немедленной помощи одарённого лекаря однозначно не жильцы. Но Матвеев оказывать им помощь не собирался, хотя бранное лечение наверняка знает.
— Порядок, Филипп, есть рабочие дневники. Не знаю какого чёрта он держал их тут, но на первый взгляд тут всё, что нужно. Там ещё и книга старинная, страницы пергаментные с руническими письменами, — довольным тоном сообщила вышедшая из домика Рябова.
— Вот оно как. Похоже и впрямь то, что нужно. Значит так, молодой, всё что на трупе, твоё. Что с бою взято, то свято. До остального не вздумай тянуть свои загребущие ручонки. Понял ли?
— Вообще-то, там ещё и золото с серебром, — я всё же не удержал на поводке свою жабу.
— Ты на казённое добро роток-то не разевай. Хоть понимание-то имеешь, что на трупе найдёшь?
— Имею. Как минимум два бриллианта, в общем карат эдак на двенадцать, а то и больше.
— Молодец, сообразительный.
— А больше-то почему? — поинтересовалась Рябова.
— Так я в него две пули, на пару сотен люм, всадил.
— Ты стрелял обычными пулями, покачав головой, возразила она.
— Это как так? — удивился я.
— Он нужен был нам живым, — ответила она, и достав из бокового кармана две пули с вязью плетений и протянула мне.
— То есть, вот так вот значит.
— Значит так, Пётр Анисимович. Я же тебе говорила, дело государственной важности.
— Вы в отставке.
— Я давала присягу, а значит буду служить России до самой кончины. Собирай трофеи, приведи лошадей, пока девчата не пришли в себя, а после оседлаешь парочку из этой конюшни и сопроводишь сестру и боярышню Столбову в Воронеж. О том, что тут случилось ни кому ни слова. Вас ещё навестит экспедитор тайной канцелярии.
— Экспедитор?
— Ты часом не подумал там малец, что мы всё это решили прикарманить? — возмущённо вздёрнул брови Матвеев.
— Да не подумал я ничего такого. Просто вы учителя, и тайная канцелярия…
— Вот потому что учителя, мы и умываем руки, — пояснила Рябова
— Эльвира Анатольевна, вы это, не посмотрите девчат. А то я им по скулам прикладом, чтобы связать и не пустить в драку.
— Останутся синяки или нет, они тебе этого всё рано не забудут, — хмыкнула она.
— Да не в этом дело. Я Лизе кажется челюсть сломал.
— Чего ты сделал? — хмыкнул Матвеев. — Ну т-ты силё-ён…
Глава 22
— С этим я ещё ознакомлюсь, — император накрыл ладонью папку, лежавшую перед ним на рабочем столе, — А пока коротенько доложи, Александр Иванович, как обстоят дела.
Шувалов не блистал умом, но имел одно неоспоримое достоинство, он всегда был предан императору, сначала старшим товарищем по детским играм, а после соратником и сподвижником.
С момента совершеннолетия и самостоятельного восшествия на престол император Пётр назначил его на должность начальника Тайной канцелярии. И с тех пор тот руководил этой едва ли не самой важной службой. Причём, несмотря на невыдающиеся личные качества, кадры он подбирал с умом, и от их дельных советов не отмахивался.
Как результат, за достигнутые успехи десять лет назад император даровал ему титул боярина. И все поговаривали, что эдак он вскорости и в князья выйдет. Вполне возможно, сам император такую возможность не исключал, и мало того, старательно подводил к этому. Ещё один княжеский род, пусть и новоявленный, искренне поддерживающий престол, лишним всяко разно не будет.
— Государь, выездом на место мой экспедитор установил, что слух о некоем одарённом вызнавшем секрет волхвов об обращении людей в оборотней правдив.
— Та-ак, — подался вперёд император. — дворянчика того схватили.
— Нет, государь, он был убит при задержании.
— Кто посмел⁉ — вскинулся Пётр.
— Мальчишка, гимназист, спасавший сестру. Но захвачены все его бумаги и дневники с описанием ритуала, — поспешил успокоить государя Шувалов.
— Бумаги, это всего лишь бумаги, — отрезал Романов.
— Я потому и не спешил с докладом, государь. Экспедитор с помощью двух учителей гимназий сумел провести ритуал, обратив в оборотней двоих крестьян, которые к следующему новолунию полностью превратятся в волколаков.
— Хм. Ну, ладно хоть так. Отчего не доложил сразу? Почему отправил только одного экспедитора? Что за небрежение, Александр Иванович? — успокоившись и откинувшись на высокую спинку кресла, с ленцой возмутился Пётр.
— Не хотел привлекать к этому делу лишнее внимание. Слухи, так слухами и останутся, а похищение двух девиц представим как торговлю людьми. Они сейчас в шаге от инициации,
