Газлайтер. Том 1 - Григорий Володин
Выдохнув, приступаю к загрузке данных в «новый накопитель».
К счастью, я уже мог дробить и переносить свой психический мир. Тут проще. Света и так абстрагирована от моей основной системы мыслительных процессов. Но раз теперь Светка в то же время часть меня, то удается взять кусок моего субъективного инфо-пространства под названием Светлана Дмитриевна Соколова и закинуть его обратно в мозг спящей блондинки. Это несложно: если есть живой мозг, значит есть контакт.
Блондинка распахивает глаза. Несколько секунд лежит неподвижно.
— Я вернулась! — она кидается обнимать меня. Крепко-крепко, прижимается к моему плечу щекой. — Даня, я вернулась! Всё позади!
— Я вижу, — с усмешкой поглаживаю девушку по золотым волосам.
Рядом недоуменно переглядываются Борислав, Георг и Степан.
— Хм, ничего не понятно, — делает вердикт старший гвардеец. — И тебе, похоже, тоже, Жор. По глазам вижу.
Телепат делает виноватое лицо.
— Господа, выяснять вы будете потом, — категорично заявляет Степан, уперев руки в бока. — Предлагаю разъезжаться. Даниила я забираю с собой. Как и тушу грута. Как и убитых Загонщиков.
— Мы забираем госпожу, — соглашается Борислав. — А насчет грута мне звонил сам Виталий Степанович. Он готов купить всю тушу за четверть миллиона рублей.
Кхм, за сколько, за сколько?!
Стоит заметить, что один рубль здесь примерно равен одному американскому доллару из моего старого мира. Такой вывод я сделал, сравнив покупательские способности валют. Вот и выходит, что глава Соколовых предлагает за зверя двести пятьдесят тысяч баксов! Оу! Мазафака!
— Это не к спеху, — Степан совсем не удивляется сумме. — Даниил потом решит как поступить с грутом. Одеревеневшее мясо не портится. Мы забираем тушу, — жестко повторяет он.
— Как знаете, — пожимает плечами Борислав.
— Борислав Игоревич, — окликаю я гвардейца, наконец вырвавшись из объятий Соколовой. Встаю и отряхиваюсь от блондинистых волос. Девушки линяют как те же кошки. — Передайте, пожалуйста, главе рода просьбу не оглашать мое участие в убийстве зверя. Пускай для магистрата и остальных всю работу сделали царские охотники.
Лицо Степана невозмутимо.
— Я передам, Даниил, — равнодушно кивает Борислав. Думаю, он бы меня и по отчеству назвал, но у меня его нет.
Сборы занимают около двадцати минут. Гвардейцы со Светой уходят быстро. Это у нас затягивается перенос и поклажа звериной туши с трупами в микроавтобус Степана. Наконец трогаемся. Пока едем, замечаю, что царские охотники, эти бывалые бойцы, смотрят на меня с уважением. Видимо, из-за пня-паука.
— Мы с мамой у тебя сейчас на квартире живем, — поворачиваюсь к Степану.
Тот кивает, мол, в курсе. Понятно. Значит, она звонила и сообщила о моих бандитских передрягах, то-то он так рано приехал. Я, конечно, предполагал такой поворот, но рассчитывал разделаться с Егерями уже сегодня. Не успел.
Фургон останавливается возле пятиэтажки Степана.
— Так, бойцы, — Невзоров оборачивается к группе. — Адрес знаете, я вам дал, там и оружие сложите, и сами разместитесь на постой. Трупы в холодильник не забудьте убрать. За меня как всегда — Валуев, — кивает он на огромного, словно гризли, мужика. — До завтра.
— Пока, командир! — дружный ответ.
Мы с будущим отчимом высаживаемся налегке, автомат он оставляет в фургоне. Когда приходим домой, мама, не стесняясь, кидается Степану на шею. А он, радостный, говеет и обнимает любимую. Я любуюсь ими, а потом меня осеняет идея. Убегаю к своим вещам и быстренько возвращаюсь обратно с камерой в руках.
— Ну-ка, улыбнитесь, — навожу я объектив на двух голубков и свою голову тоже впихиваю в кадр.
* * *
— Гребаный пень! Еле выбрались, — рычит Коршун, откинувшись на спинку стула. Он закидывает ботинки на разломанный стол, весь в осколках от взрыва шахида-обезьяны. — Чтобы я еще этот магистрат послушался… Сами пусть идут дохнут.
Главарь замолкает и яростно смотрит в разнесенное взрывной волной окно. Солнце заходит и окрашивает стеклянные осколки в красный свет, превращая их в окровавленные зубья.
Стоящий у обожженной стены Бита хмуро баюкает забинтованную руку.
— Нам прислали посылку, — здоровой рукой бандит достает из кармана фотокарточку и протягивает Коршуну. — Взгляни.
Главарь бросает взгляд на снимок.
— Паца-а-а-н! — с бешеной злобой выдавливает звуки Коршун.
— Не просто пацан, а со своей мамкой пацан, — замечает Бита. — И еще рядом мужика в спецовке видишь? Это царский охотник. Их отряд только сегодня прибыл в город. Говорят, они и замочили пня.
— Да плевать! — Коршун бьет сапогом по обломкам стола. — Пацан нарвался и ответит! Захвати мне его шлюху-мамашу! Я лично отдеру эту мымру во все дыры! А потом отрублю ее кудрявую голову и отправлю пацану!
— Главарь, а оно нам точно надо? — с мольбой в голосе спрашивает Бита. — Нас осталось всего пять человек. Задание магистрата мы не выполнили, сбежали и не отчитались о причинах, а значит, нам светит уголовка. Да и вдумайся, — он тычет пальцем в снимок. — Это же баба царского охотника! Он нас потом за нее на ветчину располосует!
— Бита, ты много болтаешь, — Коршун сплевывает на пол и угрожающе смотрит на бандита. — Я тебе дал задание — доставь эту суку в наш загородный домик. Простое задание. Мои правила ты знаешь. Либо выполняешь, либо идешь в расход, — главарь создает вихрь вокруг руки. — Ну?!
— Хорошо, — обреченно вздыхает Бита. — Я выполню.
И на негнущихся ногах, качая раненую руку, бандит хромает прочь из взорванной комнаты.
Глава 24
— конец бандитской истории
— Значит, поймали мамашку сученка? — радостно оскаливается Коршун, выйдя из машины. — И стоило ныть, Бита? А? Сделал же — четырех часов не прошло.
Он захлопывает дверь и шагает навстречу четырем бандитам. Остатки шайки застыли возле загородного домика, сложенного из угловатых камней. Вокруг ночь, тишина и лес, заполненный уханьем сов и стрекотом сверчков.
— Босс, подумай хорошо, пока еще не поздно, — качает головой бандит с покалеченной рукой. — Забудем бабу, забудем мелкого телепата, плюнем на магистрат и рванем куда-нибудь на черноморское побережье. Ни к чему хорошему это не приведет.
— Ох, достал, — закатывает глаза Коршун. — Где баба-то?
— В подвале, — тяжко вздохнув, Бита указывает на дом. — Очнулась только.
— Хорошо-хорошо, — в предвкушении мурчит главарь Егерей.
Пинком он распахивает незапертую дверь и заходит в единственную комнату. Бита, охая, хромает по пятам за своим главарем. По его отмашке тройка Егерей остается снаружи.
Не задерживаясь, Коршун сразу спускается по слабо освещенной лестнице в подвал.
Едва главарь переступает порог, железная дверь за ним тихо прикрывается. Недавно смазанные петли
