Двуединый - Андрей Русланович Буторин
Однако после этого план снова дал сбой. Дойдя до автобусной станции у железнодорожного вокзала, Капон увидел в расписании, что автобус до Мончегорска будет только утром. Что делать? Идти на трассу и снова ловить машину? Но тогда получится странно – полковник Силдадзис подбросил его до Полярных Зорь и уехал, не убедившись, ходят ли автобусы? Какой-нибудь дотошный опер наверняка докопается до такой нестыковки.
И тут возле задумавшегося Капона остановилась «Лада Приора». Он даже вздрогнул – показалось, что эта та самая «Лада», на которой подвозили их Михаил с Марией. Но нет, эта машина была не черной, а темно-синей. Из окошка высунулась голова водителя:
– Тебе куда надо-то?
– В Мончегорск.
– Ого! Ну, садись… Деньги-то есть?
– Если на телефон брошу – норм? – спросил Капон, в голову которому пришла неплохая идея.
Ее он и принялся осуществлять, как только уселся в «Ладу». Достал телефон и сделал вид, что звонит:
– Иван Гунтарович?.. Все в порядке, я уже в такси. Нет, не смотрите поезд, так быстрее будет. Возвращайтесь к ребятам, удачно вам отдохнуть.
– Конечно, быстрее, – закивал водитель, когда Капон убрал телефон. – На поезде все равно только до Олешки, а там до Мончи так и так или автобусом, или тачку брать. А ты чего с рюкзаком? В поход, что ли, ходил?
– Да, ходили с друзьями на Гусиное озеро. Они еще там решили остаться, а мне домой нужно. Вот меня один из них до автобуса решил подбросить, а тот только утром будет. Иван Гунтарович… ну, этот мой знакомый, пошел расписание поездов смотреть, да только вы правы – это лишний гемор только.
Глава 29
Однако настоящий гемор начался потом. Вернувшись домой и приведя взбудораженные мысли в относительный порядок, Капон осознал, что вернуться завтра к блоку, как он собирался, не получится. Хотя бы уже потому, что это был рабочий день, и в любом случае нужно было бы сначала поехать на комбинат и написать заявление на отгулы, к тому же еще не факт, что в разгар летних отпусков его бы подписали. Но самое главное – ему пока не с чем было возвращаться. То есть сам ноутбук у него, конечно, имелся, но не было ни устройства сопряжения, с помощью которого он смог бы подключить ноут к блоку, ни программного обеспечения для чтения данных оттуда.
Половину следующего дня, благо по работе не было ничего особо срочного, он потратил на то, чтобы разобраться с ломовскими записями и набросать схему переходника. Вернувшись домой, устроил разбор кладовки, где хранил инструменты и всевозможное нужное и не очень барахло, включая детали от своего первого компьютера, старые игровые приставки и плееры, разбитый телефон, сломанные наушники и много еще чего в том же духе.
Навыки работать руками у него остались еще со старого увлечения военными раскопками, когда приходилось восстанавливать разрушенное временем найденное. Да и потом, когда стал осваивать профессию программиста, приходилось много что делать не только умственно и виртуально, но и вполне себе реально, физически, поскольку тогда не было еще того изобилия, чтобы абсолютно все можно было заказать и купить. Те же нестандартные переходники к разъемам порой приходилось распаивать самому, что сейчас очень кстати пригодилось. Но и тут все вышло не так быстро, как хотелось бы, – даже за припоем с канифолью пришлось идти к отцу, свои запасы давно иссякли, а восполнять было незачем.
Но за три вечера нужное приспособление Капон все же слепил и спаял. Пусть и получилось оно больше похожим на прическу похмельной Медузы Горгоны, но свою функцию, по идее, должно было выполнить. А вот простенькую, казалось бы, программку для обмена данными он писал вообще почти неделю – обкатывать ее было не на чем, многое пришлось ваять по наитию, накропав дополнительно виртуальный аналог зановского подарка – не всего его, разумеется, а лишь в части входов-выходов и рандомной отладочной начинки.
* * *
Когда он все это подготовил, уже начался июль. Но принес он с собой не жару, а затяжные дожди, что для Севера дело в общем-то привычное. Вот только работать под дождем в лесу с ноутбуком не просто непривычно, но и невозможно в принципе. Выждав три дня и видя, что дожди не собираются затихать, Капон уже собрался покупать палатку, когда пришло новое, совсем уже нежданное и страшное известие: возвращаясь на машине из Вологодской области домой, почти уже доехав до Кандалакши, насмерть разбились родители Васюты. Что их заставило поехать посреди лета, ведь сам Васюта говорил, что они собирались остаться в деревне до зимы? Возможно, что-то почуяло материнское сердце? А скорее всего тот факт, что не удавалось дозвониться до сына – этот момент тот почему-то не обдумал.
С одной стороны, у Капона даже полегчало на душе, ведь теперь ничего им не нужно было объяснять, лгать при этом и выкручиваться. Впрочем, он тут же себя обматерил за подобные мысли – стыдно стало до зубовного скрежета. Но немного остыв, он был вынужден признать, что плюс в этой трагедии все же имелся: так отцу и матери Васюты не пришлось провести остаток жизни с мыслями, что сын пропал, сгинул, возможно, даже погиб. Да и для самого Васюты родители по-прежнему оставались живыми…
Да, Капон прекрасно понимал, что так он, скорее, успокаивает себя самого, ведь на самом-то деле смерть ничего хорошего никому не несет. Но конкретно эта трагедия доставила ему не только лишь моральные проблемы, но и самые реальные – те самые, которые он, конечно, и без того ожидал, но не думал, что они свалятся на голову так скоро. Дело было в том, что занимавшиеся инцидентом службы стали искать родственников погибших, а самым близким и, как оказалось единственным, был именно Василий Сергеевич Сидоров, то есть Васюта. Вот тут-то и выяснилось, что Василий Сидоров бесследно исчез, внезапно уволившись с работы пару недель назад.
На Капона вышли быстро – многим было известно, что они с Васютой приятельствовали. Капон все сделал так, как было оговорено заранее. Он рассказал о поездке с друзьями на озеро Гусиное, о том, что они остались там, а он вернулся. Возглавлявший местный розыск капитан полиции Агеев, узнав, что
