Сити, деньги и перо - Евгений Прядеев
— Ребята, вы откровенно закисли мозгами в своей провинции и не способны сложить даже элементарное уравнение, — продолжал изгаляться Мирон. — Вы что, серьёзно решили, что за коллекцией Еремеева отправят всего навсего двоих пенсионеров? Мы лишь глаза и уши! Волкодавы придут после и калёным железом выжгут всех, кто пытался сказать мяу против курса партии. Валите отсюда быстрее и тогда может быть, я забуду об этом досадном инциденте.
Мирон отморозок! Больше добавить нечего. На самых серьёзных щах нести подобную пургу могут немногие. В какой-то момент даже я начал сомневаться в том, что полностью в курсе происходящего и непроизвольно прикидывал, с какой стороны действительно может прилететь помощь.
Эдик! Кроме полковника нам с Мироном помогать некому. Но Эдика здесь нет и быть не может по определению. Существуют вещи, переступить которые никому не под силу, и, судя по словам господина полковника, поездка в Белёв относится как раз к таким.
Так что Мирон просто отморозок, который даже под дулом огнестрела сумел сочинить сумасшедшую историю. Конечно же, все его слова не выдержали бы и минимальной проверки, но в этом и заключается прелесть хорошего понта. Он всегда срабатывает именно в условиях дефицита времени и нервного напряжения.
— Какие волкодавы?! — прячущийся в темноте мужчина окончательно потерял терпение и решил, что пришло время играть в открытую. Даже звуков стало как будто бы больше. Я услышал аккуратные, но быстрые, шаги и махнул телефоном, пытаясь осветить приближающегося к нам неизвестного. Торопится… Впрочем, мой друг при желании способен достать абсолютно любого!
— Ох, ничего себе! — изумился Мирон, увидев, кто именно попал в полосу света от моего смартфона. — Господин Митрошкин! А что вы здесь делаете? Мы же говорили вам. Чтобы вы и близко не подходили к наследию семьи Еремеевых! Или вы всё-таки происходите из породы непонятливых?
— Моя фамилия Митрохин! — с пафосом заявил полицейский. — И я рад, что вы меня вспомнили, хотя до сих пор не понимаете, кто именно является хозяином положения.
— Ну ты дурак! — с непонятной интонацией протянул Мирон. — В Москве не получилось, ты здесь решил руки нагреть? Вам тогда непонятно объяснили?
Шедший позади Митрохина мужчина в бушлате с погонами полковника изумлённо посмотрел на нас, а затем перевёл такой же взгляд на своего подельника.
— А вы похоже не в курсе? — продолжал изгаляться Мирон. — Совсем недавно господин полковник очень настойчиво пытался записать себя в наследники скоропостижно скончавшегося, но не учёл некоторые нюансы.
— Я не собираюсь становиться наследником! — набычился Митрохин. — Но я был знаком с покойным много лет и считаю, что он отнёсся ко мне несправедливо. Я столько раз просил его помочь мне в карьере. Но он лишь смеялся надо мной и говорил, что я могу умереть от свалившегося счастья.
— Умнейший человек погиб! — изобразил скорбное лицо Мирон. — И ведь не соврал ни разу. Тем более, что дураков среди полицейских и так хватает. Не хватало ещё из них руководителей делать.
— Закрой свой рот! — навёл ствол карабина на Мирона Митрохин. — Я свои погоны заслужил потом и кровью!
Мирон открыл было рот для очередной издёвки, но полковник счёл спор бессмысленным и завершенным.
— Павлов, открывай хранилище! — команда оказалась резкой и хлёсткой. Я даже подумал, что на сцене появился новый персонаж, как вдруг время спрессовалось и думать оказалось некогда.
Дознаватель повернулся к двери и приложил артефакт к её темной поверхности.
— Стой, дурак! — крикнул Мирон, как всегда, раньше всех почувствовавший неладное.
Дознаватель даже не повернулся на крик, прижимая перо к двери и заворожённо глядя, как железное полотно начинает наливаться голубым светом. Что-то явно шло не по плану. Это же склад, грубо говоря. Здесь не должно быть спецэффектов и космической анимации.
— Павлов, отойди от двери! — Мирон шагнул к полицейскому, но ещё один выстрел под ноги остановил попытки моего друга.
— Не трогай дверь, придурок! — пришёл и я на помощь к напарнику. Я рванулся к дознавателю, но не успел…
Сильный удар в живот швырнул меня на стену и лишь затем я услышал звук ещё одного выстрела.
«Ну нефига себе!»
Я стоял у стены на подкашивающихся коленях и с изумлением смотрел на кровь, которая проступала сквозь пальцы прижатых к животу рук. Мирон рванулся было ко мне, но тут же упал с прострелленым бедром.
Время для расшаркиваний закончилось! Господин полковник увидел цель и расчищал себе поляну!
— Павлов! В сторону! — махнул стволом Митрохин. — Я слишком долго ждал этой минуты. Ещё одно движение и я тебе тоже живот продырявлю!
А ведь выстрелит, к гадалке не ходи! Лично у меня сейчас исчезли всякие сомнения в этом. Глаза мужчины отдавали безумием и непонятно скорей, почему он патологически хочет оставить нас в живых?
Тем временем, послышался отчётливый металлический щелчок и Павлов двумя руками потянул дверь на себя. Я ощутил лёгкое подрагивание в ногах.
— Не дёргаться! — визгливым тоном заорал второй мужчина. — Стреляю без предупреждения.
Происходящее напоминало ужасно отрепетированный спектакль, вот только мы с Мироном по-прежнему вели себя совсем не по тексту. Дверь оказалась тяжёлой, Павлов тянул изо всех сил, но массивное полотно двигалось неторопливо, как будто бы нехотя. Как же Еремеев открывал вход? Вряд ли в старости он отличался огромной физической силой.
— Я не понял! — простонал Митрохин, недоуменно оглядываясь на подельника и опуская дулом вниз карабин. — А где, собственно?
В наступившей тишине раздался ещё один металлический щелчок.
Раздавшийся после открытия двери звук отозвался в памяти каким-то воспоминанием, но сообразить каким именно я не успел.
Ложи-и-сь!!!! — Мирон в невообразимом прыжке врезался головой мне в грудь и повалил на землю, погребая меня под собой.
От удара у меня опять перехватило дыхание, но возмущаться было поздно. Дикий грохот ударил по барабанным перепонкам, оглушая и оставляя после себя только оглушительный звон сквозь забитую в уши вату. Я чувствовал, как что-то колотит по спине Мирона, но никак не мог спихнуть его с себя.
— Сле-е… — попытался выдавить из себя я, но в этот миг что-то тяжелое ударило меня по голове, и я потерял сознание.
Сколько продлилось беспамятство, сказать было сложно. Голова раскалывалась от страшной боли, а сплошная темнота вокруг давила на меня бетонной плитой.
Что произошло? Нет, я не отупел настолько, чтобы не осознавать элементарного. Но вот только объяснений эти элементарные вещи не добавляли. Что-то взорвалось…
Хотя какое что-то… «Монка»! Мина направленного действия «МОН-50» или даже «МОН-200»,
