Плетеная экскурсия - Антон Чернов
А через пять минут порки птах пробасил, что казнь свершилась. И упорхнул в свою фанзу. И призраки туда втянулись. А парочка поротых — вполне живая, хотя стонали и пищали на зависть, жалобно и печально.
— Ничего не понимаю, — констатировал я.
— И я, — признала Ленка. — В сети по Рюкю ничего толкового, хотя операторы есть. Но не общаются.
— Сволочи скрытные. А давай к гейше, — подметил я знакомую лису.
— А говорил — недосуг, — ехидно развредничалась вредина.
— Ну ладно, полетели искать, где этот…
— Стопэ! К гейше так к гейше, — на лету переобулась Зелёнка. — Интересно, — признала она.
В общем, подлетели мы к лисе и затребовали гейских… тьфу, гейшанских услуг. Кстати, ценник такой, ощутимый. Ну да нам местные ракушки так, на всякий случай нужны. А одетая в кимону и гета с веером каким то лисица, представившаяся Лунь, отвела нас в кабак местный, без приличных сидушек. Поназаказывала местного пожрать и начала рассказывать.
И выходило, что эти два типа — какие-то повышенной уважаемости кадры. Которые в силу азиятского менталитета гнобили какие-то там научно-производственные начинания не столь уважаемых. Типа они не желают и не положено. Деталей, чему такому мешали поротые, поджавшая шикарный хвост Лунь не сообщила, не знает. Ну а по законам Хонсюдзина использование социального положения во вред социума — преступление. В общем, и в законах так было, что меня и несколько задело. И “казнь” — не убийство, а именно лишение этого “социального веса”. Теперь поротые будут у местных не повышенной уважаемости кадрами, а просто кадрами.
— Ну они, блин, дают, — констатировал я.
— Угу.
— А почтенные не желают насладиться танцем?
— Ну, — переглянулся я с Ленкой. — Станцуй. Посмотрим, насладимся или нет.
И танцевала лисица на загляденье. Очень пластично, хвост шикарный и вообще. А вот музицировала на японской бабалайке крайне неблагозвучно. Впрочем, тут скорее вина дурацкого инструмента, годящегося в дело разве что как ударный, а никак не щипковый.
И ещё успокаивать надувшуюся лисятину пришлось — обиделась, мол, она лучшая игрунья. Но успокоили, дружно отказались от оральных услуг (блин, и правда — не секс для неё, ни намёка на сексуальный контекст в эмоциях!), перекусили, задали пару вопросов, да и распрощались.
— Так, Лен. Переночуем в Траке и к “стальному дворцу вана Хонсюдзина”. Тут, конечно, интересно.
— Но дома — лучше, — согласно махнула ушами Ленка. — Думаешь, обойдётся без конфликта?
— Имею надежду, но не рассчитываю. И ты, Лен, пригодишься, но в Траке обсудим. И по месту посмотрим.
К следующему вечеру мы добрались до подножья горы-вулкана, на одном из пиков которого светился в закатном свете азиятский такой, многокрыший стальной дворец. Прям по глазам бил и вообще. Заночевали у подножья, я всё ждал атаки или хоть вопроса, мол а чего это неуважаемые гайдзины тут копошатся? Но — ничего. Хотя внимание несколько раз по нам мазнуло, факт. И на рассвете стали составлять план.
— Трак — тут оставим, цитадель, — прикидывал я. — Я — пешком. Ты на байке и с доской, Лен. И Драконобоем.
— Хм? — заинтересовалась Ленка.
— Негатор, — извлёк я из груди клинок. — И высота у тебя должна быть пара километров, не меньше.
— Понятно. Если всё будет СОВСЕМ плохо.
— Угу. Ничего не чувствуется в этой стальной матрёшке, — посетовал я. А в небывальщине — вообще бред.
— А какой?
— Блин, Лен, херня полная! А у меня надежда, что я ещё не до конца свихнулся, — отрезал я.
Ну как-то ощущения в небывальщине и вправду были бредовые, видно, маскировка хитрая.
— Дальше, тросов себя я на тебя наверчу. И для безопасности…
— И возродишься в них, если что.
— Вот да. Давай готовиться, а то сам себя Иваном-Дураком считаю.
— Нет, Кащей, — экспертно заключила Ленка. — У нас есть план. А это ровно на один план больше, чем у Ивана.
— Тоже верно, — хмыкнул я.
В общем, прикинули места расстояния. Я накинул шкуру, прихватил огненный клинок и потопал на деловые переговоры. Зелёнка же поднялась на байке — та часть тросов, которые я, которые выполняли на ней функцию брони, вполне позволяли пользоваться режимом полёта. Ну или за три часа разойдемся мирно, или будет лютый мордобой. В общем, всё решится так или иначе.
Признаться, топая по мощёной дороге к вершине вулкана, я чувствовал себя немного Иваном. Дело в том, что не был бы я семейным Кащеем — и пофиг. Просто весело. Но я-то семейный, и пру, как Дурак какой…
А с другой стороны: вот этот Хонсюдзин спёр партнёров. И, как я и предполагал, захочет Зелёнку спереть-попользовать. Да вообще! Он влез в МОИ интересы, и если я себя, да и жену, да и партнёров, уважаю — надо разобраться. А риск… везде риск. И подготовиться, например. А как? Что этот ван не знает, что мы тут — смешно даже думать. Или он сам, прошлого хиккана с трона спихнув, хикканством заразился, хех.
В общем — верно я всё делаю, а сопли пусть соплежуи жуют, им положено. Принял я это в высшей степени мудрое решение, и топать стало веселее. А Ленка тем временем кинула мне трансляцию с своего ракурса, через оптику.
Сидит, понимаешь, в стальном доспехе, на стальном троне хрен. В красной, гладкой маске, вроде металлической, без черт. Пафосный такой, весь из себя. Больше ничего особо и не видно, но где хрен — Ленка указала и вообще.
И вот, топаю я себе, топаю, настороженный. Внимание по мне, причём от разных разумных, мелькает. Но не пырятся пристально, деликатные такие глядуны. И вот, дотопал я до моста через вулканическое жерло. И стильно сделано, нельзя не признать: жерло заполнено этаким белым, искрящимся туманом, с небывальщиной. А мост в этом тумане скрывается, вроде как и нет его. В конце моста — японский дворец, большой такой, стальной и полированный. И сакуры кривоветкие растут. Ну стильно и атмосферно, в общем.
Но самое главное — вокруг ни-ко-го! Вот вообще! То есть пара нечистиков, в виде львов статуй (а на самом деле — собак, как рассказала Зелёнка), сидят на столбах моста. И всё! Защит накручено, этот туман может весьма злостным стать, но никакой агрессии и даже намёков на неё. Подозрительно!
В общем, к мосту я почти подкрался, не из скрытности (ну не Дурак же я, на самом деле!), а из настороженности и готовности бить или бежать. Цобаки морды повернули и каменно вопросили:
— Причина визита к Вану Хонсюдзину?!
— Беседа, — отрезал я.
— Добро пожаловать!
И всё, отвернули
