Мститель - Евгений Юллем
— Ах так? Еду у меня воруешь? — Жати протащил ее под окнами своей забегаловки прямо по острым камням и намеренно грубо бросил перед входом. Удар о мостовую выбил из тщедушного тельца Тины весь дух, отозвавшись болью в ушибленных ребрах и позвоночнике. Но и это было не самое страшное. Жати достал из-за пояса кнут, которым он потчевал особо буйных посетителей, и начал охаживать Тину, приговаривая, — Будешь знать, тварь, как у меня воровать, всю шкуру спущу!
Тина почти в беспамятстве от боли сжалась, пытаясь защититься рукой от врезавшегося в тело кнута, понимая, что вот и ее конец. А там, за гранью, на той стороне ее ждут мама с папой, вместе, такие близкие и родные…
Вдруг избиение прекратилось, и послышались звуки ударов, уже не по ней. Тина не открывала глаза, да и зачем? Боль захлестнула ее целиком, трактирщик постарался на славу. Она почувствовала, что ее переворачивают на спину, затем ее захлестнула волна тепла, и, о чудо, боль ушла. Тина почувствовала прилив сил, и наконец открыла глаза. Над ней склонились люди в странной пятнистой одежде. Один гладил ее по голове.
— Значит, Тина… Тина.
… - Все, поехали отсюда. На сегодня наша прогулка закончилась, — Серж посадил девочку одному из егерей и сам вспрыгнул в седло. Взглянул на Тиру и удивился — в глазах полковника стояли слезы. Вот бы не подумал, что он настолько сентиментален.
У пансиона, где квартировали гвардейцы Тира сам снял худенькое невесомое тельце с коня и понес внутрь.
— Хозяйка, надо ее отмыть, приодеть и накормить, — Тира достал золотой. — Только кормить аккуратно, она давно ничего не ела.
— Сделаю, господин полковник. Не беспокойтесь, — хозяйка сделала реверанс. — Лекарь нужен?
— Да нет вроде, — сказал Серж. — Я ее подлечил.
Хозяйка вновь сделала реверанс и взяв девочку за хрупкую, почти просвечивающую ручку, повела за собой.
— Вот так, — Тира, мрачный как ночь, оперся о потолочный столб.
— Что тебя мучает, командир? Вторую неделю сам не свой, — Серж решился на расспросы.
— Сон. Из прошлого. Ты знаешь, что у меня была дочь?
— Нет, ты не рассказывал.
— И не собирался. Не спас я их, ни дочь, ни жену. Убили их у меня на глазах.
Серж решил не расспрашивать, в такие моменты под руку лучше не лезть.
— Но эту девочку мы спасли. Отправим ее в Истор?
— Конечно, поедет с нами. Там ей займется Ана, я же вижу, как ей тяжело по-женски, детей-то нет.
— Все мы с возрастом это осознаем, — вздохнул Серж. — Надо и остальных детей спасать, лечить и учить. Сколько таких девчонок и мальчишек погибает от голода и болезней только из-за того, что им даже есть нечего. Может, займемся?
— Как ты себе это представляешь?
— У нас тут несколько свободных особняков нарисовалось. Сделаем школу-интернат, я думаю торговая гильдия не откажется оплачивать содержание и обучение своего, точнее, нашего будущего?
— Нет, конечно, — оскалу Тиры мог позавидовать волк. — Мы были очень убедительны. Вот что, давай-ка пиши проект закона баронства Ферлаг про это самое, ты в этом лучше разбираешься, учитывая ваш тамошний опыт.
— Попробую. Только с учетом местных реалий. Если сможем реализовать, больше ни один ребенок не будет рыться по помойкам и помирать от разных болезней и голода.
— Начинай прямо сейчас. А я потом расспрошу Тину, что стало с ее родителями.
… Для Тины все сплелось в один из тех хороших снов, когда не хотелось просыпаться. Сначала ее уложили в ванну, полную душистой воды и пены — подумать только, бывает оказывается и такое, не только лоханка посредине лачуги — и долго-долго мыли, смывая многолетнюю грязь, въевшуюся в кожу. Затем служанки одели ее в роскошное платье, которое оказывается откуда-то только что привезли и наконец посадили за большой, покрытый белоснежной скатертью стол. Правда, много есть ей не дали — тарелку нереально вкусно пахнувшего куриного бульона и небольшую горстку тертых овощей, но все это было настолько вкусно после пары голодных дней, да и когда она в последний раз пробовала бульон, она не помнила. Хорошо, если очень редко они могли себе позволить рыбную воду, где в котелке варилась одна маленькая рыбешка, пожертвованная кем-то из рыбаков из жалости.
— Девчонка страшно истощена, кожа да кости, — сказал Серж Тире, тихонько наблюдавшими за ней из-за приоткрытой двери.
— А общее состояние?
— Было плохое. Да и сейчас не очень, сказываются последствия недоедания. Я подтянул ей энергетику, насколько можно восстановил работу органов и убрал пару начинавшихся болячек. Теперь ей нужно только время и хорошее питание. Дней шесть понемногу выводить на обычный уровень питания, чтобы не дай бог не было ни эрозии органов или заворота кишок. Да сам знаешь, командир, что я тебе говорю. В войну были наверное тяжелые дни.
— Было дело. Ладно, пускай хозяйка ей займется.
— Я распоряжусь об отдельной комнате, не беспокойся. И охрану под дверь поставлю на всякий случай.
— Ты же не думаешь, кто-то из бойцов…
— Нет. Я сказал — на всякий случай, — отрезал Серж. Конечно в пансионе, набитом егерями, самое безопасное место в городе, но тут уже работала просто паранойя. А вдруг девчонка решит выйти куда-то сама? Хотя все равно, в коридорах на каждом этаже по дневальному, далеко не уйдет.
Сон Тины продолжился, когда ее отвели в отдельную спальню и уложили на кровать, самую настоящую кровать с белоснежными простынями, подушками и одеялом. Тина боялась заснуть, чтобы сон не пропал и не проснуться на продавленном топчане с тряпками в углу лачуги, где они спали с мамой… Мама! Ее больше нет, она не увидит ее лица, не почувствует тепла рук… Тина тихонько зарыдала, чувствуя боль потери.
Завтра Тира с Сержем забрав бойцов поехали в лачугу, в которой раньше жила Тина с матерью. Ее похоронили на городском кладбище рядом с папой Тины под скромным могильным
