Николай Чадович - Особый отдел и тринадцатый опыт
Посыльные Клима появились в самом начале двенадцатого. Излишней маскировкой они себя не утруждали и вид имели такой, словно бы собрались на очередную бандитскую разборку. От них буквально разило криминалом, как от шлюх разит пороком, а от чиновников – корыстолюбием. Хорошо ещё, что за поясом у этих громил не торчали пистолеты.
Пока один заговаривал зубы дежурной, двое других быстро открыли ячейку, сунули чемодан в большой брезентовый мешок и направились к выходу, изредка косясь по сторонам. Ваня, обратившийся к ним за милостыней, чуть не получил пенделя под зад.
– Жмоты! – крикнул Ваня вдогонку своим обидчикам. – Чтоб вам сегодня целый день фарта не было!
К чести бандитов надо заметить, что старший из них поспешно вернулся и со словами: «Держи за нас пальцы, пацан!» – вручил Ване горсть мелочи.
На привокзальной площади, осенённой статуей калмыковатого вождя, никак не предполагавшего, в какие исторические дебри заведёт Россию спровоцированный им революционный процесс, все трое погрузились в вишнёвый «Опель», водитель которого очень смахивал на одного из визитёров, минувшей ночью посетивших барак в Обухове.
Немного поплутав в окрестностях вокзала, «Опель» выскочил на Лесной проспект, и вскоре к нему присоединилась голубая «Тойота», уже знакомая как Цимбаларю, так и Кондакову. Таким образом, чемодан, набитый старыми газетами, сопровождали аж восемь вооруженных человек – эскорт, достойный какого-нибудь художественного шедевра, следующего из Эрмитажа в Лувр.
Люди Чевякина пока ничем себя не проявляли, но сыщики были уверены, что без них сегодня не обойдётся.
Миллион, пусть и весьма сомнительный, не мог оставить равнодушным бывшего учёного-физика, а ныне крутого пахана Чевякина. Он умел рассчитывать всё наперёд – и риск, и кровь, и вероятность промашки, и возможные дивиденды, но не учёл того обстоятельства, что операцию с чемоданом затеял вовсе не бандит средней руки Клим, а опер особого отдела Цимбаларь.
Впрочем, игра ещё даже не началась, и до определённого момента шансы на успех сохраняли все её участники, хотя, конечно, первый ход значил очень многое. И этот ход назревал.
В зеркале заднего вида, куда Цимбаларь посматривал даже чаще, чем на дорогу, появился могучий «Мицубиси-Паджеро», никелированные дуги которого сверкали, словно бивни боевого слона. Пока он никак не афишировал своих агрессивных намерений, однако упорно держался в хвосте маленького конвоя, уходившего всё дальше и дальше на север.
– Надо пропустить его, – сказал Цимбаларь, перестраиваясь в правый ряд. – Когда линкоры выходят на дистанцию прицельного огня, каботажным шхунам лучше держаться в сторонке.
– А если чевякинские бойцы положат всех климовских? – поинтересовался Кондаков, записывая номер обгонявшего их вседорожника. – Или, наоборот, те под орех разделают налётчиков?
– Значит, так легли карты, и мы остались без козырей, – с наигранной беспечностью ответил Цимбаларь. – Но я очень надеюсь на неразбериху, без которой не обходится ни одна бандитская стычка. Когда в африканском вельде дерутся два львиных прайда, не поделивших территорию, коварные гиены беспрепятственно крадут оставшихся без присмотра львят.
– Да ты, похоже, так вжился в роль гиены, что скоро начнёшь подвывать на её манер, – заметил Кондаков.
– Что же остаётся делать, если мы не располагаем ни силой слона, ни свирепостью носорога, ни мудростью змеи, ни многочисленностью саранчи? Приходится прибегать к тактике гиен – подленькой, вероломной, но по-своему эффективной. Как говорится, бытие определяет сознание.
– А битьё его отнимает, – добавил Кондаков.
«Опель» и «Тойота» шли ходко, но соблюдая все правила дорожного движения. Сейчас был совсем не тот случай, чтобы лихачить. На площади Мужества, в эти часы почти пустой, обе машины повернули на проспект Непокорённых. Тот же маневр совершил и «Мицубиси-Паджеро».
Взглянув на карту города, Кондаков сказал:
– Держат путь на крематорий… Это же надо, так предчувствовать свою судьбу!
Однако, миновав Пискарёвское кладбище, конвой повернул на одноимённый проспект, и стало ясно, что чемодан собираются потрошить где-то за городом, в районе Девяткина или Мурина. В любом случае развязка приближалась.
Внезапно всех стремительно обогнал снежно-белый «Фольксваген-Транспортёр». Проскочив на красный свет, он резко затормозил. Машину, едва не опрокинув, развернуло поперёк перекрестка.
– Начинается, – сбавляя ход, буркнул Цимбаларь. – Оперная ария «Люди гибнут за металл». Исполняется питерской братвой в сопровождении оркестра огнестрельных инструментов.
Сегодня, как по заказу, сбывались все его самые мрачные прогнозы. Из микроавтобуса, ещё совсем недавно казавшегося пустым, ударили автоматы. Приближающийся к перекрестку «Опель», от которого во все стороны брызнуло стеклянное крошево, зарыскал по дороге, словно потеряв управление.
На помощь устремилась «Тойота», но её начали поливать свинцом из налетающего сзади «Мицубиси-Паджеро».
«Опель» между тем окончательно потерял ход, выехал на тротуар и упёрся дымящимся радиатором в осветительную мачту. Все четыре дверцы разом распахнулись, но наружу выскочили только два человека – по крайней мере, так казалось со стороны.
Третий, не замеченный никем, кроме Цимбаларя, волоча в зубах мешок с чемоданом, проворно отполз под защиту живой изгороди, отделявшей проспект от каких-то унылых пустырей.
Покинувшие «Опель» климовские бойцы оказались не лыком шиты. Сначала они забросали автобус ручными гранатами, а затем открыли интенсивную пистолетную стрельбу.
– Из «стечкиных» садят, – одобрительно произнёс Цимбаларь, не спускавший глаз с уползающего бандита.
– Слышу, – кивнул Кондаков. – Надёжная дудка. В иных ситуациях и автомату не уступит.
Тем временем «Мицубиси-Паджеро», выглядевший в этой свалке, словно бульдог среди мопсов, протаранил свою землячку «Тойоту», и люди, высыпавшие из обеих машин, сошлись в рукопашной схватке. Попытка умыкнуть чемодан всё же не осталась незамеченной, и вокруг уползающего бандита пули затеяли настоящую свистопляску, срубая ветки кустов и высекая искры из тротуарных плит.
Сначала пострадал запрятанный в мешок чемодан, получивший несколько пробоин, а затем и его носильщик, сразу припавший к тротуару и завилявший задом, словно в любовном экстазе.
Цимбаларь, уже успевший развернуть свою «девятку», дал задний ход и остановился почти напротив раненого бандита.
– Давай сюда! – распахнув дверцу, крикнул Кондаков, заранее перебравшийся на заднее сиденье. – Куда мешок тащишь? Бросай, а то пропадёшь!
Но бандит уже и сам понял, что жизнь дороже любых бумажек – даже зелёненьких, даже снабжённых семью степенями защиты, и, оставляя за собой прерывистый кровавый след, кинулся к машине. На одних руках кинулся, утюжа брюхом мостовую и подволакивая ноги. Однако на диво проворно, словно ящерица, потерявшая хвост.
По багажнику «девятки» несколько раз словно молотком долбанули, но она уже неслась на полной скорости назад, подальше от этого страшного места, где справа навевало скорбь крупнейшее в стране мемориальное кладбище, слева дымил крематорий, пусть и не самый крупный, но тоже впечатляющий, а сзади продолжалась бешеная стрельба.
При ближайшем рассмотрении новый пассажир оказался тем самым бандитом, который на вокзале одарил Ваню мелочью. Пока он ещё не успел опомниться, Кондаков провёл тщательный обыск, изъяв не только ствол, но и все режуще-колющие предметы, включая брелок для ключей, выполненный в форме штопора.
Потом наступил черёд раны. К счастью, пуля прошла навылет, изрядно разворотив ляжку, что, учитывая пол и возраст пострадавшего, особого значения не имело. Уцелело и довольно сомнительное сокровище, находящееся между ляжек.
Вот только кровь хлестала без всякой меры, и Кондакову пришлось плотно перебинтовать рану прямо поверх штанины. Вместо антисептика пригодилась четвертинка водки, заначенная Цимбаларем в аптечке.
– Мужики, кто вы такие? – простонал раненый, при каждом вираже мотаясь на заднем сиденье, словно беспомощная кукла.
– Твои ангелы-хранители, – ответил Цимбаларь, поминутно посматривавший в зеркало заднего вида. – Услыхали стрельбу на Пискаревском проспекте и слетели с небес… Не слышу слов благодарности!
– Зачем слова! Я вас напою до отключки самым лучшим коньяком.
– Ангелы не пьют… Тем более коньяк… Тебя звать-то как?
– По паспорту Вадим, а друзья Вавой кличут… Ты сейчас на Петроградскую сторону рули, а там я точный адресок укажу.
– Чей адресок? – как бы невзначай поинтересовался Кондаков. – Уж не Клима ли?
– Откуда вы Клима знаете? – опешил бандит, сразу утративший добрую толику эйфории, вызванной счастливым спасением.
– Мы всё, браток, знаем, – многозначительно произнёс Кондаков. – И что у тебя в чемодане было, и кого вы за этот чемодан вчера зарезали, и почему на вас чевякинские бойцы напали.
