Дэн Абнетт - Ордо Маллеус
– Хорошо. Отправим это через несколько дней.
Я знал, что, как только карта будет обнародована, мои намерения станут известны всем. Разрабатываемые мной планы могли потребовать на свою реализацию годы, и все это время на меня бы велась охота. И мне действительно не хотелось торопить события.
– Как долго мы здесь ещё пробудем? – спросила Биквин.
– Не знаю. Неделю. Месяц. Может быть, дольше. Все зависит от того, насколько откровенен оказался Гло.
– Но ты уже все узнал у него? – спросил Фишиг.
– Да.
И я очень надеялся, что не узнал слишком много.
Я прогуливался по пустынным вечерним улицам поселения горняков, чтобы освежить голову. Мне было более чем понятно, что я избрал опасный путь.
Необходимо было сохранять сосредоточенность, в противном случае я рисковал утратить контроль над собой.
Во время первых бесед с Гло мне приходилось играть, чтобы заключить с ним сделку. Его рассказы о грани, о трех шагах совращения, ожидавших опрометчивого инквизитора, – все это было не ново для меня. Я потворствовал ему, чтобы он мог насладиться своим превосходством и самодовольством. Всякий инквизитор, достойный своей инсигнии, знал об опасностях и искушениях, окружавших его.
Но это не мешало его словам резать меня по живому. Любой пуританин вроде Коммодуса Вока был потенциальным Квиксосом. Когда Гло сказал, что грань часто пересекают неосознанно, он был прав. Я встречал достаточно радикалов, чтобы понимать это.
Я всегда, всегда гордился своими пуританскими, умеренными взглядами, относя себя к амалатианам. И скорбел о том, что существует радикальная ересь. Именно поэтому мне и хотелось добраться до Квиксоса.
Но меня многое беспокоило. В том, что предстояло сделать, конечно, многое решал случай. Но важна была и подготовка. Чтобы уничтожить Квиксоса, я должен был миновать его демонхостов, а это потребует много сил, знаний и сноровки. И обратиться за помощью к Святой Инквизиции уже было невозможно. Но пересёк ли я черту? Погряз ли в грехах, столь легко перерастающих в мерзость радикализма? Неужели мне настолько хотелось покончить с Квиксосом, что я был готов отбросить даже собственные принципы?
Мне казалось, что ещё нет. Я знал, что делаю, и предпринимал все возможные меры, чтобы сдержать самые опасные искушения, с которыми приходилось сталкиваться в работе. Я был чист и верен даже теперь.
А если и нет, то откуда мне было это узнать?
Я взобрался под стеклянный пузырь обзорной вышки и принялся любоваться синими пейзажами Синшары и плывущими мимо звёздами. Стаи метеоров оставляли в небе яркие следы.
На лестнице позади меня раздался шум. Я обернулся. Нейл убирал своё оружие.
– А, это ты, – сказал он, поднимаясь ко мне. – Я производил обход и увидел, что дверь на вышку открыта. Все в порядке?
Я кивнул.
– Гарлон, скажи, ты ведь иногда применяешь в драке грязные приёмы?
Он вопросительно посмотрел на меня и поскрёб свой выбритый затылок.
– Не уверен, что понимаю тебя, босс.
– Все эти годы, охотясь за головами… да, и я видел, как ты сражаешься. Ты ведь иногда нарушаешь правила ради победы?
– Думаю, да. Когда все уже сказано и сделано, в ход идёт всё, что может сработать. Я не испытываю гордости за кое-какие особо яркие проявления жестокости. Но это было необходимостью. Я всегда полагал, что людям свойственно переоценивать значимость честной игры. Подонок, собирающийся ошкурить тебя, уж точно не станет действовать по правилам. Так что остаётся делать то, что приходится делать.
– Значит, цель оправдывает средства?
Он выгнул брови и рассмеялся:
– Ну уж нет. Подобные мысли ведут только к неприятностям. Есть кое-какие средства, которые никакая цель оправдать не сможет. Но обычно в нечестной борьбе нет ничего плохого. Какие бы правила при этом ни нарушались. Если, конечно, помнить одну вещь.
– Какую?
– Чтобы нарушить правила, в них вначале необходимо разобраться.
Кроме ежедневных визитов к Гло, я проводил время и с Буром. При участии сервиторов и техножрецов он трудился в мастерских, полностью отдавшись решению поставленной задачи. Хотя он и не говорил об этом, но, мне кажется, он рассматривал свою помощь как выплату процентов за мои действия в битве с Плитой.
Кроме того, он без возмущения выслушал нас с Эмосом, когда мы поведали ему о событиях недавнего прошлого. Чем-то это походило на исповедь. Я рассказал ему о предъявленной мне карте и своём незаконном статусе. Он без лишних вопросов принял мои уверения в собственной невиновности. Как он выразился: «Хапшант не мог воспитать радикала. А значит, не права вся остальная Галактика».
Это было весьма любезно с его стороны. Я был тронут.
Как-то раз, на шестой неделе нашего пребывания на планете, он пригласил меня в свою мастерскую.
Цех Адептус Механикус располагался двумя этажами ниже главной капеллы. Это была кузница, полная инженерных машин и аппаратов, назначение которых оставалось для меня загадкой. Паровые прессы грохотали, завывали гайковёрты. У магоса и без моих проектов хватало работы по восстановлению святилища и транслитопеда. Я прошёл мимо вырывающихся клубов пара и нашёл Бура. Магос наблюдал за двумя сервиторами, трудившимися над нанесением символов на двухметровый посох из композитной стали.
– Эйзенхорн, – кивнул он, поднимая на меня ярко-зеленые огни своих глаз.
– Как продвигается работа?
– Такое ощущение, что я вновь стал военным кузнецом, вернувшись в те времена, когда ещё состоял из плоти и трудился на заводах миров-кузниц. Характеристик, о которых ты просил, достигнуть трудно, но не невозможно. Этот вызов доставляет мне наслаждение.
Я извлёк из кармана плаща несколько бумажных листов и протянул ему.
– Вот ещё записи, сделанные во время последнего разговора с Гло. Я подчеркнул ключевые примечания. Вот здесь он предлагает электрум в качестве материала для набалдашника.
– Я собирался использовать железо или сплав железа. Электрум. Имеет смысл.
Он взял у меня записи и положил их на разметочный стол, уже заваленный свитками, галоперьями, измерительными инструментами и информационными планшетами. Стопка листов, принесённых мной ранее, громоздилась рядом с извлечёнными из моего сознания психометрическими образами кадианских пилонов, Черубаэля, Профанити и её украшений.
– Я продолжаю размышлять о том, какую магнитную породу вставить в навершие. Я подумывал о том, чтобы воспользоваться пиралином или ещё каким-нибудь телеэмпатическим кристаллом вроде эпидотрихита, но сомневаюсь, что они подойдут для твоих нужд. Наверняка протянут не более одного или двух применений. Есть ещё вариант – применить слоистый зантроклас.
– А это что такое?
– Силикат, используемый нами в психоимпульсных устройствах. Но я не уверен. Есть ещё несколько вариантов.
Бур проявил ко мне столько доверия, что разглашал даже такие тайны Адептус Механикус. Я почувствовал себя польщённым.
– Вот древко, – сказал он, указывая на гравировочный верстак, где два сервитора наносили узор на длинный шест.
– Сталь?
– Снаружи. Титановое ядро, окружённое адамантиумным слоем под стальным корпусом. В титане высверлены каналы, по которым проходят проводящие нити лапидоронта.
– Кажется совершенным, – сказал я.
– Он и в самом деле совершенен. Абсолютно совершенен. Соответствует твоим измерениям с точностью до нанометра. А теперь позволь мне продемонстрировать твой меч.
Я проследовал за ним к верстаку в дальнем конце кузницы, где под плотной тканью отдыхало оружие.
– Что скажешь? – спросил он, стягивая покрывало.
Ожесточающая была столь же прекрасна, как и раньше. Меня приводили в восхищение свежие пентаграммы, по десять на каждой стороне, выгравированные на клинке.
– Это потрясающе. Мне даже не хотелось вносить запрошенные тобой модификации. Только на одну эту сторону мне пришлось потратить восемь адамантиумных свёрл. Закалённое стальное покрытие клинка, защищавшее твёрдое ядро, было сложено и проковано девятьсот раз. Нынче нам такое не произвести.
Я в долгу перед кланом Эсв Свейдер за это оружие, так же как и за Арианрод. Ожесточающую необходимо было вернуть на родину, поскольку она являлась частью кланового наследия и узурил – «живой историей». Я обязан был хранить, а не забирать его и уж тем более не переделывать подобным образом. Но, столкнувшись лицом к лицу с Профанити в Каср Геш, я осознал две вещи. Если быть честным, то их открыла для меня эта жуткая тварь. Сами по себе пентаграмматические печати могли оказывать воздействие на демонхостов, но не могли быть сильнее, чем украшенное ими оружие.
По достоверным данным, во всей Вселенной трудно найти более могучий клинок. Со временем я принесу свои извинения и расплачусь с кланом Эсв Свейдер, если будет на то воля судьбы.
Я попытался коснуться сабли, но меня остановил Бур.
