Светлана Прокопчик - Корректировщики

В пассажирском зале к нему направился средних лет крепко сбитый мужчина.

— Моравлин? Илья Иванович? — уточнил он и деловито протянул руку: — Свиридов. Андрей Георгиевич, можно просто Андрей.

Илья слегка опешил. Разумеется, ему в числе прочих документов прислали триграфию встречавшего лица. Так вот, Свиридов на триграфии совсем не был похож на Свиридова в зале. Тот кивнул:

— Это самая безобидная из странностей Венеры. Я вас тоже не узнал. Все изображения, что пересылаются по сети или через спутники, — безнадежно искажены. Только если лайнером перевозить, но кто ж будет платить за почту такие деньги?!

Получив свой багаж, Илья прошел со Свиридовым к выходу. “Выходом” считалась собственно крыша космодрома, плававшая на поверхности океана. К этой крыше швартовались всевозможные плавучие средства передвижения.

Илья со Свиридовым поднялись на лифте, створки распахнулись на крыше. И тут на Илью обрушилось НЕБО. В буквальном смысле. Оно было совсем другим. Непрозрачным, матово-белым и как будто жидким. Свиридов засмеялся:

— А-а, этого все поначалу пугаются! Да вы попробуйте глаза закрыть, чтоб пейзаж не шокировал. Ничего, не стесняйтесь, психический удар вам сейчас ни к чему. А к завтрашнему дню уже привыкнете.

— Бесполезно, — сказал Илья. — Я все равно кожей чувствую, что не на Земле.

— Ах, ну да, вы же корректировщик. Тогда да, не поможет. У нас Поле другое, оно к вам приспосабливается, а вы к нему. Оно вас долго еще щупать будет. Но на самом деле с нашим Полем договориться проще, чем с земным. У вас какая ступень?

— Вторая в потенциале. — Илья даже удивился, с какой легкостью здесь говорили о корректировке. Как будто ничего страшного, нечеловеческого в этом не было. Хотя, с другой стороны, ведь здесь все создано корректировщиками, и для местных жителей корректировщики — явление естественное, чуть ли не обыденное.

— Ничего, ничего. Здесь будет третья. Наше Поле усиливает способности. Или ваше — занижает.

Отметил Илья и это подчеркивание разницы между “вашим” и “нашим”. Венериане уже не воспринимали себя частью земного человечества. И в этом была какая-то особенная прелесть.

У пирса их ждал транспорт. Танк. Нормальный венерианский танк. Тот самый, на котором Илья пытался приехать домой, чтоб мамочке показаться.

— Это у нас тут самый нормальный транспорт для дальних поездок, — пояснил Свиридов, ловко спускаясь в люк. — Конечно, мы их слегка модифицируем, адаптируем к нашим условиям. Воздушную подушку добавили, чтоб зеленку на берегу не ломать. Еще кое-что… Да потом посмотрите, если интересуетесь.

Илья оглянулся еще раз на чудовищные в своей легкости кружевные фермы космодрома, и полез в танк. Через два часа пути он уже был на “ты” со Свиридовым. Приехали в Ольжичи, в гостиницу. Свиридов кому-то позвонил, потом сказал:

— Губернатор уехал в Адельгею. Ничего страшного, он приедет сразу на место.

Губернатор, отметил Илья, а не исполняющий обязанности. И вряд ли это была оговорка ради краткого словца. Скорей всего, никто тут не сомневался, что Стрельцов так и останется у руля. Неудивительно, если вспомнить, что Стрельцова вперед вывела “рутовая команда”.

После обеда Свиридов повез Илью по городу. Ольжичи просто шокировали с непривычки. Здесь были только сферические здания — одиночные и составные, тянувшиеся вверх, как подвешенные вертикально нитки бус. Бусинки были разноцветными. На Земле такие здания начали строить недавно, лет пять всего, понравилась венерианская технология. А здесь иначе строить было нельзя.

“Зеленка” оказалась морем голубоватых растений. Ими было засажено все, буквально каждый клочок свободного пространства. Свиридов сказал, что не из-за недостатка кислорода, его здесь у поверхности было больше, чем на Земле — почти тридцать процентов. Нет, у венерианских растений была мощнейшая корневая система, уходившая вглубь на пару километров. Иначе не удержишься на болотах. Правда, у других растений корней не было вовсе, плавали по поверхности.

По дороге встретилась экскурсия американцев.

— Мы их сюда не очень-то пускаем, — сказал Свиридов. — Только за большие деньги и на короткие сроки. Ольгова Земля — единственное место во Вселенной, где западники люто завидуют нам. Мы ж как белые люди тут живем, на твердой земле. А остальные — аки негры, на плавучих плантациях. Сколько Стрельцова упрашивали хоть клочок, хоть квадратный километр земли им выделить — отказывал. Правильно. Наших здесь полтора миллиона, куда еще западников-то?

К вечеру Илья почувствовал себя вымотанным и разбитым. Свиридов сказал, что он еще крепкий — обычно Венера валила с ног уже через пару-тройку часов. Еще ж космический перелет, не только непривычные условия.

Когда выехали на “место”, Илья чувствовал себя вполне освоившимся, только на небо смотреть было страшновато. И под ноги, где плескалась обыденная венерианская суша — топкий кисель розовато-зеленого цвета, — тоже.

Только тут Илья узнал, что Свиридов не чиновник из администрации, а директор венерианской Службы.

— А ты что думал? — хохотал Свиридов. — Что у меня полная контора адъютантов?! Или у Стрельцова есть свободные люди?! Нет уж, у нас так принято: кому нужен командировочный, тот с ним и нянькается. — Взял бинокль, посмотрел на остров: — Укрепился, собака. Вот ведь засел, и не вышибешь его без блокатора.

— Какая хоть у него ступень?

— Троечка в потенциале. Наша, венерианская. Ваша двойка. А может, и побольше. Гад, нашего блокатора ухлопал в Юганске.

— Что ж, его ваши “руты” взять не смогли, что ли?

Свиридов дернул бровью:

— Это Венера. И на Земле-то после того, как “рут” ручку приложит, антикорректору несладко делается. У нас они просто дохнут. А он живым нужен. Мы его показательно судить будем. Хотя, — тут же оговорился Свиридов, — не получится у тебя взять его живым — черт с ним. Твоя жизнь нам дороже.

Илье даже не сказали его имени — на случай, если клиент помрет. Все ж легче пережить смерть абстрактного объекта, чем человека, которого можешь идентифицировать по имени. Позиция у клиента была самая что ни на есть выгодная: остров посреди огромного участка топи. Кусок суши был создан совсем недавно, и под него подвели существенно более надежную опору, чем под материк. Здесь хотели строить новый комбинат для добычи редкоземельных элементов, и потому укрепили берега на совесть. Больше ничего не успели сделать, только смешное имя дали — Юрик. А потом был путч Хохлова, на который все отвлеклись.

Потом уже сообразили, что Хохлов был в сговоре с венколами под руководством нынешнего клиента Ильи. Потому что пока Хохлов разыгрывал из себя героя, венколы втихаря захватили Юрик. Между прочим, расположенный так, что с него контролировались почти все пути между колониями. Хорошо, хоть космодром с другой стороны был.

Подобраться незаметно — невозможно. На острове стояла дальнобойная ракетная батарея. Да плюс танки, угнанные в Юганске. Бомбить их было жалко, земля-то своя, да и заложники… Потому с Земли вызвали блокатора, рассчитывая вывести из строя лидера, на котором, собственно, все держалось.

— Через час, — сказал Свиридов вскоре. — Ты как?

— Нормально, — ответил Илья.

Ровно через час Илья по сигналу вышел в Поле. Оно действительно было другим. Не давящим, как на Земле, и не серым. Радужным и легким. Илья шагнул вперед так далеко, как только хватило дыхания. Закрыл глаза. Каким-то щупальцем истинно корректировщицкого поискового органа отыскал поток клиента. Нехилый поток-то, какая тут, на фиг, троечка, успел подумать он, заворачивая его в “постовую” петлю. Никакой реакции. Вспомнил Риту Орлову, резистентную к блокаде, и решил для надежности скрутить клиента дважды. Заложил внутреннюю петлю. И на этот раз почти физически ощутил отчаянный крик заблокированного антикорректора. Крик дикой боли.

А потом, проморгавшись уже в реальном пространстве, увидел, как из-под поверхности киселя вынырнули тяжелые танки, помчались к острову. Им ответили беспорядочной пальбой. Танк, на котором были Илья со Свиридовым, тоже поплыл вперед.

Взрыва он не услышал. Слух просто отказал. Запомнил только, что сначала его тащил Свиридов, потом он сам тащил кого-то, и вот они уже на самом верху танковой скорлупы, шесть человек. Обреченных. Потому что ракета угодила в двигатель, и танк быстро погружался. Из венерианской топи живыми не возвращаются.

Вспомнил еще Митрича, подумал: правильно он сделал, иначе бы Митричева невеста соломенной вдовой осталась. А самому ему терять нечего: Оле, судя по всему, весьма по вкусу, что кто-то за ней по всей Академии бегает. Кто-то. Не Илья.

А потом в топкую жижу ударила светло-голубая бесшумная молния, замеченная только Ильей, — за молнию он принял реал-таймовый разряд. Танк остановился, застряв во внезапно загустевшей, как замороженная смола, каше. И суетились спасатели, снимая их всех с крыши. Свиридов, раненый, успел пояснить: