Виктор Ночкин - Пищевая цепочка
— Стрелял, — рассказывал тем временем блондин, который, похоже, и не заметил, что его обезоружили, да он вряд ли помнил о «Макарове». — Страшно было. Очень страшно. Стрелял, бежал, устал бежать…
— Слепой, ты что-нибудь понимаешь? — спросил Камыш.
— Эфиоп не в себе.
— Это я вижу.
— Послушай, Эфиоп, теперь все будет хорошо, — все тем же мирным тоном обратился к парню Слепой. — Вот этот мужик, Камышов, отведет тебя на базу «Долга», там помогут. Понимаешь? Пойдешь с ним.
Эфиоп медленно-медленно повернул голову, внимательно оглядел Камыша с ног до головы и кивнул:
— Хорошо, я пойду. Я давно иду. Очень устал. Понимаешь, Слепой? Очень устал. Курбан не устает, у него же нет ног.
— Ну ничего, главное ты понял. Пойдешь с Камышовым.
— Не нравится мне это, — буркнул «долговец». — Мало прежних дел, теперь еще зверь… голова какая-то… Я бы лучше с вами.
— Оно так, но ведь Эфиопа нужно на базу. Кто, если не ты, отведет?
— Это верно…
— Так что шагайте… ну и поосторожней там.
— И вы тоже… того. Удачи, Слепой!
Камыш с Эфиопом двинулись прочь. Шура проводил их долгим взглядом, потом обернулся к Слепому:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Ничего, ровным счетом ничего. Эфиоп тронулся, крыша поехала. Это бывает от страха. Ну, надеюсь, Камыш приведет его в «Росток», там парню помогут. Иногда водка творит чудеса.
Очкарик покачал головой:
— По-моему, это помешательство, вряд ли водкой удастся вылечить.
— Значит, его переправят за Периметр. У «Долга» связи с военными, есть возможность вывести человека из Зоны. Как ни крути, с Камышом его отослать — самое верное. А вот нам… Ладно, идем.
— Куда?
— Эфиоп говорит, что прятался в развалинах, там голова на него посмотрела… туда и пойдем. Мне около тех развалин кое-что откопать нужно. Только, Шура, учти: ты этого не знаешь. Ввязался я в дело, где хищники замешаны куда опасней всех тварей Зоны.
Развалины в округе были единственные — стены с остатками кровли, те самые, которые служили ориентиром Слепому. К ним сталкеры и направились. Если Эфиоп говорил об этих руинах, то, стало быть, он долго тут бродил, развалины-то совсем недалеко от места, где парня подобрали.
Слепой с Очкариком вышли к поляне, на которой среди груд обломков высились потемневшие от времени кирпичные стены. Раздвинули ветви кустарника на опушке и осмотрелись. Тихо. Сталкеры переглянулись, Слепой двинулся первым. Ему, в усиленном комбинезоне и с «Калашниковым», было сподручнее. Очкарик страховал с «Валом». Снайперская винтовка в лесу не слишком нужна, зато стрелял он мастерски, это точно. Слепой подошел к стене, заглянул в окно, отметил, что полы разобраны. Потом жестом позвал спутника:
— Здесь все тихо, но в развалинах кто-то ковырялся. Непонятно зачем.
Очкарик пожал плечами.
— Ладно, обойдем вокруг. — Слепой опять пошел первым.
Когда он остановился и уставился под ноги, Очкарик приблизился и тоже посмотрел на землю. Голова. Разбитая зарядом дроби, выпущенным в упор. Из неровно разодранной шеи торчат багровые обрубки, целый пучок, десять или больше.
Очкарик осторожно пошевелил красное месиво ботинком.
— Странно выглядит, у человека не так устроено, я видел. Что это, Слепой?
— Не знаю, не знаю… В общем, головы у Курбана теперь тоже нет. Практически. Еще удивительно, что звери не тронули.
— Это верно.
— Шура, выкопай яму, что ли? Вон там, под стеной, где доски сняты. Земля рыхлая, легко должно копаться… Я сейчас вернусь, а ты пока могилку подготовишь.
— Не нужно здесь одному ходить, — возразил Очкарик.
— Тоже верно. Хотя мне недалеко, всего-то тридцать метров… но сходим вместе. Потом — к Моне.
* * *Сперва Тварь услышала запах — развитое обоняние слепого пса учуяло людей издалека. Тварь развернулась навстречу легкому ветерку, который нес запах человека и стали. Наделенный пси-способностями мозг чернобыльской собаки известил о присутствии очень яркого разума — и совсем рядом. Существо, наделенное своеобразным интеллектом, быстро двигалось через лес поперек направлению, которого придерживалась Тварь. Очень быстро, потому обоняние сообщило о втором объекте с опозданием.
Нет, это был не человек, хотя некоторое сходство вроде бы наблюдалось. Ментальный сигнал отдаленно походил на человеческий, но запах был другой — острый, хищный. Люди пахли иначе, к их многочисленным ароматам непременно примешивался кислый запах стали с горьковатыми миазмами машинного масла и сгоревшего пороха. Это существо заинтересовало Тварь, и она двинулась наперерез. Существо также отметило присутствие Твари, мгновенно свернуло в сторону. Тварь устремилась в погоню неуклюжей рысью на восьми паучьих конечностях. Она знала, что расстояние сокращается, но, даже оказываясь на открытом пространстве, не видела преследуемого. Был запах, был отчетливый и яркий ментальный сигнал — но зрение не фиксировало этого, наверняка крупного, существа. И еще — Тварь чувствовала некоторое сходство между беглецом и собой. Очень дальнее, почти неосязаемое, однако оно определенно присутствовало.
Вскоре беглецу, должно быть, надоело, он резко увеличил скорость — и уже через минуту пропал из многоплановой картины мира, которую выстроила для себя Тварь. Эта картина состояла из запахов, тактильных ощущений, зрительных образов, звуков и ментальных проекций. Перед тем как исчезнуть окончательно, существо показалось на миг будто выступило из воздуха. Тварь разглядела собачьими глазами высокую сутулую фигуру, потом чужак помчался длинными скачками и пропал на бегу из виду. Тварь не могла бы его настигнуть без длительной погони… Она предпочла вернуться к прежнему маршруту. Дальний родственник был интересен… однако сейчас ей требовался мозг Homo sapiens, и это было важнее всего. Переход по лесу — и вот они, люди. Тварь приподнялась, выпрямив тонкие ноги псевдоплотей, чтобы слишком низко расположенная голова чернобыльца лучше улавливала ароматы и ментальные сигналы. Тварь обнаружила много людей. Четверо на поляне, плотной кучкой, двое в стороне, на пригорке. Охота началась.
Глава 26
Серж, как обычно, поступил по-своему. Он выслушал Саню, кивнул, выбранную им полянку одобрил, но пацанов расставил по-другому. Сам с Животным разместился на холмике, откуда простреливалась поляна, а остальным велел прятаться под поваленным деревом. Животное предлагал посадить туда одного или двоих, потому что толпой все же тесновато. Серж велел прилечь за бревном троим — Будде, Толику и Мистеру. Толик счел решение дурацким — трое пацанов вместе за деревом? Зачем? Ведь Саня предлагал хорошо сделать, по уму — пусть двое ждут в сторонке, чтобы подтянулись, если заваруха начнется. Замысел Сержа стал яснее, когда он напоследок напутствовал Мистера:
— Если что-то пойдет не так, первым делом мужика шлепнешь, Моню этого. Понял?
— Понять, факин, есть, — ответил дезертир. Больше этого никто не слышал, только Толик и Мистер. Тут Толик и сообразил — Серж со своей пижонской снайперской винтовочкой собирается держать под прицелом не только Моню и гостей, он собирается и своих взять на мушку. Контролировать, значит, хочет. Дезертиру велел сталкера кончать, а Скрипачу с Буддой не доверяет. Вот сволочь… Однако спорить не стали, посадили Моню на дерево, сами прилегли в тени под тощим пологом, образованным изломанными ветками с бурой хрупкой листвой. Потянулось ожидание. Толик от нечего делать медленно обламывал по одной веточки, которые топорщились над головой. Хотел подумать о чем-нибудь… но мысли путались. Рядом сопел Будда, да Мистер иногда со скрежетом чесал небритую щеку.
— Мистер, — тихонько позвал Толик, — а почему ты всегда говоришь «факин»? Ведь есть же столько ругательств на русском.
— Заткнись есть, Толлек. Зачем много слов, когда один хорошо? Ты с факин Будда слишком много слов говорить, когда молчать лучше. Сейчас молчать.
Моня сперва сидел спокойно, потом начал ерзать. Мужика одолевали горькие мысли. Наконец он заговорил, не оборачиваясь, чтобы не заметил Серж, который, конечно, наблюдает в оптический прицел:
— Мужики… то есть это, пацаны… Пацаны, не убивайте! Дочка у меня, понимаете? На меня плевать, но она жива, пока я ей артефакты из Зоны таскаю. Двенадцать лет человечку, пожалейте ее, что ли. Отпустили б вы меня…
— Ноу, — коротко бросил Мистер.
— Мистер… — завел было Толик. Дезертир буркнул:
— Ноу, факин Толлек. Ноу. Он есть видеть наш подвал. Он есть знать факин нашего. Уходит — ноу. Трепать наш секрет после.
— Мистер, ты послушай… — снова начал Толик.
— Да я ж не знаю, где мы! — перебил Моня. — Ваш пижон у меня комп отобрал, я координат не знаю, ничего не знаю. Да и знал бы, клянусь, никому не скажу, чтоб меня кровосос поймал, чтоб меня контролер захватил, гадом быть, никому ни слова! Не губите, а? Ну что ж вы? Вы ведь люди?
