Олег Дивов - Леди не движется
Определенно, зря я потратила время на эту поездку. Надо было рискнуть и поехать в Пиблс.
Шесть лет назад меня отправили курьером к Скотту Маккинби, деду Августа. Август тогда приходил в себя после отравления, едва не погубившего его, лежал в госпитале и даже не пытался очнуться. А меня вызвал к себе наш декан, Кид Тернер, и сказал: «Делла, тебе подвалила практика по нелегальной работе». Объяснил задачу: надо отвезти карточку в Пиблс. Именно карточку, а не пакет на чипе: так будет шанс отвертеться в крайнем случае. Сбросила – и ушла в отказ. Мало ли, чего на полу валяется. Информация на карточке украдена из полицейских и федеральных архивов, и понятно, что при поимке я буду все отрицать, поэтому отделаемся легко – Кида попросят в отставку, а меня – вон из Университета. Ни ему, ни мне в голову не пришло отказаться: информация касалась Джозефа Леверса, несостоявшегося убийцы Августа. Джо работал в Гуманитарном на кафедре психологии искусства, хвастался целым букетом редких заболеваний, и именно в силу отсутствующего здоровья не понес бы серьезной кары. У нас гуманные законы, и это правильно, но иногда становится обидно: почему подонок остается безнаказанным? На суде учтут болезненное состояние преступника, срок назначат по минимуму, в тюрьме Джо пожалуется на ухудшение, его переведут в больницу, а там и амнистируют – потому что нахождение в тюрьме его убьет. После покушения Джо скрылся, но Кид нашел его – силами разведки, разумеется, нелегально нашел. И все эти материалы, включая точное местонахождение мерзавца, я везла в Шотландию. Как сказал Кид, пусть сами разберутся.
Предлогом для поездки было приглашение генерала Лайона Маккинби. Он позвал меня и Криса сопровождать его на встрече ветеранов. Сопровождение – это одна из традиций. Пожилые офицеры из высшего командования очень любили выходить со свитой из хорошеньких курсанток и бравых курсантов. Разведчиц и терминаторов особенно ценили. Обычай, в общем, глуповатый, но мы относились к нему как к данности. Случалось, что генералы клеились к курсанткам, кто-то из девчонок и поддавался, опасаясь за будущую карьеру, но многое зависело от декана. Кид Тернер такие поползновения сластолюбцев в мундирах пресекал. Опять же, генерал генералу рознь. Лайон Маккинби был почти мифологической фигурой, бог Военного Университета, и мог бы даже устроить конкурс – столько было желающих сопровождать его. Но на эту встречу направили меня и Криса. Криса – потому что он служил под началом Маккинби, и тот дал ему рекомендацию в Университет. А меня – потому что лучшая на своем курсе.
Скотта Маккинби я уже знала: встретились в госпитале, когда мы с Кидом ждали вердикта врачей, а он срочно прилетел из Эдинбурга. На меня он тогда произвел сильное впечатление, и при второй встрече я нисколько не разочаровалась. Он взял карточку, из-за которой весь сыр-бор был, а я имела наглость спросить: «Что вы сделаете с ним?» Скотт посмотрел на меня без выражения и ответил: «Создадим невыносимые условия для жизни». Я поняла это однозначно: доведут до самоубийства. Скотт вздохнул: «Сомневаюсь. Вряд ли он сподобится на это. Паршивый человечишко. Так что просто будет очень плохо жить». Годом позже я узнала, что Джо бежал на Трайгон, а там его взяли за мошенничество. Поскольку преступление совершилось на Трайгоне, судили его по законам штата, ну и за земные дела добавили – а как же. Хитрость заключалась в том, что в штате Трайгон здоровье подсудимого не учитывалось принципиально, срок вкатили Джозефу полный и отправили в местную тюрьму, знаменитую на пол-Галактики теми самыми невыносимыми условиями, переходящими уже в несовместимые. Справедливость восторжествовала.
А я словно в сказку попала. Очень реалистичную, но настолько предсказуемую и логичную, какой жизнь не бывает. Эмоций у Скотта было меньше, чем у иного бытового робота, и приличия он приравнивал к закону, но это не мешало ему быть гостеприимным хозяином. Нас с Крисом приняли как… ну, не как родню, но как детей почтенных родителей. Немногочисленных членов клана – тех, кто постоянно жил в Пиблс, – мы видели только за ужином. Днем все семейство работало, причем с выездом в офисы, – я полагаю, чтобы насильственно ограничить себе рабочий день, иначе так за год можно ухайдакаться до инвалидности. Но мы не унывали. К нам прикрепили ответственного слугу-индейца, который устраивал верховые прогулки по окрестностям, рассказывал историю клана и следил, чтобы мы не скучали. Еще я заглянула на кухню, разговорилась с поварихой, и она научила меня готовить несколько шотландских блюд, в том числе и знаменитый хаггис. Скотт Маккинби сказал, что это простонародное кушанье, для бедных, да для туристов, охочих до национального китча, но, разумеется, весь клан его как минимум пробовал, тем более что в поместье хаггис готовили совсем иначе, чем в лондонских забегаловках.
За ужином и после него Скотт Маккинби расспрашивал Криса. Дотошно, но дружелюбным тоном. Мне понравилась его манера беседы – он нисколько не «прибеднялся» и даже не пытался казаться демократичным, но при этом он как бы поднимал Криса на более высокий уровень. Скотта интересовало все: история нашей семьи, принятая мораль, религиозные предпочтения, земельные владения, бизнес… Мне на всех трапезах подавали только безалкогольные напитки. Скотт Маккинби спокойно объяснил, что таково внутреннее правило клана: людям моложе двадцати одного года спиртное не дают, неважно, они члены семьи или гости, и наплевать, какие традиции у гостя и к чему он привык – здесь свой устав. Маккинби даже добились, чтобы решением муниципалитета города Пиблс, ближайшего к поместью, спиртное молодежи и не продавали. Никакое, даже самое слабое. Понятно, что надраться можно в Эдинбурге, до которого чуть больше двадцати миль, но это осуждается. Крис покосился на меня и тоже отказался от спиртного, хотя ему уже исполнился двадцать один год. Я вспомнила, что Сэнди практически не пил, он на гулянке после эпической драки выпил только стакан пива. И, конечно, не стала рассказывать, что поступала в колледж, ни разу не попробовав спиртного и табака. Я ведь хотела стать офицером, понимала, что успех потребует всех сил, ну и берегла здоровье. Первый в своей жизни бокал вина я приняла из рук Макса, уже после свадьбы. Был это сонский портвейн, и, господи боже, как мне было от него плохо! Всю ночь и потом еще наутро. А Макс, глядя на мои страдания, принес водки и заставил выпить. Так меня и испортили.
История со спиртным имела довольно забавное продолжение. На встрече ветеранов, когда подали пиво и виски, мне принесли кварту… парного молока. Окружающие мужчины, все в годах и наградах, посмеивались, глядя на меня. Я, с их точки зрения, была почти школьницей, большинству во внучки годилась. А я что? Я сказала: «О! Пиво и виски я где угодно могу достать, а вот парным молоком меня угощают не каждый день!» И выпила, конечно. Правда, вечером Скотт Маккинби пожурил: столь юной девушке неприлично даже упоминать о крепком алкоголе в присутствии старших мужчин.
На обратном пути Крис признался, что такого сурового социального экзамена ему еще держать не приходилось. Я удивилась, он усмехнулся: «Ты не поняла? Это смотрины были. Дедуля устал ждать, когда внук обнадежит его правнуками, и взялся за дело сам. Раз уж Сэнди категорически не хочет жениться как положено, дедуля решил присмотреться, не сгодится ли кто-нибудь из его актуальных подружек». Я расстроилась, потому что действительно не поняла, и почувствовала себя дурой. А еще разведчица! Урок, однако, пошел мне на пользу: я подтянула слабые свои стороны. Возможно, что без этого урока я не стала бы не только лучшей за десять лет, но и не получила бы диплома с отличием. Позже я узнала, что в Шотландии под разными предлогами побывало еще несколько девушек. Примерно в те же дни. Их не приглашали в родовое поместье, поселяли в отелях Эдинбурга. Скотт Маккинби встретился с каждой. Но дедулины интриги ни к чему не привели: Сэнди после выздоровления расхотел не только жениться, но и общаться. А может, дедуле просто никто не понравился…
…Когда яхта стартовала, я выждала несколько минут, и, лишь убедившись, что в салон не ввалится ликующий Макс («сюрприз-сюрприз, дорогая, ты же мне рада, ведь правда рада, просто из самолюбия признаваться не хочешь?»), позволила себе вздох облегчения. Эмбер бросила на меня сочувствующий взгляд.
– Не обидишься, если я поработаю? – спросила я.
– А здесь можно? – удивилась Эмбер. – Прямо с борта? Когда мы с мамой летели на Таниру, то доступа не было. Хотя мы летели люксом.
– Федеральным?
– Да, конечно. Мы всегда летаем только федеральными рейсами.
– На федеральных бортах редко открыт доступ для всех пассажиров. Даже в люксе. Там доплачивать нужно.
– Я не знала.
– При заказе билетов говоришь диспетчеру – с доступом. Процентов на двадцать дороже получится, но доступ будет первоклассный. Почти как с планеты.
