Василий Головачев - Смерш-2
— Еще один такой прокол — и я тебя уволю, — сказал наконец лидер Купола, взяв себя в руки. — Вас там было четырнадцать кретинов, и вы умудрились его упустить! Да еще потерять троих!
— Он… дьявол, а не простой ганфайтер, — убежденно проговорил Ибрагимов. — Ни один из наших «гениев дзюдо» в подметки ему не годится. Даже пули его не берут.
— Чушь! — отмахнулся Георгий Георгиевич. — Просто хорошая тренировка плюс экстраскоростная реакция. У нас есть такие бойцы, один из них только что освободился, я выпросил его у директора… и он преподнес мне сюрприз!
— Отказался? — поднял голову Ибрагимов.
— А ты догадливый… Мало того, что отказался, так еще нашел его и предупредил! Интеллигент паршивый!
— Почему интеллигент?
— Закончил физмат, хорошо разбирается в электронике, естественных науках, в живописи, в музыке. Да, интеллектуал высокого класса.
— Для таких дел интеллектуалы не годятся. Он еще… жив?
— Я не могу убрать его сейчас, — нахмурился Георгий Георгиевич, — сразу после выхода. Пусть поживет пока, нам он не страшен.
— Когда придет срок, доверьте это дело мне.
— После таких провалов я не доверю тебе даже машину.
Ибрагимов не возразил, только потрогал пластырь над бровью.
— Есть другие срочные дела, — продолжал шеф Купола. — Нам стало мешать ГУБО в лице его начальников Медведя и Зинченко, надо их припугнуть, пусть поубавят прыти. Медведь первому предупреждению не внял, пусть полечится. А тут еще МУР путается под ногами, особенно опер Синельников с командой.
— Ну, этого убрать легко, в него можно попасть с закрытыми глазами.
Георгий Георгиевич улыбнулся: начальник безопасности намекал на габариты полковника.
— Резко активизировало свою деятельность «Чистилище». Один лишь захват телецентра позволил им обойти нас на полкорпуса, провокациям теперь никто не поверит, «чистильщики» себя с этой стороны обезопасили. А мы до сих пор не знаем их реальной пирамиды управления, только компьютерные разработки.
— Но мы же взяли троих «чистильщиков». Могли бы и больше, если бы не оперы угро и ГУБО.
— А что нам это дало? Исполнители знают лишь своих коллег по группам… всяким там монадам и мейдерам, а тех, кто отдает приказы, никогда в глаза не видели.
— Примените «глушак», тогда, может быть, они вспомнят номера телефонов, голоса спикеров…
— Применили. — Георгий Георгиевич взглянул на застывшее лицо Ибрагимова. — Иногда, Хасан, ты меня приятно удивляешь. Впрочем, отбросим лирику. Кто больше всех нам мешает? Правильно, отец наш, директор ФСК, главный «фискал». И с ним пора кончать. Через два дня он будет встречать коллегу из Франции и сразу после приема должен исчезнуть. Разработай операцию, вечером обсудим детали. Панов должен исчезнуть тихо, как роса с травы, чтобы никто ничего не заметил.
— Понял.
— И мне он нужен живым. Какое-то время. Посмотрим с помощью «глушака», что он знает. Иди.
Ибрагимов снова потрогал пластырь, встал и молча исчез за кустами. Георгий Георгиевич остался сидеть, подставив лицо солнцу.
И еще интересная встреча состоялась в это чудесное воскресное утро, и тоже на даче. Михаил Сергеевич Краснорыжин, премьер-министр, принимал директора Федеральной службы контрразведки Ивана Сергеевича Панова.
Завтракали на веранде двухэтажной виллы, занимавшей семьсот квадратных метров. Веранда выходила в прекрасно ухоженный сад, навевающий покой и дрему. Лишь высокий сетчатый забор, охраняемый лазерами, несколько диссонировал с природой, подчеркивая значимость владельца дачи.
После завтрака и необязательного разговора о том о сем Михаил Сергеевич блаженно растянулся в кресле-качалке и закурил. Панов никогда не видел его в плавках, и с тщательно скрываемым презрением оглядел жирное, обрюзгшее, заросшее рыжими волосами тело. Сам он в свои пятьдесят три выглядел гораздо моложе и был в прекрасной форме.
— Служба безопасности президента, — начал Краснорыжин, — обеспокоена слухами о готовящейся акции «Чистилища» по ликвидации высокопоставленных лиц, якобы уличенных в коррупции.
— Не якобы, — возразил глава ФСК.
Премьер глянул на него сквозь дым, как ленивый кот, но впечатление это было обманчивое: в лености Михаила Сергеевича никак нельзя было упрекнуть.
— Мне над’ели эти раз’воры. — Премьер курил, говорил быстро и невнятно. — С «Чисти’щем» п’ра к’чать. Как и с те’вм каб’нтм.
— С Куполом, — уточнил Панов.
— Мне наплевать, как вы это сделаете, важен результат. Если в ближайшее время его не будет, мы с вами расстанемся. Президент сделает это без сожаления. Кстати, он созовет Совет безопасности.
— Я готов, — сдержанно ответил Иван Сергеевич. — И могу предложить программу действий. Но она потребует больших финансовых затрат, сил и времени. Однако на скорый результат уповать не стоит. Против нас работают не дилетанты, что в «Стопкриме», что в Куполе. К тому же я не уверен, что часть сотрудников ФСК не куплена теми или другими. Я даже могу сообщить фамилии.
— Кто же это? — с интересом спросил премьер.
— Ельшин Генрих Герхардович.
— Ого! Но он же начальник «двойки», Управления «Т».
— И Рыков Герман Довлатович.
— Однако! Глава информбюро… Вы уверены? Впрочем, зачем я спрашиваю. Доказательства есть?
— Косвенные. Спецкомиссия по проверке деятельности службы еще не закончила свою работу.
— А ты не так прост, Иван Сергеевич, — перешел на «ты» Краснорыжин. — И на кого же эти двое работают?
Панов улыбнулся:
— Служебная тайна. Все это пока догадки, но небезосновательные. Итак, с какой организации начнем? Обе они, и «Чистилище», и Купол, вне закона, но по-разному.
— С Купола, — подумав, сказал премьер-министр. — Он мне больше мешает.
Ни одному из них даже в голову не могло прийти, что разговор прослушивается.
В километре от дачи Краснорыжина на высоком дереве сидел человек с лазерной аппаратурой и записывал каждое слово.
Два дня потратил Матвей на то, чтобы выяснить, кто захватил Кристину и где ее содержат. Он рискнул заявиться ночью на старую квартиру, предоставленную ему еще Ивакиным, обезоружил двух «крапчатых беретов», сидевших в засаде, и полночи гонял компьютер в режиме «белка в колесе», пока тот не «сдох». Но узнать о судьбе девушки ничего не удалось. Ни один из банков данных, принадлежавших спецслужбам, не зафиксировал ее захвата. А это, в свою очередь, означало, что операцию проводили неофициальным путем. Если только это не были «кнопки», рядовые солдаты Купола, исполнявшие приказ босса.
Матвей помнил их особые приметы, не рост и ширину плеч, конечно, а перстни в форме черепов, и даже подумывал еще раз навестить боевиков проклятого «Щита», однако не стал лезть на рожон без совета Горшина. К тому же, наблюдая за действиями охраны Банкира, он вдруг обнаружил у одного из его дебильных громил точно такой же перстень, и эта приятная неожиданность заставила Соболева заняться Банкиром всерьез.
Уважаемый заместитель председателя Центробанка регулярно навещал свою пассию в Люблине, где она жила в трехкомнатной квартире на двенадцатом этаже шестнадцатиэтажки. Удобнее всего было перехватитъ его там, что Матвей и сделал в один из душных, жарких вечеров конца июля.
В квартиру он попал без труда еще днем, когда хозяйка, высокая, стройная блондинка с пышными формами, решила навестить ближайший супермаркет. Сложнее было там спрятаться, и Матвею пришлось изощряться в применении инпо — искусства прятания, которым владели ниндзя. В конце концов он втиснулся в подпотолочную нишу на кухне, загородившись нераспакованным столовым сервизом.
Хозяйка вернуласъ в начале шестого, и не одна — с собакой! Этот сюрприз едва не испортил все дело, спасла положение врожденная способность Матвея «разговаривать» с животными. Собаки понимали его, а он их.
Видеть пса из своего убежища он не мог, но по дыханию и ворчанию определил ротвейлера. Напрягся, ощутив недоумение и любопытство животного, почуявшего чужой запах и ринувшегося на кухню.
— Спокойно, Гуляка, — раздался приятный голос хозяйки, которой с виду не было и двадцати. — Ты что себе позволяешь?
Пес басовито пролаял и замолчал, повизгивая: мысль Матвея, окрашенная доброжелательными и в то же время предостерегающими эмоциями, все же нашла отклик в его чувственной сфере. Больше он не лаял, но изредка ворчал и порывался зайти на кухню, заставив хозяйку в конце концов сделать это. Тревога собаки передалась и ей.
Евгений Яковлевич Геращинский заявился в начале восьмого. Вернее, не он сам, а его телохранители. Они быстро проверили ванную, туалет, кухню, комнаты и шкафы и ретировались. Шурика Залупыйченко среди них не было. Вскоре раздался голос Банкира, рокочущий, красивый, с барскими интонациями, и визг обрадованной (очень даже натурально) девицы, которую Евгений Яковлевич называл Лолой. Полное ее имя было Лолита, звучное и красивое.
