Гарри Гаррисон - Мир смерти (сборник)
Сначала это была электрическая дуга, потом электрическая печь, которая сильно продвинула работу с металлами и сделала Хертуга вполне счастливым. А когда он обнаружил, что ее можно использовать и для пыток, испытав на пленном Трозеллинге, радости его не было границ.
Но прошло время, и эта новинка поблекла. Поразмыслив, Язон путем гальванопластики пополнил сокровищницу Хертуга как настоящими, так и фальшивыми драгоценностями.
Пригодился и шар Мастрегулов. Желтая жидкость в нем оказалась действительно серной кислотой, и Язон смастерил громоздкую, но довольно мощную аккумуляторную батарею. Этим он не ограничился — организовал захват грузовой баржи Мастрегулов, добыл еще кислоты и обзавелся другими химикатами.
Правда, никак не удавалось получить порох. Помощники, проклиная все на свете, облазили все окрестные помойные ямы в поисках селитры, но безрезультатно. Поэтому от многих проектов Язону все же пришлось отказаться. Больше всего он преуспел в изготовлении кароджа и паровой машины, во многом благодаря предшествующему опыту. Кроме того, Язон построил пароход, на который ушло много драгоценных сил и времени, но зато судно получилось что надо — легкое и мощное. Самым же главным его детищем должна была стать паровая катапульта, работа над которой уже близилась к концу.
В свободные минуты развлечения ради Язон разработал шрифт, телефон, громкоговоритель, станок для книгопечатания, а также фонографические записи, которые верующие аппсальцы приняли за голоса духов. Не забыл он и про себя, соорудив прямо в комнате самогонный аппарат, производивший низкосортный, но достаточно крепкий бренди.
— Все не так уж плохо, — довольный собой, сказал Язон, откинувшись в кресле и посасывая бренди.
Перед ним на тарелке лежал отличный бифштекс, приготовленный в печи собственной конструкции, румяные креноджи и хлеб, настоящий хлеб, появившийся тоже стараниями Язона.
Айджейл прибиралась на кухне, а Майк прочищал трубы самогонного аппарата.
— Не желаете присоединиться? — спросил его Язон, переполненный добротой ко всему роду человеческому.
— «Крепкие напитки гневят» — Книга притчей Соломоновых, — ответил Майк в своей излюбленной манере.
— «Вино приносит радость в сердце человека». Псалмы. Я тоже читал кое-что. Если вы не хотите разделить со мной дружескую чашу, то испейте хотя бы воды и передохните.
— Я раб, — мрачно изрек Майк, указывая на свой ошейник и возвращаясь к работе.
— За это вы должны благодарить только себя. Не были бы вы столь безрассудны, я бы с превеликой радостью вернул вам свободу. Дайте слово, что не будете совать нос в мои дела и заботиться о моих моральных устоях, и я сниму с вас ошейник. Что скажете?
Майк на мгновение задумался.
— Нет! Изыди, сатана! Не ждите от меня никаких обетов. Я не отдам вам свою честь на поругание. Я буду носить свои цепи до самого дня освобождения, когда увижу вас представшим перед Великим Судом!
— Ну что ж. Хоть я и не разделяю ваших чувств, но они мне понятны. — Язон осушил стакан и наполнил его вновь. — Я надеюсь, что до того самого дня ваше мнение изменится. Ответьте мне, Майк, не задумывались ли вы случайно над тем, сколько нам ждать нашего освобождения? Может быть, вы что-нибудь предприняли, чтобы приблизить этот день?
— Я ничего не могу сделать. Я раб.
— Да, вы правы. И мы оба знаем почему. Но все-таки, может быть, хоть что-нибудь?.. Ну, вспоминайте! Нет? Очень, очень прискорбно… А я в отличие от вас делал все возможное и невозможное. Во-первых, — Язон икнул и загнул палец, — я выяснил, что на этой заброшенной планете нет ни одного пришельца из космоса, кроме нас с вами. Во-вторых, я нашел несколько хорошо резонирующих кристаллов и собрал радиоприемник. Однако, кроме атмосферных помех и собственного SOS, ничего не услышал.
— Что за чушь вы несете?
— Как? Разве я вам не рассказывал? Я построил простейший радиопередатчик и сказал Хертугу, что этот божественный сундук будет служить ему верой и правдой, посылая в небеса славу могучему Перссону. С того дня он не умолкает стараниями верующих…
— Для вас нет ничего святого. Богохульник!
— Вы требуете от меня уважения к религии Великого Бога Электро? По-моему, это не в ваших правилах. Я вас не понимаю. Вы должны быть довольны, что я посмеялся над глупым идолопоклонничеством. — Захмелевшему Язону с явным трудом удалось произнести последнее слово. — К тому же если в атмосферу планеты войдет космический корабль, он немедленно поймает мои позывные и мы будем спасены.
— Когда же? — спросил Майк, явно заинтересовавшись.
— Может быть, через пять минут, а может, через пятьсот лет. В этой Галактике множество планет. Даже если нас кто-нибудь и ищет, то найдет не скоро. Я сомневаюсь, чтобы рациональные пирряне все бросили и пустились искать меня. Да и потом, корабль у них единственный, и он постоянно занят. А как насчет ваших людей, Майк?
— Они молятся за меня. А о поисках не может быть и речи. Все наши деньги ушли на покупку и оснащение корабля, который вы так своенравно уничтожили. Ну а торговые или исследовательские корабли?
— Все зависит от игры случая. Через пять минут, через пять веков или вообще никогда — слепая игра случая. — Майк помрачнел, да и Язон, хоть он никогда не питал особых иллюзий, ощутил приступ тоски и одиночества. — Полно грустить. Дела идут не так уж плохо. Сравните наше теперешнее положение со сбором креноджей в веселой компании рабов Чаки. Теперь у нас удобная теплая квартира, достаточно пищи. Со временем мы обзаведемся другими полезными вещами. Неужели вы думаете, что я все это затеял во имя Хертуга? Я вытащу этот мир из рутины невежества и направлю его в новое, технологическое будущее.
— Я раньше не понимал…
— К сожалению, это для вас типично. На этой планете статичная, мертвая культура. Она никогда не смогла бы развиваться без сильного толчка извне. И я уже сделал этот толчок. Пока все технические знания заморожены, засекречены, никакого прогресса быть не может. Возможны лишь незначительные изменения и усовершенствования внутри кланов. Но ничего глобального. Я разрушу все это. Я передам Хертугу все местные секреты плюс к тому множество сведений, которые здесь никому не известны. Это нарушит моральный баланс в обществе. Раньше кланы были примерно равны по силе, теперь Хертуг станет сильнее всех, он развяжет войну и победит их всех — одного за другим.
— Войну? — переспросил Майк. Ноздри его раздулись, а в глазах появился лихорадочный блеск. — Вы сказали: войну?
— Да, — благодушно ответил Язон, отпивая из стакана. Он так погрузился в собственные мысли, что не заметил возбуждения Майка. — Как кто-то справедливо заметил: нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца… Предоставленный самому себе, этот мир до скончания дней так и ковылял бы по своей орбите, если б не я. Девяносто пять процентов населения по-прежнему были бы обречены на болезни, голод, нищету, рабство. Но я начну небольшую научную войну и уничтожу конкурентов Хертуга. Когда все будет кончено, станет лучше для всех. Хертуг ликвидирует границы между племенами и станет диктатором. Работа, которой я занят, не по плечу престарелым сцилоджам, поэтому я возьму в обучение способных рабов и юношей из хороших семей. Начнется бурный расцвет промышленности. Я обещаю! Научная революция захлестнет планету. Машины, свободное предпринимательство, капитализм, досуг, искусство…
— Чудовище! — процедил Майк сквозь зубы. — Чтобы удовлетворить свое честолюбие, вы готовы развязать войну и обречь на смерть тысячи невинных. Я остановлю вас, даже если мне придется заплатить за это собственной жизнью.
— Вы что-то сказали? — спросил Язон, поднимая голову. Он задремал, погруженный в видения золотого будущего.
Но Майк не ответил. Склонившись над самогонным аппаратом и продолжая чистить его, он до крови закусил губу. Только теперь он понял преимущество молчания.
Во дворе крепости Перссонов стоял большой каменный резервуар с питьевой водой. Здесь встречались рабы, приходившие наполнить свои сосуды, здесь был центр всех сплетен и интриг.
Майк, дожидаясь своей очереди за водой, внимательно всматривался в лица людей. Он искал раба, заговорившего с ним несколько недель назад. Тогда Майк ничего не ответил ему, но сейчас…
Наконец он высмотрел его в толпе и поманил жестом. Они отошли в сторону.
— Я согласен, — прошептал Майк.
Раб криво усмехнулся:
— Наконец-то ты поумнел.
Лето было в самом разгаре. Жара спадала только после захода солнца.
Работа над катапультой уже близилась к концу, когда Язон был вынужден нарушить свое основное правило — работать только днем: стоять в самом пекле, у раскаленного котла было просто невыносимо, поэтому предстоящее испытание катапульты он в последний момент перенес на вечер.
