Андрей Ливадный - Туманность Ориона
Джой машинально посмотрел на свои ноги и понял, что они превратились в членистые лапы механического насекомого. Он был машиной. Его мозг соединился в данный момент с куцыми электронными цепями какого-то механизма на безвестной планете.
Справа от выхода из квадратной будки высился корпус транспортного корабля, внешне похожего на только что распустившийся бутон металлической розы.
Он должен был идти в ближайшее здание, внутри которого возвышались штабеля тонких черных пластин, и нести их на корабль.
Шестичасовой рабочий день начался.
* * *На этот раз Покровский не позволил Джою монотонно таскать куски обшивки в похожий на черную розу корабль.
— Отклонись в сторону и попробуй пройтись по этому «городу», — распорядился он.
— Мы находимся на поверхности темной планеты, — пояснил Андрей Георгиевич, обернувшись к Вадиму и Эрни, неотрывно следившим за перемещением насекомоподобного механизма, которым через Сеть Интерстар напрямую управлял разум Джоя Скриммера. — Я не знаю, кто подсказал ганианцам такую схему изъятия металловодородных плит, но похоже, что она работает безупречно.
— Подождите, Андрей Георгиевич! — запротестовал Вадим. — Они что, сумели наладить контакт с механизмами?
— Нет, Вадим, — успокоил его Покровский. — Эта «Черная Роза» не настоящий корабль Фагов, а бутафория, обладающая сходством форм. То же касается и механизмов, которыми управляют через Интерстар «утонувшие» виртуальщики. Они не Фаги, а лишь их имитация! Теперь понимаешь, зачем им нужна была станция ГЧ? Обман и воровство, осуществленные через Сеть!
— Не верится мне во все это… — после некоторого раздумья покачал головой Рорих. — Станция ГЧ, межзвездные каналы связи, мощности Интерстар, — перечислил он, — и все лишь для того, чтобы впихнуть волю подсевшего на виртуалку пацана или девчонки в оболочку машины? Где резон? Как оправдать затраты, даже если эти плиты будут сделаны из чистого золота?..
— Ну, во-первых, они намного дороже золота, — поправил его Покровский. — А во-вторых, затраты как раз и не очень велики. Не надо забывать, что станция ГЧ, вкупе с ее интерстаровской аппаратурой не куплена, не создана, а украдена ганианцами. Они получили ее даром. И энергия у них, извини, халявная — станция ГЧ имеет свой реактор. А теперь, исходя из этой психологии воровства, грабежа и обмана, попробуем ответить на вопрос: станут ли они разрабатывать специальное программное обеспечение, покупать дорогие машины со сложными компьютерами, способными имитировать поведение Фага, когда такую вот сервоприводную оболочку на дистанционном управлении можно взять за гроши, заказав ее любому заводу? И ничего при этом не объясняя, между прочим!
Рорих выглядел обескураженным.
— Очевидно, что Фаги неразумны, — продолжал развивать свою мысль Покровский. — Они — машины. На темной планете обитают те механизмы, которые обеспечивают промышленную и технологическую базу терраформирования: они поддерживают заводы, добывают металлический водород из недр газового гиганта, создают себе подобных…
— А ганианцы просто воруют их запас металловодородных плит?! — закончил его мысль Полуэктов.
— Именно. Отсюда я и делаю вывод о «неразумности» Фагов. Машинам неведом термин «воровство». Они знают, что склад должен быть полон. И пополняют запасы тем быстрее, чем больше из них украдут псевдофаги.
— Андрей Георгиевич, разве может все обстоять так просто?!
— Просто? Нет, Вадим, это кажется простым сейчас, когда некоторые вещи стали нам очевидны, и мы имеем возможность наблюдать конечный результат. Не знаю, сколько времени понадобилось ганианцам, чтобы разгадать психологию машин, но то, как эксплуатируют они ее сейчас, стоит крови, поверь.
— Но не их крови, — мрачно заметил Рорих.
— Да, скорее всего они использовали тут рабов, — кивнув, согласился Покровский. — Но люди гибли, вне всякого сомнения. Иначе как объяснить злоключения Вадима? Машины с мирными программами — они, как непуганые звери, — нужно лишь однажды причинить им вред, вмешаться в заданный их программами процесс, чтобы получить статус врага. Люди сталкивались с Фагами и уничтожали их. Отсюда и все последствия.
— Так все-таки Фаги — это машины или организмы? — спросил Рорих.
Покровский исподлобья посмотрел на него:
— Я поясню, — произнес он. — Они машины с биологическим процессором. В них нет ничего мистического, и они всё еще действуют в рамках прежних программ. Их сверхзадача состоит в том, чтобы развиться до такой степени, когда они смогут беспрепятственно воспроизводить достаточное количество себе подобных, а также содержать промышленную базу, которая позволит отрядам, действующим на втором спутнике газового гиганта, преобразовать планету, уничтожив ее исконную биосферу, и создать там новые условия для жизни, схожие с давно уже не существующим Земным Эталоном.
— А люди? — спросил Рорих.
— А что люди, — вздохнул Покровский. — Обитатели второго спутника больше не рассматриваются Фагами как «хозяева» или «создатели». Они, вероятнее всего, включены в список враждебных экзобиологических организмов. А что стало причиной этого — деформация их генетических «визитных карточек», личная вражда с машинами или же «эксперименты» ганианских пиратов, я не берусь судить…
— А пространственные формы Фагов? — напомнил ему Вадим. — Они ведь уже не похожи на мирных терраформеров?
— Естественно. Это реакция машинного анклава на внешние условия. Им потребовался источник сырья, которого оказалось недостаточно на самой планете, и они создали новую форму машин, добывающих металлический водород. Столкновение с плазмоидами привело к разработке и строительству «Черных Роз» и Фагов-истребителей. Понятная и вполне объяснимая реакция саморазвивающейся системы на условия воздействия внешней среды. Не нужно забывать — эти машины создавались для работы в отрыве от Земной цивилизации. В них изначально заложена функция саморазвития!
— И люди теперь отнесены ими в категорию врагов?
— Несомненно. Но в этом скорее всего повинны не Фаги…
— Андрей Георгиевич, я вошел… — раздался приглушенный голос Джоя Скриммера.
Начавший было разгораться спор моментально угас. Все повернулись к объемному экрану, куда выводилось изображение событий, происходящих за сотни тысяч километров от «Альфы», под пепельно-серой облачностью окутанного смогом планетоида.
* * *Помещение, куда попал управляемый Скриммером робот, оказалось огромным.
Эта была не та архитектура, которая присуща людям. Длинное помещение с низким, давящим потолком было погружено во мрак. Ничего, привычного глазу — нет отдельных комнат, участков, никаких перегородок, как-то разделяющих разные комплексы, — все свито в один трудно поддающийся осмыслению бесконечный агрегат…
По центру необъятного приземистого зала вел единственный проход.
Джой медленно перемещался по нему, стараясь вертеть головой во все стороны.
Тут, очевидно, выращивали новых Фагов. Уже собранные оболочки плавали в плоских чанах, наполненных какой-то темной, маслянистой жидкостью. В сумраке с трудом угадывались смутные контуры погруженных в жидкость механических тел. От переплетения труб, расположенных под низким потолком, к чанам спускались жгуты кабелей и шлангов.
Скриммер остановился. Похоже, что парню просто стало страшно…
Внезапно сбоку от него в темноте зашевелился какой-то смутный, едва различимый силуэт. Джой повернул своего робота в сторону наметившегося движения и едва не заорал: из чана в проход выбирался внезапно оживший механизм, разительно похожий на отвратительного, осклизлого паука…
— Я… Андрей Георгиевич… Я не могу… Не могу больше…
Покровский, внимательно посмотрев на побелевшее лицо Джоя, коснулся какой-то кнопки на терминале управления.
— С анклавом Фагов нам еще предстоит разобраться… — произнес он, массируя виски Скриммеру. — Их пространственные формы, по моему мнению, очень опасны и не имеют права на существование, а что касается наземных механизмов…
Он не договорил, потому что в этот миг негромко прошипела, открываясь, дверь отсека.
* * *Человек, появившийся на пороге, показался Вадиму смутно знакомым: в душе шевельнулось какое-то мимолетное, не очень давнее воспоминание…
И вдруг он понял: да это же Беркли! Джонатан Беркли, ведущий специалист станции «Гамма»… Вот так сюрприз! Профессор был явно не в себе.
— Эй… Он что, увидел привидение? — тихо спросил Рорих, толкнув Полуэктова локтем.
Вадим в первый момент подумал, что внешний вид профессора порожден вполне понятным изумлением, вызванным их внезапной встречей, но нет… ученый даже не посмотрел в его сторону. Прямо с порога он повернулся к Покровскому.
