Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде
Павел вдруг увидел, как из-за деревьев показался ещё один боец. Хотел сказать, но Андрей деревянным голосом стал вести счёт:
— Три, четыре, пять….
Всего они насчитали двенадцать солдат противника. То что это враги было понятно — просто так с оружием и таким когалом в гости не ходят.
— Хреново, — посмурнел Андрей, — скоро стемнеет, а у них „ночники“ наверняка. Пиндосы их плотно снабжают.
— Чего делать будем?
— Отходить. Их слишком много — не справимся. Но наших надо предупредить — бабы-то только о двоих разведчиках расскажут.
— „А зори здесь тихие“, — криво усмехнулся Пашка.
— Чё, — не понял Андрей. Потом до него допёрло и он тоже улыбнулся, правда, только одними губами — глаза оставались тревожными, — похоже, почти. Всё уходим.
Всё так и их уделали. Неизвестно куда и с какой целью двигалась эта грузинская группа, но вцепились они в них плотно. А может и действительно — срисовали через спутник. Часть загонщиками поработала, а часть по кривой ускоренным маршем обошла, путь к отступлению отрезала.
Андрюха каким-то звериным чутьём вычислил засаду впереди, но поздно — только и успел первым огонь открыть. Да так удачно залёг — в небольшом каменном мешке. А Пашка отстал метров на двадцать и оказался как на ладони. Когда неожиданно впереди затарахтело, успел упасть — это его спасло. Первая свинцовая гребёнка плотно прошлась над головой, сшибая ветки и листву.
У Андрея было всего два рожка, и он после первой трели огрызался уже экономней.
— Уходи — и — и! Обеих положат! Это приказ!
„Куда уходить? Впереди засада, сзади обложили, над головой посвистывает, в голове кавардак, но что-то же делать надо! А если влево или вправо уйти — то бишь во фланг? Эти суки тоже ведь не дураки. А может прокатит? Они наоборот фланги плотней перекроют, а я по центру ужом…“!
Он их даже слышал, и слева и справа. Осторожные, сучка не обломят, но в рацию постоянно бурчат — слышно. Со стороны Андрюхи уже не стреляют — всё.
„Ну суки! Щас проскочу, потом с тыла вас… рожок-то полный“! — Скрипел зубами, понимая, что со всеми не справится, а значит…
У него почти получилось. Выглядели его скорей всего в этот пресловутый тепловизор. А так удачно вроде бы вышло! Он взял на мушку трёх скотов в камуфляже. И выполз на них почти случайно — услышал, как у одного мобила на вибраторе зажурчала. Тот сначала бормотал тихо, маскируясь, а потом разошёлся — факами и щетами своими сыпал — америкос натуральный. Два „грача“ все время рядом крутились, сектор перекрывали, и он не вытерпел.
Гасить надо было плотно, и Пашка почти пол рожка выпустил. Горцов то точно свалил, а потом ему прилетело, да ещё и с тылу.
В сознание пришёл, сфокусировался — а пиндос за плечо окровавленное держится, шипит и ствол на него направляет.
Вот хоть убейте, а пулю вылетающую в натуре видел. Убили…
* * *Его оторвал от воспоминаний снова погасший свет.
„Вот блин, опять эти стиралки по новой запускать. Будет у амеров перерасход воды“, — ухмылялся он.
Моргнув лампочки снова вспыхнули. Потыкав пальцами в кнопки, Пашка снова увалился на скамью. Прознав про его „прачечную“ через подвальное помещение прошло уже не меньше взвода.
„Интересно, а Маринка с Наидой до посёлка добрались“?
Вдруг перед глазами встала Маринка, голенькая.
„Ого“! — С Маринкой они были в непрерывном браке фактически лет десять. Ну и как водится попривыкли друг другу, и о сексе (особенно в трудовые будни) неделями не вспоминали. А тут только представил, так сразу — торчок.
„Ах ты, чёрт! Да это же этот, как его — Мацуда. Это же его тело! Сколько ему? Лет двадцать! Гормоны-то так и прут! А ну, акститсь! — Павел шлёпнул рукой по ширинке, — о-о-о! Да и тут не „метр девяносто“! Так, всё! С воспоминаниями заканчиваем! Что у нас в настоящем? Вот“!
Ещё на улице он выловил гуляющую по ветру местную газету, порыскав по заглавной шапке, прикинул дату.
„Это ж всего-то, сколько после две тысяче восьмого прошло? Значит не сразу он в этого Мацуду попал. Где же его черти носили? И вообще с этим японским десантом не всё так просто! Что он тут понял по обрывкам разговоров рядовых — они уже прошли через войну, где и погибли? Или это так трёп. Или он неправильно перевёл“?
В помещение шумно ввалился (ну надо же живучий какой) уже знакомый унтер. Прозвучала команда „строиться!“.
„Всё, халява кончилась“!
Полуостров и залив Делавэр.Чёрных,Дум обречённых,Причина вся, в чём их…?
Задача 18-ой армии усложнялась отдалённостью места высадки от объектов атаки. Необходимо было обеспечить скрытность высадки и продвижения войск хотя бы на начальном этапе. Понимая, что атмосферные помехи не продлятся долго, сразу были уничтожены узлы проводной, сотовой, теле- и радиосвязи.
Тем не менее, подразделения Гиретсу, при всей своей оперативности, не смогли обеспечить полное подавление и нейтрализацию всех средств связи и их коммуникаций.
Залив Делавэр, как, кстати, и Чисапикский залив были известными местами отдыха. Наличие почти у каждого рыбака спутникого телефона, радиостанций на многочисленных катерах, баркасах, яхтах просто невозможно было отследить.
Генерал Ямасита понимал, что его войскам, даже с учётом механизации, придётся потратить более трёх часов для выхода к месту дислокации и оперативного развёртывания. Армия на марше будет как на ладони для средств слежения, а значит и авиации. Предложенная кем-то из офицеров штаба дымовая маскировка по большому счёту нивелировалась инфракрасными системами наблюдения.
Группы десантников из 2-й рейдовой группы, высаживали на побережье подводные лодки, отдельным отрядам удалось захватить скоростные гражданские суда и прошерстить акваторию. И хоть провести такую армаду судов и остаться незамеченным, конечно было не возможно, прошёл час, а большой тревоги американцы ещё не подняли.
Отряды Гиретсу своевременно уничтожили силы полиции в городишке Боуэрс и близлежащих поселений к району высадки. Далее они с армейскими специальными диверсионными группами на гражданских трофейных машинах передвигались в авангарде армии, являясь передовым отрядом боевой разведки.
Постепенно информация просачивалась в административное управление и полицейский департамент штата Делавэр. Сведенья поступали отрывочно и звучали, если не шокирующее, то как минимум в недоуменных интонациях, а отсутствие связи с целым районом, заставляло чиновников (в воскресенье, в такую-то рань) предпринимать ряд регламентных, но крайне вялых действий. Высланные полицейский вертолёт и машины на связь не вышли. Но тут пришло оповещение о „Красной тревоге“ и почти объяснило все странности и нестыковки.
За это время передовые механизированные армейские части с силами флота под командованием генерал-майора Садасуэ Сэнда уже почти пересекли полуостров Делавэр, и вышли к городу Квинстаун. Далее дорога лежала через узкий перешеек Чесапикского залива, по широкому мосту на Аннаполис и рывок к Вашингтону. Всё это время войска двигались со средней скоростью 40–50 км/час и растянулись на несколько километров.
Без труда удалось захватить аэропорт Хендерсон Авиэйшен, где специально выделенные флотом команды организовали первый временный аэродром, встретив отбомбившуюся штурмовую авиацию и десантные самолёты. Но приём самолётов был кратковременным — армия катилась дальше, и оставлять технические службы со значительными отрядами прикрытия японское командование не намеревалось. Временный походный аэродром собирались организовать дальше по мере наступления, но с этим возникли сложности — растянувшаяся армия и катастрофически отстающий обоз.
Генерал Ямасита Томоюки, прозванный „Малайским тигром“ за молниеносное завоевание британской Малайи трясся в штабной машине, не пожелав пересаживаться в более комфортабельный трофейный внедорожник. Генерал через окно, разглядывая свою армию. С виду вся эта военная машина выглядела впечатляюще, но он понимал — это армия прошлого века. Каковы её шансы против современной техники на открытых шоссе и переходах? Идеальный вариант, конечно, был — войти в крупный город и сражаться, пользуясь естественными прикрытием городских построек. Поэтому генерал постоянно подгонял офицеров — он не видел иного варианта сохранить армию.
„Слишком уж хотелось некоторым (да и чего уж тут увиливать — и ему самому) вступить с войсками в столицу Соединённых Штатов. Даже если удастся, сколько солдат и офицеров Императорской армии заплатят за это жизнью? Как тогда точно и несколько цинично подметил Ямамото: „Мне снова придётся убить немалое число своих подчинённых…“. Хотя с цинизмом я погорячился, — поправился генерал, — с такой печалью в голосе… говорить о цинизме неуместно“.
