Василий Головачев - Одиночка

– Останавливалась какая-то машина, маленький фургон, по-моему, мороженое возит, и уехал. А что?

– Никому не открывай, на звонки не отвечай, к окнам не подходи. Я скоро приеду. Услышишь, что подъезжает машина, не выходи. Поняла?

– Что случилось?

– Слава Богу, пока ничего. Жди.

Тарас передал трубку ошеломленному его бесцеремонностью молодому человеку и так же стремительно вышел из приемной, ничего не объясняя временному секретарю Самсонова.

К дому он подъехал через двадцать четыре минуты, побив все рекорды движения по Москве, нарушив все правила дорожного движения, какие только существовали, и ухитрившись при этом не попасться на глаза инспекторам дорожно-постовой службы. Выскочил из машины, бросился к дому и резко остановился, почуяв дуновение угрозы. Японцы называли это ощущение сакки – «ветром смерти».

Что-то было не так. На природе – на улице, на заборе, на самом доме лежала печать опасного ожидания.

Усилием воли изменив состояние сознания, включив «третий глаз», Тарас огляделся и сразу увидел след. Не понадобилось даже формировать поле необходимости получения информации. След вел к крыльцу и обратно, однако угол крыльца светился в ментальном диапазоне, и Тарасу стало ясно, что гости из «фургона с мороженым» оставили здесь какой-то сюрприз. То есть взрывное устройство.

На раздумья времени не оставалось. Вполне возможно, кто-то из «мороженщиков» наблюдал за домом и держал палец на кнопке радиовзрывателя. Надо было действовать. Либо вызывать специалистов-подрывников, либо пытаться разминировать устройство самому. И оба варианта не давали гарантии, что взрыва удастся избежать. Конечно, можно было еще попробовать вычислить наблюдателя и взять его втемную, однако поблизости мог находиться дублер, и захват одного из них задачи не решал. Оставалась одна возможность, экзотическая, но едва ли учтенная разработчиками операции, – скорость. Надо было выпасть из поля зрения подрывников на несколько секунд, чтобы добраться до крыльца, найти мину и отбросить ее подальше от дома.

Тарас сделал вид, что забыл что-то в машине, вернулся, открыл багажник и начал копаться внутри, настраивая себя на предельный режим т е м п а. При реализации этого уровня главное было – не получить автотравмы, то есть не травмировать себя самого своим же движением, так как во время ускорения возникают огромные силы, сжимающие тело в тугие, спирально закрученные узлы. Особенно это касалось позвоночника, коленных и локтевых суставов. Надо было выстроить позвонки позвоночного столба с математической точностью, распределить усилия, приходящиеся на межпозвоночные диски, на суставы, на кости и мышцы и только после этого включать темп. Обычно необходимое состояние тела достигается после четвертьчасового разогрева и разминки, в данный же момент этих пятнадцати минут у Тараса просто не было.

Процесс пошел.

Время послушно застыло.

Первый рывок – от машины до калитки – пять метров (одна сотая секунды). Боль в толчковой ноге и в шейных позвонках. Удар ускорения был слишком велик.

Второй рывок – от калитки до крыльца – восемь метров (две сотых секунды). Боль в бедре – потянул мышцы все-таки, боль в голеностопе второй ноги, кажется, вывих. Ничего, терпеть можно.

Вот и крыльцо, деревянные перильцы, ступеньки, пол… где же сюрприз?! Ничего не видно! А сотые доли секунды утекают одна за другой, и это уже необратимо… Тарас представил, как наблюдатели только теперь заметили его отсутствие у машины, у них начинается паника: глаза открываются шире, дыхание прерывается, сердце дает сбой – обычная физиологическая реакция на неожиданность, а это, господа хорошие, – время, десятые доли секунды, так необходимые для решения задачи… Господи, где же они установили машинку?! Ага… вот что-то светится у столба, за доской верхней ступеньки… они ее вынули осторожненько и засунули в щель сюрприз…

Доска поддалась (три сотых секунды)…

Пакет полиэтиленовый… интересно, как долго срабатывает взрыватель? Полсекунды? Меньше?..

Пакет в руке легкий, не больше килограмма, но если там пластит – рванет так, что рухнет весь дом! Куда его?..

Тарас огляделся, считая сгорающие угольки сотых долей секунды. Со времени первого рывка прошло чуть больше полутора секунд, подрывники должны были уже заподозрить неладное… Куда же девать теперь этот проклятый пакет?!

Только теперь он сообразил, что бросать мину подальше от дома нельзя, могут пострадать случайные прохожие, да и соседние дома. Что же делать?!

Тарас прыгнул назад, к калитке, – одна десятая секунды. Много! Силы уходят, т е м п снижается! Еще полсекунды – и все, мина взорвется! Что дальше?..

Перед глазами возникла картина: палец подрывника, грязный, с заусенцами, вдавливает кнопку радиовзрывателя…

К дьяволу!

Еще рывок…

Что это? Канава… на дне вода… дренаж!

Тарас прыгнул в канаву и сунул пакет в дренажную трубу, пронизывающую бетонную перемычку въезда на территорию дома. Теперь ходу отсюда!..

Он метнулся назад, к машине, вскочил в кабину, вдавил педаль газа… хорошо, что не выключил двигатель, но как же медленно она разгоняется!..

Взрыв раздался, когда между воротами и машиной образовался просвет в два десятка метров. Перед воротами вырос невысокий фонтан дыма, обломков бетона и комьев земли. Взрывная волна ударила вдоль канавы в обе стороны, толкнула «Вольво» в корму, но не сильно. Взрывное устройство была рассчитано на поражение одного человека и, скорее всего, представляло собой тротиловую шашку весом в полкилограмма. Засунутая в узкую трубу, она смогла лишь взломать бетонное перекрытие въезда, не повредив даже ворот и калитки.

Тарас вернулся к дому, сдав назад, бросился к крыльцу, на котором появилась Тоня. Едва ли среди подрывников находился еще и снайпер, но лучше перебдеть, чем недобдеть, как говаривал Козьма Прутков, и, подхватив испуганно-недоумевающую девушку на руки, он внес ее в дом.

Представители правоохранительных органов уехали через два часа, задав необходимое количество вопросов свидетелям взрыва – Тарасу, Тоне, соседям и двум прохожим, оказавшимся неподалеку, а также изучив место взрыва со специалистами по взрывному делу. В конце концов следователь пришел к выводу, что случившееся – результат детской шалости, точнее – хулиганства. Подростки соорудили бомбу и взорвали ради эксперимента в дренажной трубе.

Тарас не возражал против такой постановки вопроса, согласившись с версией следователя. Она была самой удобной для всех, в том числе для него самого, так как позволяла ничего не объяснять и на все вопросы отвечать пожиманием плеч.

Не поняла, в чем дело, и Тоня, с бесхитростным видом сообщившая следователю, что спала и почти ничего не видела. О фургоне с мороженым она, по совету Тараса, ничего не сказала. Он был убежден, что чем меньше видишь, тем спокойнее спишь. Вдобавок он хотел заняться поисками «мороженщиков» самолично. Бомба готовилась для него, и неудавшееся покушение наверняка должно было подстегнуть организаторов сделать еще одну попытку.