Стреляй, напарник! Дилогия - Андрей Олегович Белянин
– Да уж! Проблема у вас загадочная, – поддакнул Саня. – Значит, говоришь, тётка зачётная. Эта самая Эмма… как её?
– Гордеевна.
– Ага, Гордеевна! Много знает и умеет. Слушай, Надь, а можно я с тобой? – Молодой человек состроил самую умоляющую физиономию. – У меня в последнее время тоже какие-то дела непонятные творятся. Я уж думаю, не сглаз ли это или порча какая-нибудь. Может, эта твоя экстрасенс хотя бы посмотрит на меня? За визит я заплачу, деньги есть. Хочешь, и за тебя тоже заплачу, мне не жалко!
– Ну-у! Честно говоря, не знаю, Саш… – Сомнение в голосе Надежды звучало бы убедительно, если бы не радостные огоньки в глазах. Видно, услуги подобного специалиста стоили немало, и Надя была бы не прочь въехать в рай на чужом горбу. И, пока «спонсор» не сорвался, она поспешно добавила:
– Ладно! Давай попробуем, не прогонит же она нас сразу? Наверняка сперва выслушает.
С древних времён и до наших дней противоположности частенько не только притягиваются, но и шагают рука об руку. Смелость с трусостью, разум с глупостью, а нелепость с изяществом. Вот и магический офис Эммы Гордеевны являл собой наглядный пример общности несовместимого.
Через входную дверь посетители попали в небольшую приёмную, обставленную по последнему слову техники. Явно недавно сделанный евроремонт придавал ей деловой, но при этом довольно уютный вид. Миловидная девушка в строгом костюмчике, отодвинувшись от экрана ноутбука, с улыбкой приветствовала гостей:
– Здравствуйте! Я Элла, секретарь Эммы Гордеевны. Вам назначено?
– Да, – ответила Надя, – я с вами созванивалась. Моя фамилия Карпухина. Посмотрите в журнале.
Секретарша бросила взгляд на экран, клацнула мышкой.
– Да. Карпухина. Есть такая запись. Эмма Гордеевна вас ждёт. А мужчина с вами? Он вроде не записан.
– Совершенно верно, – встрял в разговор Александр и, не давая девушке опомниться, с изяществом фокусника извлёк бумажник и раскрыл его, демонстрируя обилие крупных купюр. – Эллочка, войдите в моё положение, не было возможности записаться, а вот встретиться с Эммой Гордеевной крайне, я бы даже сказал, жизненно необходимо. – Он выложил на стол четыре пятитысячные банкноты. – Но ведь все формальности можно решить доступными способами?
В считаные секунды «формальности» были решены, данные занесены в реестр, и посетителей перенаправили из приёмной в кабинет хозяйки. Саша, убирая бумажник, шёл следом за Надей, мысленно желая этому офису исчезнуть, сгореть, взорваться, разориться, провалиться в преисподнюю. Плата за визит оказалась нереально высока.
«Пожалуюсь майору, пусть компенсируют из кассы Комитета, а то так по миру пойду, с такими заданиями», – мысленно ворчал он, прекрасно понимая, что другого выхода всё равно не было, а на гонорарах внештатникам начальство не экономит. Тут всё по-честному.
Как уже говорилось выше, офис являл собой пример противоположностей. Если приёмная отличалась единством вкуса, то рабочий кабинет экстрасенса поражал своей нелепостью. Балаган, шапито, будуар, лавка, сарай – ни одно из этих слов по отдельности не подходило для характеристики убранства данного помещения. Скорее в совокупности они бы дали его приблизительное описание. Хотя Александр со свойственной ему мужской прямолинейностью окрестил кабинет Эммы Гордеевны одним ёмким словом – свалка.
С этим было трудно не согласиться, всё помещение было заставлено, завешано или просто завалено таким количеством всяких керамических божков, жаб с монетами, пластиковых храмов, православных крестов, католических распятий, фарфоровых черепов, хрустальных шаров, колод карт, пыльных свитков и прочих сувенирных изделий, что создавалось впечатление, будто их завозили сюда КамАЗами, а раскидывали по углам совковой лопатой.
Дополняло общий дискомфорт обилие текстильных изделий. Шёлковые шторы на окнах и дверях, вязаные покрывала на диванах и креслах, ковры на полу и на стенах, кружевные салфетки, скатерти на столах, комодах и тумбах. Даже абажур над центральным столом являлся не чем иным, как куском аляповатой ткани на грубой проволоке.
Саша покосился на свою знакомую. Надя, судя по её сконфуженному лицу, тоже была не в восторге от такого дизайна. Но тут скрипнула противоположная дверь, раздвинулись бордовые шторы, и в кабинет вошла сама хозяйка офиса. Александру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не произнести вслух первое же слово, пришедшее ему на ум при виде такого индивида.
Толстая, неопрятная женщина далеко за сорок, на голове рыжий шиньон, тонна театрального грима, брови нарисованы чёрным маркером, все пальцы в кольцах, на шее ожерелья, цепи, бусы, монисто, на руках десятки разнообразных браслетов. Одета в бесформенное серое платье-балахон, на плечах цыганская шаль, в глазах питерская брезгливость ко всем людям в мире. Как-то, наверное, так…
– Проходите, садитесь, – низким грудным голосом произнесла Эмма Гордеевна.
Ни «здрасте», ни «добрый день», никаких иных приветствий. Пока Саша с Надей осторожно, словно ступали по минному полю, двигались к стоящим у стола креслам, экстрасенс окинула их цепким взглядом. Надежда её, судя по всему, не заинтересовала, а вот Александра она рассматривала особенно тщательно. Наиболее пристальному обзору, на грани неприличия, почему-то подвергся его живот.
– Ну, мужчина, я вас слушаю, – сказала она, когда гости расселись перед столом.
– Простите, но она первая расскажет о своём деле, – ответил Тимохин, кивая на спутницу.
Экстрасенс слегка нахмурилась, снова зачем-то посмотрела на Сашин живот и в каком-то недоумении перевела взгляд на Надю.
– Я вас слушаю, милочка.
Пока та рассказывала свою историю, Саша более внимательно стал всматриваться в убранство комнаты и в саму хозяйку. Он заметил, как экстрасенс буравила его взглядом, и ему это не понравилось. Ибо вот точно так же его осматривали несколько лет назад совсем в другом месте. Память услужливо подбросила ему воспоминание о том знаковом дне…
Астрахань. Июль 2012 г.
Тимохин не знал, что комната, в которой он сидит, принадлежит Комитету. Да и про сам Комитет он ещё ничего не знал, но был готов побиться об заклад, что эта комната – допросная. Ему не приходилось бывать в подобных помещениях раньше, однако в фильмах про шпионов или полицейских насмотрелся на допросные вдоволь.
Вот одинокий стол посередине. Два стула, на одном из них Саша сидит. Напротив на стене огромное зеркало. Конечно же оно с той стороны прозрачное, и наблюдатели фиксируют каждое его движение. А вот единственная дверь. Через неё скоро войдёт следователь, а может, и сразу двое (один будет изображать плохого копа, а второй хорошего), и начнётся допрос.
Кстати, о допросе. О чём его будут спрашивать? Что такого он сделал? За что арестован? Александр не
