Адмирал Империи – 24 - Дмитрий Николаевич Коровников

— Ну, если так, то ладно, — недовольно буркнул Кондратий Витальевич. — Однако как вы решили провести Хиляева? Он тот еще хитрюга, сам кого хочешь обдурит…

— Вот для этого вы мне и нужны, — ответил я. — Меня, насколько бы правдоподобно я ни говорил, вице-адмирал расколет на раз… Другое дело, когда об уходе из сектора ему сообщит тот, кто никогда и ни при каких условиях не шутит и шутить не собирается. А зная вашу давнишнюю друг к другу, так скажем, неприязнь, Дамир Ринатович примет ваши слова за чистую монету. Вы ему ничем не обязаны и просто решили сохранить остатки своего подразделения, поэтому срочно покидаете данный район. Вот и все…

— Так, снова есть смысл во всех ваших придумках, — тяжело вздохнул Кондратия Витальевич. — Поэтому, хоть и актер из меня никудышный, попробую сделать вид, что мне плевать на корабли 15-ой «линейной»…

— Спасибо, адмирал, — поблагодарил я, Белова за содействие. — И не прибедняйтесь, таланта лицедея в вас хоть отбавляй…

Нервничая Кондратий Витальевич связался с «Ретвизаном» и выпалил все как на духу Хиляеву в лицо. И кстати, потому, как Белов сильно разнервничался, Дамир Ринатович принял его слова за чистую монету.

— Вы с ума посходили⁈ — кричал на Белова, вице-адмирал Хиляев, осознав, что находится в безвыходном положении. — На вас итак расстрельная статья висит за покушение на убийство командующего Самсонова, так вы еще усугубляете свое незавидное положение саботажем операции и бегством из сектора⁈ Нет, я не хочу снова слышать аргументы о том, что сейчас в «Тавриду» войдут тяжелые галеры султана и наша задумка с магнитной сетью не сработает! Это все отговорки, господин трус! Признайтесь в этом, как и в том, что неделю тому назад вы не пришли на помощь моей погибающей дивизии именно по той же причине…

— Вы неправы, Дамир Ринатович, абсолютно неправы, о чем позже будете сожалеть, — не понятно как сдержался адмирал Белов, за что я его после долго благодарил.

В итоге что получилось? Хиляев засуетился, наблюдая за тем, как шесть кораблей из объединенной эскадры, включая тяжелый крейсер «Одинокий» и линкор «Рюрик» оставляют сектор перехода и выстроившись друг другу в кильватер, начинают быстро удаляться подальше от «врат». Кстати, заодно мы уводили с собой и все пять трофейных османских кораблей…

Дамир Ринатович еще около получаса поносил нас с Беловым последними словами в эфире, зная, что мы его слышим. Но после, оставшись один, сильно загрустил и призадумался. Теперь всего с семью оставшимися кораблями, среди которых тяжелых дредноутов у него было всего два вымпела, Хиляев понимал, что не сдержит врага. Сработай ловушка с магнитными тросами или нет, количества кораблей у него не хватит, чтобы противостоять даже группе легких галер и крейсеров адмирала-паши Бозкрута, а не то что гвардейским дредноутам самого султана.

— Ай, черт с вами! — махнул рукой Дамир Ринатович, наконец, решившись на отступление. — Я что самый крайний. Одни улетели к Херсонесу, наплевав на лезущих в «Тавриду» османов, вторые — бегут, испугавшись следующей группу вторжения. Я не всесилен и кораблей у меня с поросячий хвостик осталось, поэтому делать нечего…

Тяжело вздохнув, вице-адмирал Хиляев приказал кораблям 15-ой «линейной» дивизии сниматься с мест и уходить вслед за «Одиноком» и «Рюриком», оставляя «врата» без присмотра. Хиляев увеличил скорость, а мы с Беловым специально летели медленно, чтобы в случае если тот пойдет на принцип и все-таки останется у перехода, успеть туда вернуться, и как можем помочь Дамиру Ринатовичу в битве с галерами султана. Хотя я понимал, что ничем особым помочь мы, если в «Тавриду» действительно войдут гвардейские галеры «Корпуса Силахдаров» не сможем…

15-ая «линейная», догнав нас выстроилась цепочкой следом, а с «Ретвизана» все это время был молчок. Хиляев по-прежнему дулся на меня и ненавидел Белова и первым ни за что бы не стал выходить на связь. Поэтому, как только мы удалились на существенное расстояние, я сам связался с Дамиром Ринатовичем и долго объяснял ему, что все это было сделано специально, чтобы выманить его из сектора перехода.

— Не обижайтесь, вице-адмирал, — улыбнулся я. — Вы все сделали правильно, пусть мы вас и использовали немножечко втемную…

— Вот смотри, Васильков, — предупредил Дамир Хиляев, грозя мне пальцем через экран. — Если сейчас «врата» перехода активируются и из портала выйдут не султанские тяжелые галеры, а другие корабли из космофлота Бозкурта, я тебе во-первых, этого обмана никогда не прощу, а во-вторых, не простит тебе подобной выходки прежде всего судебная комиссия Трибунала… Ты это понимаешь? Вы с Беловым два адмирала-рецедивиста по которым не просто тюрьма плачет, а расстрельная команда…

— Ну, а если все-таки я окажусь прав, — снова улыбнулся я. — Что тогда скажете? Извиняться будете перед Кондратием Витальевичем за то, что назвали его трусом?

— Молись, чтобы это оказалось правдой, — воскликнул Дамир Ринатович, — иначе…

Вице-адмирал Хиляев не успел договорить, как на экранах перед ним вспыхнуло кольцо перехода и из подпространства в систему вплыли четыре огромных бронзового цвета галеры. Оптические сканеры передавали четкую картинку происходящего в секторе перехода, несмотря на то, что мы находились от него в пяти миллионах километров.

— Что-то вы внезапно замолчали, господин вице-адмирал? — начал издеваться я над несчастным, а возможно, наоборот, счастливым Хиляевым.

С одной стороны Дамир Ринатович прескверно сейчас себя чувствовал, ведь все это время покрывал меня и Кондратия Витальевича последними словами и деепричастными оборотами, с другой — был обрадован, что не остался у перехода, так как понимал, ничего он не смог бы сделать с этими четырьмя чертовыми галерами, а значит, благодаря Белову и Василькову, его 15-ая «линейная» все еще существует…

Не буду описывать сцену неловких извинений вице-адмирала Хиляева, прежде всего в сторону Кондратия Витальевича Белова, слишком уж эта сцена была драматична и комична одновременно. Скажу только что Белов его, конечно же, простил, более того, сам извинился в том, что был вынужден солгать Хиляеву и поиграть на его нервах. В общем, эти двое через какое-то время обоюдных признаний спелись, скорешились, при том еще и меня, как зачинателя, сделали крайним, наругав как старшие по званию младшего. Ну и пусть, я-то уж точно не обижаюсь на подобные