Берег Живых. Выбор богов. Книга третья - Анна Александровна Сешт
– Всё, уходите. Кыш, – замахал на них руками старик. – Мешаете. На том Берегу меня и так заждались, а я ещё здесь не всё успел.
– Ты ничего не сказал мне, почтенный, – в голосе царевны была сталь. – Я прихожу сюда не из праздного любопытства, и только сейчас ты изволил вообще обратить на меня внимание. Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь.
Она думала, что Кахеп снова впадёт в транс, или просто молча вернётся к работе. Но старик вдруг вздохнул тяжело, скорбно.
– А что я скажу тебе, когда понимаю, что ты хочешь услышать? – прошелестел он. – Того, кого ты знала, больше нет и не будет. Это надо принять, девочка. Идите, куда шли. У вас много, много дел впереди… а у меня – совсем мало времени завершить мои.
И Анирет поняла, что говорил он не только о Павахе. Означать это могло всё, что угодно – окончательную смерть брата… или, что ещё хуже, полужизнь, как у его телохранителя.
Силы оставили её – она даже поднялась с трудом. На сердце было больно – померкла упрямая надежда, отчаянно не желая угасать.
– Благодарю тебя. Пусть нужные слова придут к тебе, и Инени обретёт новое тело.
Кахеп уже не ответил, погрузившись в написание.
Той ночью они сидели на крепостной стене, у статуи стража, наполненной Силой многих поколений – совсем как после ритуала, когда Джети соединил их судьбы. Древний гигант из тёмного камня стоял на одном колене, протягивая чаши в сторону западного горизонта – по-своему живой, почти как големы острова Хенму.
Впереди под ними на сколько хватало глаз простиралась бескрайняя Каэмит с её песками и скалами, наполненная ночными голосами неведомых хищников. Над серебристыми барханами мерцали в сине-фиолетовом небе самоцветы Аусетаар.
Взгляд Анирет был прикован к ближайшим скалам, в очертаниях которых она ещё в прошлый раз различала танцующих женщин, и профиль неизвестного Владыки в двойном венце, и другие готовые вот-вот ожить в игре теней и призрачного света образы. Но теперь вместо незнакомца, от которого она не знала, чего ожидать, рядом с ней был родной мужчина, завоевавший её доверие, разделявший её помыслы. Она придвинулась ближе, и Нэбмераи обнял её за плечи, протянул ей свою неизменную флягу.
– То, что надо, – откашлявшись после пары обжёгших горло глотков, признала царевна. – Как же погано на душе…
– Я как раз пополнил запасы – нам хватит надолго. Для столичных интриг. Для обучения на острове Хенму. Ну и куда там нас ещё занесёт после… Прости, что не могу помочь тебе добиться всего, что нужно.
– Что ты! Без тебя я бы уже выла, как шакал Ануи. Бессилие вгоняет меня то в злость, то в отчаяние. И всё-таки, я рада, что мы здесь. Пусть мы и не получили ответов, за которыми шли.
– Получили, – возразил он и вздохнул. – Не те, что хотелось бы, но как есть.
– Ну хоть ты не сгущай тени тайн, – грустно улыбнулась девушка, посмотрев на него.
Таэху колебался, но она чувствовала: к каким-то своим выводам он уже успел прийти, просто не привык делиться сомнениями, не подкреплёнными доказательствами. Как тогда, с Мейей.
Задумчиво он погладил Анирет между рогами, поправил тонкий палантин на её плечах. Царевна поймала его руку и сжала в своей.
– Тебе же есть, что сказать.
– Я могу только поделиться своими мыслями. И едва ли они тебе понравятся.
– Пусть так. Но ты явно понимаешь больше, чем я.
– Предполагать что-либо о твоём брате я опасаюсь. Очевидно одно: если б всё было хорошо, тебе бы уже рассказали. И если б ты могла что-то сделать, тебя бы тоже не держали в неведении.
– Я… понимаю это. Просто неведение порой пугает больше страшной правды. И все эти тайны тяготят… Нет, уже не просто тяготят, – призналась она твёрдо. – Вызывают злость. Я устала быть понимающей и деликатной. Теперь более правильным кажется пойти к Владыке, спросить напрямую – и будь, что будет.
– Не знаю, что это даст, но попробуй. По крайней мере, ты будешь знать, что сделала всё, что смогла. Это само по себе успокаивает сердце.
– Мне это нужно, да.
Отец ушёл в глухое горе, и говорить с ним о Хэфере было поначалу почти невозможно. Но ведь теперь это должно было измениться? За этот год они стали ближе, чем были всю жизнь. И даже если Император не даст ответ, то хотя бы объяснит, почему.
– Это ведь не всё, что ты хотел сказать мне, – заметила Анирет, когда молчание затянулось.
– Сказал бы, что не стоит продолжать, но это малодушно, – вздохнул Нэбмераи. – Когда мы покидали Обитель, ещё в третьем месяце Сезона Всходов, ты была потеряна, слишком удручена самим фактом предательства, чтобы прислушаться к словам бывшего друга. Но я их услышал. И запомнил. «Возможно, тебе лучше не возвращаться в Апет-Сут, хотя бы пока. Останься здесь, в Обители. Многие боятся твоего возрастающего влияния. Времена грядут неспокойные».
Теперь вспомнила и Анирет. А ведь тогда она отмела слова Паваха, его попытки предупредить о чём-то, разгневанная, всё ещё не в силах принять его ложь, его роль в гибели Хэфера. Но Павах был вовлечён в заговор и хорошо понимал, о чём говорил. В Империи всегда существовало множество фракций – многоликое, многоуровневое переплетение и борьба интересов, которые властители направляли в единое полезное Обеим Землям русло. Вот только царевна даже представить не могла, кому уже успела перейти дорогу.
– Над этими словами я много размышлял после, – продолжал Нэбмераи. – Ещё раз хочу заметить: я сейчас не выдвигаю обвинений. У меня нет прямых доказательств – это только мои мысли.
– Да выскажи ты их уже!
– Когда Павах говорил «царица», он мог говорить… не о тебе. Эта мысль могла уцелеть в разрушенном сознании – необходимость предупредить тебя о том, о чём он не сумел предупредить тогда.
Нэбмераи замолчал, глядя ей в глаза, предлагая достроить остальное самостоятельно.
– Нет… Такого просто не может быть! – потрясённо покачала головой Анирет. – Допустить, что моя мать способна организовать покушение на наследника трона, так же немыслимо, как подумать на дядю… или даже самого отца. Они всю свою жизнь положили на служение Таур-Дуат! Царица никогда бы не стала развязывать войну. Она столько лет, столько сил посвятила сохранению мирного договора, ещё даже до своего восхождения на трон – и как вельможная дама, и как член посольских миссий моего дяди.
