Неравный поединок - Артем Лукьянов
— Все, что ты, Фандор, нам тут озвучил, мягко говоря не налезает на наши головы.
— Я понимаю. Сам до сих пор не могу до конца осознать это. Все время ищу подвох, а тем временем пациентка Бьон самостоятельно излечилась, отрастила ноги без помощи от интенсива или симбиоза… При том, что получили мы ее в полумертвом состоянии разрезанной напополам. Все, что ей нужно — это свежая человеческая кровь. При том, что она довольствуется малыми дозами, которые мы ей сами готовим из своей…
Фандор запнулся на полуслове, недоговорив. Он, видимо, и сам догадался, что сболтнул лишнего.
— Совсем сдурели! — не выдержал на этот раз Адриан. — Прекратить! … Человеческий ресурс вам доставим… Что-нибудь придумаем.
В разговор вмешался Форкман:
— А что если немного подкорректировать доклад Фандора и убрать упоминание про убийства и кровь? … Тогда сможем презентовать на Совете и выбить нужное нам финансирование. Думаю, есть неплохой шанс, что синты одобрят… Все таки речь идет о феноменально быстром терраформировании!
Адриан утвердительно покачал головой. Идея Форкмана ему определенно понравилась. Остальные так же поддержали ее. Только Роза вмешалась:
— Фандор, скажи в каком состоянии сейчас Бьондэ? На сколько поправилась?
— Я бы сказал на 8 из 10-и… Ноги еще не до конца отросли… У нее отдельная изолированная секция. Об опасностях через нейро-обручи мы знаем. Общение осуществляем только через специально-обученный ИИ…
Он замолчал и задумался. По всему было видно, что Фандор недоговорил, но, видимо подумав, как лучше преподнести, продолжил:
— Кстати, по поводу нейро-связи… Нейроморфы видят все наши мысленные обращения… Бьон тоже их видит… После «озера жизни» все так смогут. Нейро-импланты, обручи и браслеты станут ненужными.
Снова Фандор своим заявлением вогнал всех в шок. Сам Адриан, повидавший всякое и умевший многое благодаря своему симбионту, понимал, что они все сейчас на пороге чего-то настолько грандиозного и фундаментального, как и открытие многомерного квантового пространства около двух сотен лет тому назад.
— А еще Бьон умеет проникать в сны людей и влиять на них. Это, как на Фобии, только без фобирода и «Орфеуса» — закончил свой прерывистый доклад Фандор.
Молчание продолжалось бы и далее, если бы Адриан снова не взял себя в руки.
— Значит сделаем, как Форки предложил… А теперь давайте что-то решать с Лайтоном и поединком — выдохнул он, чтоб освободить ум от многочисленных возбужденных мыслей на счет нейроморфов.
На этот раз слово взял Карлеон:
— Предлагаю заменить его, например, мной. Мне, что Туманность, что голый космос, а разогнать кровь и пустить кишки этому бородатому ублюдку за милое дело… Руки еще тогда чесались, но повреждения не позволили довершить дело.
Адриан покивал головой, соглашаясь с доводами сына.
— Конвент не примет — спокойно вздохнув высказалась Роза. — Поединок — есть поединок. Вагул бросил вызов Чести, Лайтон принял, по собственной же кстати «звездонутости» — на последней фразе она посмотрела на Форкмана и потупила взор.
Тот заметил ее взгляд и тут же ответил:
— Да, что ты! … А для кого-то все тогда выглядело настолько радужно, а!? … Надо было думать башкой, а не любовника на семейную сходку тащить!
— Хватит! — рявкнул Адриан, чтоб остановить распрю. — Попробуем поднять вопрос на Совете. Может синты что предложат. Сейчас они тут сила и власть, несмотря на то, что формально меня вернули в должность.
На последней фразе он сделал понимающее выражение лица и посмотрел на Розу, которая с приходом синтов в Сектор потеряла все свои посты и должности, что имела. Даже ее любимый спец-отряд «Куклы» раздробился и разошелся по различным внутренним ведомствам, отрядам и экипажам Патруля.
Заседание Совета
Большая ровно освещенная комната в штаб-квартире Патруля в этот выходной цикл вопреки уставу и распорядку не пустовала. Заседание проводилось тут внепланово в связи с грядущими очень важными и судьбоносными событиями в организации. Однако не все члены совета присутствовали лично по вполне уважительным причинам. Отсутствовал Фандор Гезье, который физически находился на научно-исследовательской станции «Эпсилон 4» в системе Эпсилон Эридана. Так же не было на Аламахе и его «напарника» по научной части — Юнга Ли. Вторый был где-то на задворках Галактики на важных испытаниях. Отсутствовала и Розалинда Далси, глава оперативного спец-отдела, по причине исключения ее из Совета. Последнее уже несколько недельных циклов, как не было новостью. Возглавлял совет уже фактически бессменный ее руководитель Адриан Фьюри. Он окинул глазами всех физически присутствующих, коих было всего четверо, и предложил сесть. Четвертому новенькому в этом не было никакой нужды, поскольку он не вставал и сидел тут с самого начала. Этот персонаж тут в Совете Сектора Ориона имел весьма широкие полномочия и занял в Совете доселе несуществующую должность супервайзера собрания. Его совершенно «голый» бледно розовый лоб весьма необычно бликовал на фоне мягко-освещающих пространство вокруг потолочных и настенных светильников. Глаза же были широкие выразительные и разноцветные. Каждый из них жил своей жизнью, фокусируясь на присутствующих тут не зависимо друг от друга. Кроме того именно этот персонаж имел не просто некую власть, но и обладал соответствующим ресурсом, чтоб ее при необходимости взять, если что. Хотя для уполномоченного синта с Арктура это и не требовалось совсем. Зато невероятной разрушительной мощи сверхтяжёлый крейсер-ганшип «Меридиан» скромно прячущийся где-то в тени основных транспортных маршрутов Аламаха весьма контрастировал со своим куда более скромным собратом по имени «Нео», что так явно до неприличия позировал прямо напротив станции-столицы с самой освещенной стороны. Это нелесное и наверное даже нелепое сравнение как-то само собой пришло на ум Адриану, когда он объявил всем сесть на свои места.
— Сегодня на повестке у нас обращение Лайтона би-Моля по поводу предстоящего поединка — начал Адриан.
Прямо в унисон его словам «ожила» достаточно крупная 3-мерная проекция над столом. Появилось испуганное не внушающее доверия лицо дуэлянта и послышалась его речь. Голос говорившего то и дело вздрагивал и прерывался. Говорил он сумбурно и очень взволнованно. На Лайтона это было совсем непохоже. На память Адриану пришли его последние выступления перед выпускниками, молодыми капитанами Академии тут на Аламахе. По сравнению с ними Лайтона было просто не узнать. Однако в целом его речь можно было свести к двум важным моментам: первый — поединок для него — самоубийство без шансов на победу, второй — если он все же состоится, то он пойдет на сдачу в плен. Последнее напрягло видавшего всякое Адриана даже больше первого. По сути сдача в поединке по Конвенции
