База 211 НОВЫЙ ГИПЕРИОН - Кир Неизвестный
Лаборатория оказалась простым залом, метров на сорок, наполненной старыми, с пожелтевшими клеенками каталками, которые потеряли части блестящего хрома с трубчатых решеток каркаса. На полу валялись древние инструменты – скальпели, зажимы, пилы, все это было испачкано в неприятно пахнувшей черной субстанции, которая от времени загустела и стала похожа на густой, тягучий гель. Кабрера сразу заинтересовавшись древними артефактами, бросился их изучать, Кавке же все было, как казалось безразлично и он, брезгливо морща холеный польский нос, вышел в коридор, дожидаться вердикта по находкам. Ульман, оглядевшись в помещении и оставив внутри два увесистых баула, вышел наружу, как он сам сказал «оценить возможность внезапного нападения». И хотя, Эрих засомневался в такой вероятности, объяснив это тем, что вряд ли он найдет кого-то живого, Ульман, проигнорировав его доводы, растворился в коридоре.
Но, как оценивал сам Андрей - главное, что первый дневник был у них. Это была небольшая, разлинованная тетрадь, он открыл её и прочитал первое, что было написано:
Du stirbst. Besitz stirbt. Die Sippen sterben. Der einzig lebt - wir wissen es Der Toten Tatenruhm.
- Ты умрешь. Близкие умрут. Собственность сгинет. Одно будем помнить – мертвую славу боевую. – Перевел он. – Эти фрицы всегда были такими чокнутыми.
- Нет, не фрицы написали. – Ответил ему Эрих, словно оправдывая написанное. - Это из оды «Старшой Эдды», истории «Северной славы». Можно сказать мировое наследие, а фрицы под себя переделали. Они Ленина под себя переписывали. «Капитал» и вовсе настольная книга была.
- Понятно. – Ответил Андрей. – Похер.
- Вы тоже заметили? – Вошедший Ульман вывел их из неудобного начавшегося спора.
- Что заметили? – Не поняли они.
- Мертвых нет.
- Ты хотел сказать живых?
- Нет. Именно мертвых, да и откуда здесь взяться живым? Кто же столько проживет, тем более под водой, в этой консервной банке?
- Я бы сказал, что банка совсем не маленькая! Мы тут почти сутки, а, вероятно, обследовали лишь десятую часть. Возможно, что и этого нет. Вы видели планы помещений – там половина не указана, есть только три уровня, а дальше, словно карта обрывается. Видимо еще есть секретные уровни, о которых не все сотрудники станции знали.
- Что еще про мертвых? – Спросил Андрей.
- Ааа. – Словно очнувшись, протянул тот. – Ну, это. Трупов же нет. И следов захоронения нет. И в заморозке тоже нет. И тут еще это. – Он постоял, помялся. – Кабрера говорит, что система жизнеобеспечения работает. Воздух не затхлый, вода свежая, в помещениях тепло. Не везде, но чем ближе мы к центру станции, тем лучше становиться во всем. И чистота везде, словно бы кто-то её поддерживает. Ну и еще и это… нет следов оставления станции.
- Твой Кабрера первый заинтересованный в сохранности этой базы! – Заметил внешне обеспокоенный Эрих. - Следи за ним, и других заставь посматривать! А то натворит он дел, пока ищет то, что ищет. И, кстати, где он сам? Я схожу за ним! – И ни кого не спрашивая, выскочил в коридор.
- Хорошо. – Произнес Ульман, и тоже вышел.
- Что это? – Подошедший Кавка указал на записную книжку.
- Что-то вроде дневника местного врача. Кто-то вроде Йозефа Менгеле, называет себя Марком, и я думаю, не наш ли это Марк? Шучу, шучу. – Успокоил он Кавку, когда увидел, как у того удивленно поползли вверх брови. - Я как понимаю, они тут опыты ставили над людьми. И причем все подопытные были немцами. Вот, - он протянул открытыми исписанными листами книжку, - в этом месте он утверждает, что для чистоты экспериментов нужна чистая кровь, арийская.
Кавка взял дневник и уставился в исписанные страницы, вернул обратно, сославшись, что слабоват в языках. Тогда Андрей прочитал ему, сразу переводя на английский:
«…Это будет сверхрасса! Эти люди будут устремлены в новый мир! Не в наш, тленный! Прав был Ницше, утверждая, что не будет прогресса, пока не сменятся поколения ничтожный людей!
Мне в этом многообещающем 1964 году, удалось достигнуть невероятного прогресса с мутировавшими образцами геморрагической лихорадки. Я присвоил образцу номер EHF 1960 V и имя собственное – Ханна. Очень символично! Ведь Ханна, это милость божья, и этим опытом, результатами, я поделюсь с миром. Покажу…. Нет! Я докажу величие четвертого рейха! Зиг хайль!»
Дальше шла несусветная чушь фанатеющего от самого себя доктора. Потом перевернул страницы, в самый конец дневника:
- И еще вот тут. Я уже прочел. – Андрей содрогнулся. – Это ужасно. – Он зачитал вслух.
«…первые эксперименты, хоть и были удачными и не приводили к гибели испытуемых, но давали не вполне ясные результаты. В частности у людей появлялись зубы на языке, они покрывались черной чешуёй, больше похожей на шерсть. А были еще те, у которых вырастала третья рука, больше похожая на щупальце осьминога. Причем у многих она появлялась в районе живота, хватала условную добычу и утягивала в желудок, где сразу переваривалась.
Но мои цели не были достигнуты – я не к этому стремился! Мне если и нужна была мутация, так такая, чтобы многократно усиливала мозговую деятельность. Но еще я требовал от экспериментов появление подобных атавизмов наших прямых предков – атлантов! Я стремился к образованию телекинеза, телепатии, усиление всех родов когнитивных способностей. Пирокинеза. Долголетия, если не вечной жизни. Создание собственного Грааля!
И тогда, спустя многие годы, я нашел решение. Я смог….»
Взревела истошная сирена, оглушая, впрыскивая в кровь бешенный адреналин, а по потолку, стенам, и полу забился пульсом кроваво-красный свет аварийного сигнала.
- Быстро, быстро, быстро! – Заорал на них вломившийся в лабораторию Ульман, за ним заскочил в комнату побелевший от ужаса Кабрера. – На нас напали! – И тут же стальная дверь лаборатории захлопнулась, было слышно, как провернулся ключ в замочной скважине, и затем послышались дробные удаляющиеся шаги.
- Кто на нас напал? – Громко спросил Андрей Ульмана. Он оглядел группу – не хватало немца.
- Гигант с топором! А где Эрих? – Он сразу заметил пропажу. – И кто нас запер?
- Разве его гигант не того? – Андрей провел пальцем руки по горлу. Он подскочил к двери и подергал за ручку – но она не тронулась с места. Тогда он с размаху саданул по ней ногой, а она даже не передала через себя звук, да и невозможно это было. Нельзя просто так сломать шесть миллиметров
