Генезис (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Мы долетели до пионеров, те чуть дальше устроились, сменили место стоянки, может немцы спугнули, но костры шустро разожгли, пилоты всех трёх машин пошли вниз и по очереди совершили посадку, мы же садится не стали, убедились, что дело идёт и полетели выполнять своё задание по разведке местонахождений частей немецкой армии. Штурмана забирать не стали, долетит до аэродрома на одной из трёх машин. У нас же началась уже привычная за три ночи работа. Я что видел сообщал Турбину. Где тыловики стоят, артиллеристы, пехота, или танкисты. В одном месте мы нашли шесть стоянок, где я насчитал почти двести танков общим числом, это не считая другие моторизованные подразделения. Там соблюдали светомаскировку, да и мы не крутились, пролетели на небольшой высоте, так что немцы не обеспокоились. А вот майор заволновался, похоже немцы готовили прорыв в этих местах, так что мы пролетев чуть дальше пересекли передовую, всё же вызвали немцы ночные истребители, едва смогли от их внимания избавится, ну и добрались до нашего аэродрома за три часа до рассвета, сведенья слишком важные с танками противника, нужно срочно сообщить штаб фронта.

Майор сразу укатил, его машина под парами ждала, а я приказал срочно заправить самолёт, и сообщил дежурному по аэродрому, командиры спали, что снова вылетаю, пусть вызывает санитарные машины, мы летим за ранеными. Это да, я не раз видел санитарные обозы, что прятались от немцев и двигались в ночи, вот один такой и хотел навестить. Глупо думать, что заберу всех, но хоть часть эвакуировать было бы неплохо, жаль на аэродроме мы одни, три борта в рейсе, а пятый повреждён, в ремонте, я о нём уже говорил ранее. А так на борту я числился заместителем Турбина и мог отдавать приказы в рейсе. Так что заправились, прихватили продовольствия два ящика, штурмана не забирали, место свободное будет, и взлетев направились обратно к передовой. Найти тот обоз что я приметил всего пару часов назад, удалось без проблем, «ночники» уже улетели, совершили посадку рядом с ним на поле у дороги, дальше борт-стрелок сбегал к обозникам, больше некому, я не бегун, а командиру борта покидать кабину нельзя, ну и пообщался со старшим колонны. Те обеспокоены были, чуть драпать не начали, однако боец их успокоил. Это был совсем молодой парень лет двадцати, но закончивший курсы и носивший треугольники сержанта. Так что к нам подкатило две телеги, хотя в обозе их было с два десятка и главный по обозу стал командовать. Моторы работали, пришлось кричать, однако погрузка с помощью возниц началась, заодно оба ящика с припасами отдали и сумку с медикаментами. Те им очень обрадовались, есть было нечего, второй день на подножном корму. Разгрузили обе телеги и обнаружили что места ещё остались, да и что там из восьми раненых пять лежачих и трое сидячих, последние места мало занимали, одного завели в кабину, где в кресло штурмана посадили, так что ещё три телеги подогнали и их разгрузили. С нами из медперсонала летели две молодые девушки, военфельдшер, лейтенант по-нашему, и медсестра. Мне кажется пожилой военврач третьего ранга просто от них таким образом избавлялся, отправлял в тыл от ужасов войны. А мы, взлетев, направились к себе. Вернуться ему не обещал, вообще случайно тут оказались, но посоветовал не спешить, встать на ночёвку где поблизости, если будет возможность, следующей ночью найдём и навестим, забрав ещё раненых.

При возвращении я отметил немецкие бомбардировщики, что стороной пролетели мимо нас, навстречу шли. А когда мы подлетали, меня позвали в кабину:

- Пожары на нашем аэродроме, - показал командир борта в сторону нашего конечного маршрута.

- Вот мудак наш комэкс. Говорил же, что сменить место стоянки нужно, немцы о нас знали, и вот результат. Хана эскадрильи.

Пролетев над нашим аэродром, мы пошли на посадку, чуть дальше, я сообщил где нет воронок. Радист не отзывался, видимо рация повреждена была, может ещё что, так что дождавшись, когда к нам подъедет машина с аэродрома, я через водителя велел вызвать санитаров, у нас девятнадцать раненых в салоне, ну и стал командовать командиром борта и борт-стрелком, больше никого не было, кроме двух медичек, и те укладывая раненых на плащ-палатки, выносили из наружу и клали их в рядки, а военфельдшер осматривала раненых, узнавая, как те перенесли перелёт. До аэродрома километра полтора было, уже светало, так что я пешком направился туда, выяснив на месте что эскадрильи фактически нет. Как ни странно, уцелел только один борт, тот что в ремонте был, он в стороне находился, а три машины, включая мою, были уничтожены прямыми накрытиями. Юрка не пострадал, в щели пережидал, но оглушён близким разрывом был. Много медиков на аэродроме оказалось, работали с пострадавшими, но связь была. Вызвали три машины из города, чтобы раненых забрать. Дальше наш самолёт отбуксировали на опушку в стороне и там замаскировали. Я написал рапорт, передав его командиру эскадрильи, тот цел был, выглядел бодрячком, и отправился спать. В лес, прямо на траву лёг, завернувшись в плащ-палатку и положив под голову сидор со спаснабором. Юрка со мной пошёл, тоже от шума и гама.

Шум меня не будил, хотя вокруг его стояло изрядно. Когда я проснулся, то даже подивился тишине что стояла вокруг. Встав, я сбегал в кустики и, вернувшись толкнул Юрку, что спал рядом. Дальше, забрав вещи, мы вышли на опушку, озадаченно осматриваясь. Пусто. Никого не было, только следы от бомбёжки, уничтоженная техника, и свежая насыпь братской могилы.

- Перебазировались что ли? - удивлённо спросил Юрка. - Зря мы так далеко в лес ушли чтобы поспать.

- Ага, - кивнул я, закончив осматриваться. - Идём к городу, там разберёмся.

Мы и пару шагов не успели пройти, как обнаружили стоявшую в кустах «полуторку». Водитель спал в кабине. Растолкали его и выяснили что тот нас ждал. Потеряли нас, решили, что мы сюда вернёмся, вот и оставили машину. А эскадрилья действительно перебазировались, повреждённую машину на буксире утащили. Юрка в кузов с нашими сидорами, а я в кабине, велев водителю ехать по тише, мне до сих пор рывки и тряски давались проблемно. А пока катили, водитель и сообщал новости:

- Командира нашего сняли, приехали бойцы НКВД и забрали его. Потом приехал военюрист второго ранга и зачитал приговор. Расстреляли нашего майора. Оказалось, ему приказ был переместить аэродром на другое место, замаскировать, а он не сделал. Виноват оказался. Сейчас нам нового командира назначили, капитана Степанова.

- Это командира борта «тридцать семь»?

- Да, товарищ лейтенант. Его машина всё равно сгорела на нашем бывшем аэродроме. Тот получил новые приказы и вот перебазировал что осталось, а меня вас ждать оставили.

- Нас искали?

- Торопились уехать. Покричали, бойцы побегали, но не нашли. Военврач сильно беспокоился, когда вы пропали.

- Я дежурному сообщил что мы стороне поспим, подальше от шума.

- Про это не знаю. Мне сказали ждать, я и ждал.

Новый аэродром разместился довольно далеко, с другой стороны Киева. Километров тридцать пришлось проехать пока не добрались. Там уже ожидал обеспокоенный Турбин, время подходило, нужно вылетать, так что меня наспех осмотрел врач, пока я быстро принимал пищу. Завтракал с Юркой, только последний делал это неспешно, ему в рейс не нужно было. А когда мы поднялись в уже темнеющее небо, я спросил у Турбина:

- Товарищ майор, как там наши вылеты, есть какие результаты? А то летаем, а что происходит не понятно.

- Ещё как есть, - порадовал тот не только меня, но и экипаж борта что нас тоже слушал. - Информация о немцах идёт в штабы армий и дивизий, так что там, где сил у немцев больше, создаём высокоэшелонированную оборону, резервы перекидываем. Та танковая дивизия генерала Семенченко, смогла нанести тылам противника большие потери и сегодня днём прорвалась через передовую к нашим. Хотя от дивизии едва ли полк наберётся, но всё равно сила немалая осталась. Кстати, за спасение пионеров вам лично от командующего фронтом вынесена большая благодарность. По остальным нашим делам пока секретность не снята. На сегодня у нас задачи, находить крупные части наших войск в тылах противника, совершать посадку рядом с ними, и передавать рации. В хвосте у нас лежат шесть радиостанций с запасными батареями. Радистов вот придётся на месте искать, подобрать не успели.