Дэвид Джерролд - День проклятия
Дьюк поставил стакан на стол.
- Послушай, Джим. Дело в том, что любая ошибка - это лишь еще одна возможность ее исправить, а вовсе не дубинка, которой следует колотить самого себя. Это еще одна возможность узнать что-то новое. Демобилизуют только за настоящий провал - если ты понапрасну загубил жизни. Те пилоты - Уэйн и Вулфмен - знали о риске и пошли на него добровольно.
- Они доверились моему заключению.
- Я тоже доверился. Ну и что?
- А если в следующий раз это будешь ты?.. Дьюк пожал плечами.
- С таким же успехом это можешь оказаться и ты, Джим. Я должен доверять тебе. Ты должен доверять мне. Такова работа. Ну как? Будем продолжать жалеть себя или поработаем, как раньше? А может, ты больше не хочешь уничтожать червей?
- Не задавай глупых вопросов.
- Отлично. Будем считать, что сегодня ты научился проигрывать, собираться и идти дальше. Зачтем это как часть стажировки на капитанское звание. Ту часть, когда учатся брать на себя ответственность за решения, приносящие вред.
- Они приносят вред… - Я уже понял, что скажу глупость, но все-таки договорил: - А я не знаю, что делать.
- Ничего, - ответил Дьюк. - Здесь ничего нельзя поделать, Джим. Надо просто повторять без конца, пока не перестанешь. И не стоит драматизировать. Избавь меня от слез и соплей. Я видел их не раз. И выразительнее твоих. - И уже более мягко он добавил: - Я знаю, что ты совершаешь трагические ошибки, Джим. Я бы волновался, если бы этого не было. Постарайся твердо усвоить одно: совершать такие ошибки естественно.
К своему удивлению, я заметил в его глазах сострадание. И почувствовал… благодарность.
- Спасибо. Я отвел глаза.
- Это все? Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
Я покачал головой.
- Нет, по-моему, все сказано. - Я допил виски и подумал, а не налить ли еще. Сегодня вечером стоило бы напиться. Только я знал, что это не поможет. Да и надо кое-что переварить на трезвую голову. Проклятье! Кажется, я становлюсь чересчур практичным. - Ладно. - Я вздохнул и придвинул стул к другому терминалу. - Полагаю, лучше мне набросать план следующей операции. В конце концов, мы доказали, что можем доставать их живыми.
- Подожди, Джим. По-настоящему плохих новостей ты еще не слышал,
Я оторвал пальцы от клавиатуры.
- Дела еще хуже? Он кивнул.
- Нас отзывают.
- Весь отряд?
- Нет. Только тебя и меня. Вертушка уже выслана, будет здесь через час.
- Куда летим? В Денвер?
- В Окленд,
- Окленд?! Какого черта мы не видели в Окленде?
- Мемориальный центр Гертруды Стайн. И многое другое. У тебя час на сборы. Будь на взлетном поле в 22.30. Инструкции получим в воздухе,
Дьюк собрался уходить. Я не мог скрыть досаду
- Но… я хотел отправиться на озеро Хатти!
- Если это тебя хоть немного утешит, Джим, я тоже. Он смял свой стакан и, выходя из комнаты, бросил в корзину. Стакан пролетел мимо и откатился в угол. Я отправил его в мусор. Чтоб они там все провалились!
В. Как хторране называют Сан-Франциско?
О. Пицца.
В. Как хторране называют Орегон?
О. Натуральные продукты.
В. Как хторране называют Южную Калифорнию?
О. Фруктовый салат.
КРОШКА
Смири гордыню и не считай себя умным, пока ты не прошел испытание Тьюринга [1].
Соломон Краткий
Вертушка на час опоздала, и прошел еще час, прежде чем мы поднялись в воздух. А потом оказалось, что почти над всей Ютой свирепствует весенняя гроза, и пилот решил обойти ее с юга. Так что Калифорния ожидалась только к рассвету.
Единственным чтивом на борту была тетрадка с инструкциями, да и то неполными. Чтобы прочесть их, хватило двадцати минут. Там содержалась только общая информация и ни единого слова о задании. Ничего нового для себя я не обнаружил: заражение червями шло быстрее, чем мы их уничтожали.
Впрочем, одно любопытное примечание в инструкции имелось. В данный момент в Окленде держали в неволе двух хторров, но не знали толком, что с ними делать. Их поведение не укладывалось ни в какие рамки. Вот в примечании и говорилось, что необходим специалист по хторранам, знающий их нормальный образ жизни.
Я указал Дьюку на это словечко - "нормальный". Он тоже фыркнул.
- Чушь, если кого-то интересует мое мнение.
Затем закрыл глаза и, похоже, снова погрузился в сон.
Завидное хладнокровие. Сам я не могу спать в воздухе, только дремлю, постоянно просыпаясь от любого шума, малейшего стука или толчка; даже изменение гула моторов тут же будит меня. Из самолетов я всегда выхожу измочаленным.
Я смотрел в иллюминатор на отдаленные сполохи. Гроза разыгралась всерьез. Громадные тучи высились как стены гигантского каньона. В лунном свете они переливались зловещей синевой. Каждые несколько секунд молния раскалывала клубящееся облако, освещая все небо. Прекрасное и жутковатое зрелище.
Интересно, что сейчас чувствуют люди на Земле? Если там, конечно, ктонибудь еще остался. Мы - планета случайно уцелевших, отчаянно копошащихся, чтобы протянуть до следующего урожая. От семидесяти до девяноста процентов (точно подсчитать невозможно) человечества умерло за первые три года. Уже нельзя выяснить, сколько погибло от эпидемий, а сколько от сопутствующих катаклизмов. По неподтвержденным слухам, кривая самоубийств по-прежнему ползла вверх.
Иногда я тоже об этом подумывал. Когда все потеряно и не из-за чего жить. .. Хотел бы я знать, насколько близок к этому…
Полет затянулся. Поднимающееся солнце уже окрасило горизонт, когда вертолет пошел на посадку. Я устроился по левому борту, чтобы посмотреть на Сан-Франциско, но увиденное разочаровало - я ждал чего-то более страшного. Говорили, что город по-прежнему в ужасном состоянии. Разумеется, я видел записи, но на экране все выглядит иначе. Мой отец умер в Сан-Франциско.
Ладно, пусть не умер, а пропал без вести…
На земле нас ждала машина, но сначала мы прошли обязательный обеззараживающий душ (кто знает, какие возбудители все еще витают кругом), а потом ждали, пока нам сделают прививки.
Словом, только через час мы оказались в джипе, направлявшемся на юг. Водитель отсутствовал - машина и так знала дорогу. На экране светилось стандартное приветствие, которое мы с Дьюком проигнорировали, в термосе был чай, в термостате булочки. Чай оказался чуть теплым, булочки - черствыми.
Джип доставил нас в офицерскую гостиницу Специальных Сил - бывший центральный оклендский отель «Холлидей Инн».
- Наверное, ничего хуже не нашлось, - прокомментировал Дьюк.
В гостинице нам не встретилась ни одна живая душа. Вся прислуга состояла из парочки терминалов, автоматической тележки-коридорного и безмозглого робота, шумно натиравшего пол в вестибюле. Пришлось обходить его, чтобы добраться до конторки.
Терминал пискнул, закудахтал, проверил наши удостоверения личности, выдал пластиковые карточки от номера и пожелал приятного времяпрепровождения. Да, еще он обозвал нас «мистером и миссис Андерсон».
Дьюк и бровью не повел.
- Наверное, он подслушал наш разговор, - объяснял я, пока мы шли следом за тележкой-коридорным. - Понимаешь, все эти машины постоянно болтают между собой, сравнивают полученные команды.
И осекся под косым испепеляющим взглядом Дьюка. Когда же я наконец усвою, что он терпеть не может подобные фокусы?
- Приведи себя в порядок, и побыстрее, - распорядился Дьюк.
- А поспать?
- После войны отоспишься, понятно?
Возразить было нечего.
Горячий душ и бритье как замена шестичасового сна уступают лишь сну восьмичасовому. Дьюк вручил мне распечатку инструкций.
- В десять ноль-ноль начинается коллоквиум по хторрам. О чем пойдет речь, тебе в общих чертах известно. Разберись, кто что знает об их поведении в гнезде. Диски с записью нашей вчерашней операции уже доставлены. Выясни, успели их просмотреть или нет. Мне кажется, мы стали свидетелями перемены в поведении червей. Да, и будь предельно вежлив. Эти ученые ребята при виде мундира сразу начинают кипятиться.
- Будет сделано.
Как ни интересовала меня хторранская экология, я все-таки предпочел бы выспаться. Может, удастся вздремнуть во время докладов, если, конечно, меня не посадят в первый ряд.
Оклендское отделение Экологического агентства Соединенных Штатов пряталось за длинной грядой холмов. Джип натужно ревел, взбираясь по серпантину горной дороги. Когда он выехал на перевал, я увидел внизу здания - сплошь надувные бараки, укрепленные отвердите-лем. Большие, вместительные, они со стороны казались бесформенными. Два десятка блестящих роботов стригли газоны вокруг зданий. Газоны! Я не знал, смеяться над этой блажью или плакать из-за бесполезной траты энергии. Впрочем, густая зеленая трава выглядела неплохо.
