Джеймс Сваллоу - Вера и Пламя
- Мне неприятно об этом говорить, но я слышала, что в наименее … культурных уголках Норока женщины ещё до рождения калечат и убивают своего третьего ребёнка, если это девочка. И что это обряд какого-то тайного и очень древнего культа.
- Не нам решать, правильно они живут или нет, - ответила Мирия. – Почитание Бога-Императора должно переплетаться с обычаями каждой планеты. В этом и состоит задача Экклезиархии. А неприятные отклонения в верованиях неизбежны.
- Тогда невцам повезло, что на путь истинный их наставляет наш орден.
- Я никогда не задумывалась об удаче, - сдержанно сказала Мирия. – Веры вполне хватает.
- Но не хватает, чтобы найти Вона, - угрюмо ответила Кассандра. – Он обвёл нас вокруг пальца как последних дур.
Мирия посмотрела на свою подчинённую.
- Именно. Но не кори себя, сестра. Прибереги эту радость для канониссы Галатеи.
- Вы давно с нею знакомы, да?
Кивок.
- Когда-то она была моей старшей сестрой, когда я была как ты сейчас. Беспримерный воин и истинная продолжательница дела святой Катерины, но, по мне, ей не хватало капли внутренней гибкости. Мы очень часто спорили о сути нашего кредо.
Кассандра заговорила, и в её голосе не было страха:
- Как Вы думаете, что с нами будет?
- Будет расплата за нашу ошибку, в этом можешь не сомневаться, - в душе Мирия уже хотела покаяться во всём и броситься на меч, предпочитая забрать с собой всю вину за побег Вона, чем губить заодно Кассандру, Порцию, Изабеллу и бедную Иону.
Её сестра крепко сжала камень, будто собиралась выдавить из него ответ.
- Я всё ломаю голову с этим изменником, старшая сестра. Во имя Трона, как он смог просто раствориться в воздухе? Спасательная капсула, которую Вон украл с «Меркуцио», на грузовой платформе, да его и самого там видели. А на единственном судне, куда он мог пересесть, на этой расшатанной шаланде, мы были, - она тряхнула головой. – Может…может быть, он до сих прячется на орбитальной платформе? Дожидается судна, способного к варп-прыжкам, чтобы улизнуть?
- Нет, - отрезала Мирия. – На станции множество суборбитальных судов. Вон взял одно и спустился на планету, сюда. Это единственное объяснение.
- На Неву? Но это же бессмысленно. Он – беглец, его лицо известно каждому в этом секторе. Любой здравомыслящий человек первым делом постарался бы поскорее сбежать из этого субсектора.
- Это вполне осмысленно для Вона, сестра. В своей бесконечной самонадеянности этот колдун уверен, что сможет спрятаться в чистом поле. Попомни мои слова, у Торриса Вона никогда и в мыслях не было покинуть Неву. Он всеми силами стремился попасть сюда.
Кассандра покачала головой.
- Но зачем? Зачем идти на такой риск быть обнаруженным?
Солнце полностью скрылось за Заслонным Хребтом, и Мирия пошла прочь с балкона.
- Когда мы узнаем ответ на этот вопрос, тогда мы и найдём Вона, - она подозвала свою боевую сестру. – Идём. Канонисса ждёт нас.
Огни Норока давно растворились за кормой, и катер, покачиваясь, на полном ходу взбирался и соскальзывал с гребней волн. Первый помощник поднялся на неопрятный, раскачивающийся мостик и кивнул матросу на вахте.
- Спит, - прошептал он, и матрос сразу понял, о ком речь. – Крепко заснул, но я всё же побуду рядом.
Матрос облизнул сухие губы, нечаянно оглянувшись назад. Туда, в открытый проём люка, на фигуру под рваным одеялом. На маленьком рыболовном катере стало как-то душно и мрачно после того, как на борт взошёл этот пассажир.
- Поспать бы, - пробормотал матрос. – Ребят мучают кошмары с тех пор, как мы вышли из порта, во всяком случае, они так говорят. Мерещится что-то. Шепчут, он колдун, и я с ними согласен.
Первый помощник сонно моргнул: он тоже был очень утомлен.
- Оставь свои мысли при себе. Держи курс и помалкивай, парень. Так-то лучше. Разберёмся с этим по-быстрому, и всё закончится.
- Конечно… - слова застряли в пересохшем горле. Снаружи, прямо перед носом катера, из океана вздымалась колоссальная тень.
Острозуб, ужасный как Хаос, но вдвое голоднее. Матрос никогда не видел рыбы настолько огромной и смертоносной. Даже в портовых пабах со стенами, увешанными гигантскими головами и челюстями.
В панике он крутанул штурвал, круто поворачивая судно, пытаясь отвернуть его от оскалившейся пасти острозуба. Ледяная вода плескалась в необъятной глотке. Существо вот-вот должно было целиком проглотить судёнышко.
- Стой, недоумок! Ты что творишь?! – Первый помощник треснул матроса в висок и отпихнул от штурвала. – Пытаешься нас перевернуть?
- Но остро… - начал он, указывая пальцем в море. – Вы его не видели?
- Не видел что? Вокруг нет ничего, кроме океана, мальчик.
Матрос прижался лицом к окну. Но всплывшего и готового разорвать судно на части острозуба там не было. Были только волны, поднимающиеся и опускающиеся. Он развернулся, сердито глядя на койку с одиноко спящим человеком. На мгновение матросу почудилось, будто он услышал тихий издевательский смех.
- Колдун, - повторил матрос.
Как того требовал обряд, перед входом в часовню каждая из них оставила своё оружие облачённой в серое послушнице. Девочки, только вышедшие из Схолы Прогениум, сгибались под тяжестью вверенных им орудий. Все целестинки, и сестра Мирия со своим отрядом в их числе, награждались превосходными, выполненными вручную болтерами. Они даже больше напоминали иконы, чем боевое оружие. Все элементы оснащения Адепта Сорроритас, от защищавшей их силовой брони до пиломечей и танков «Экзорцист», каждая деталь любого механизма на службе ордена была не меньшей святыней, чем то место, перед которым сейчас стояла сестра Мирия.
Высокая и широкая монастырская часовня занимала несколько этажей здания, в котором она располагалась. Высоко под потолком, там, где заканчивались трубы органа и парили на привязях люмосферы, лениво кружили херувимы, передавая друг другу записки и поблёскивая сапфирами искусственных глаз.
Четыре женщины прошагали к алтарю, где их ожидали их руководители. Не доходя до огромного креста с черепом, что господствовал над всем алтарём, все как одна упали на колени.
- Во имя Катерины и Золотого Трона, - нараспев произнесли они, - мы смиренные дочери Бога-Императора. Командуйте нами во свершение Его воли.
Обычно, после такой церемониальной молитвы старшая по званию сестра битвы позволяла новоприбывшим встать с коленей. Но не сейчас. Вместо этого, Галатея вышла из-за кафедры и встала перед алтарём. На её обрамлённом каштановыми волосами лице сверкали тёмные глаза.
- Старшая сестра Мирия, когда настоятельница Лидия сообщила мне, что колдуна к нам доставят твои целестинки, признаюсь, я была удивлена. Удивлена тем, что такой узник был доверен женщине с такой репутацией.
Не поднимая глаз, Мирия заговорила:
- Сестра Лидия свято верила в меня.
- Да, верила, - Галатея не обращала внимания на нарушения протокола. – Каким позором ты её покрыла, допустив непростительную ошибку в суждениях на борту «Меркуцио»!
- Я… - Мирия прерывисто вздохнула. – Мне нет прощения. Вина лежит на мне и только на мне, канонисса. У меня была возможность уничтожить псайкера Вона, и я ею не воспользовалась. Его побег – на моей совести.
- Разумеется, на твоей, - холодный, громкий голос эхом разнёсся в гнетущем воздухе часовни. – Всю свою жизнь ты была словно заговоренная, сестра Мирия. Обстоятельства, словно сговорившись, каждый раз удерживали тебя. Без них, когда-то давно, ты совершила бы один небольшой проступок. Но это… Скажи, сестра. Что бы ты сделала на моём месте?
- Я сомневаюсь, что у меня хватит мудрости для решения таких вопросов, канонисса, - помедлив, ответила она.
Галатея обнажила зубы в ледяной улыбке.
- Великолепно сказано, Мирия. Кажется, я вынуждена выбирать из двух зол. Опасный колдун разгуливает по планете, и мне нужны все сёстры, способные держать оружие, чтобы поймать его. С другой стороны, более строгие толкования наших догм требуют, чтобы твой грех был искуплён. Самым суровым образом.
Мирия дерзко глянула вверх.
- На всё воля Императора.
Канонисса наклонилась, её голос опустился до шёпота.
- Ты лицемеришь, Мирия. И всегда лицемерила.
- Тогда убей меня за это, но пощади моих сестёр.
Галатея мрачно ухмыльнулась.
- Я не собираюсь делать из тебя мученицу. Это извинит тебя, а я не в настроении быть великодушной…
Грохот распахнувшихся часовенных дверей оборвал канониссу на полуслове. Вместе с толпой священников и вооружённых людей в помещение ворвались шум и гам. Во главе вышагивал могучий детина в тонких шелках и с церковными регалиями. Красные и белые печати чистоты висели на нём как медали на солдате, а перекошенное гневом лицо сливалось с багровым одеянием. В одной руке он сжимал скреплённый розарием фолиант, в другой - гремящий адамантиевыми зубцами, готовый к бою бронзовый пиломеч.
