Джон Френч - Тени предательства
Тренировочный зал протянулся на полкилометра вдоль борта «Трибуна». Противовзрывные двери перекрывали проемы шириной с танк в одной из стен, отсекая вакуум. Палуба представляла лабиринт баррикад и обгоревших развалин. С потолка свисали орудийные сервиторы, скользившие вдоль платформ, чтобы вести огонь с различных углов, как того требовал тренировочный сценарий.
Посмотрев вверх, я заметил, что стволы орудий сервиторов раскалились докрасна. Они увеличили темп огня. По кромке абордажного щита плясали искры. Над головой хлестали потоки трассирующего огня. Держащая щит рука дрожала от ударов крупнокалиберных пуль. Трассирующая очередь поразила гребень шлема, и я почувствовал, как заныли мышцы шеи. С обеих сторон от меня двое воинов первого отделения прижали щиты к левому боку и расставили ноги.
Каждый щит — толстая пластина из пластали высотой в две трети роста астартес. Дула болтеров торчали из вертикальной прорези с правой стороны каждого щита. Встав плечом к плечу, мы образовали металлическую стену. В боях внутри космических кораблей с ее помощью мы выживали и побеждали. Подобная тактика боя груба и прямолинейна: это дисциплинированное и отработанное убийство. И, возможно, это моя самая любимая тактика.
— Наступаем и ведем огонь, — взревел я. Целями были управляемые сервиторами автоматы, которые двигались по заданной схеме, имитируя ответные действия решительного врага. Только когда мы сократим дистанцию, настоящие противники заменят машины и сервиторов. Мы начали двигаться вперед, и каждый шаг сопровождался залпом болтерного огня, повторяемым в смертоносном ритме.
Вместе с нашим продвижением в голове раздавались вопросы. «Был ли Тир прав? Должны ли мы попытаться пройти сквозь штормы?» После сенсорной и психической атаки мы перешли на полную боевую готовность и ожидали появления врага. Он не появился. И с течением времени вопросы в голове звучали все громче.
— Враг, десять метров, спереди, быстро сближается, — выкрикнул справа Ралн. Я не мог увидеть противника, не выглянув из-за щита, но в этом не было необходимости; Ралн видел, а я доверял его оценке ситуации.
«Была ли система Фолл в самом деле ловушкой?» Население планет исчезло, а мы, похоже, подверглись психической атаке. Но причины нападения не найдены. Здесь могли действовать иные факторы. Наше пребывание в системе могло быть простым совпадением.
— Разомкнуть строй, — приказал Ралн. Стена щитов разошлась прямо перед вражеским ударом. Пятеро Имперских Кулаков атаковали узким клином с молотами и цепными мечами. Воинское мастерство — это лезвие клинка, затачиваемое только суровой практикой, поэтому я отобрал лучших воинов роты в качестве наших противников в ближнем бою. Они обрушились на нас, как я и планировал: как будто желая убить нас. Пятерка прошла через брешь в стене и рассыпалась. — Сомкнуться, — закричал Ралн. Наши ряды сошлись, окружив мнимых противников плотным кольцом щитов.
«Справлюсь ли я? Пятая часть Легиона в полной боевой готовности, готовится к нападению, которое, я считаю, произойдет… Что если я ошибся?»
Молот обрушился на мой щит со звуком гонга. Секундой позже один из вражеских воинов врезался плечом в стык наших с Ралном щитов. Это был Сеттор, сержант шестого отделения, закаленный покорением миров старый воин. И он был смертельно быстрым. Как только между щитами появилась брешь, он шагнул вперед, расширяя ее и ударив меня молотом по голове. В глазах поплыло. Я моргнул и в ту же секунду Сеттор прорвал стену. Он сбил Рална с ног и в кругу щитов образовалась широкая прореха. Подъемники орудийных сервиторов подняли их, и на наши головы хлынул ливень пуль.
Я высоко поднял щит, прикрывая голову. Обух молота Сеттора ударил в живот. Я пошатнулся, и второй удар поразил лицевую пластину. Линзы шлема разбились, красные осколки рассыпались передо мной, как кровавые слезы. Я был бы мертв, будь это настоящий бой.
— Конец, — передал я по воксу. Секунду спустя стрельба стихла — сервиторы на орудийных платформах деактивировали оружие. Я снял шлем. Осколки красного стекла опоясали глазницу, как выбитые зубы. Рота опустила оружие. Серный оружейный дым застлал воздух. Бесчисленные зазубрины и вмятины обнажили металл на доспехе каждого воина. Сплющенные пули покрывали фронтальную часть абордажных щитов.
— В стене была щель, магистр флота, — сказал Сеттор, поклонившись. — Кратковременная брешь в вашей защите. Я использовал ее, чтобы прорвать оборону. — Я кивнул. Находить уязвимое место у врага было обязанностью всех Имперских Кулаков. Сеттор был прав — я отвлекся и не был сосредоточен. В настоящем бою это может привести к поражению и гибели.
— Спасибо, брат, — сказал я, кивнув. Сеттор отошел, непринужденно держа молот. Я посмотрел на разбитый шлем. Голова гудела от гнева. Я позволил своим сомнениям ослабить себя. Если я не смогу найти в себе силы выполнять обязанности, то погублю всех.
«Может нет никакого врага», — прошептал малодушный голос в глубине души. «Возможно, Тир прав, а твой долг заключается в другом». Я подумал о Сигизмунде, нашем первом капитане. Это должна была быть его обязанность, но он вернулся на Терру вместе с примархом. Я подумал о невезении, о том, что его обязанность теперь лежала на моих плечах. Была бы она такой же тяжелой для него?
— Неплохо, — голос Рална ворвался в мои мысли. Он подошел ко мне, его доспех усеяли следы от пуль и ударов клинков. Сержант снял шлем и сделал глубокий вдох, словно наслаждаясь насыщенным запахом тренировочного боя.
— Стену разбили, — прорычал я.
— Впервые за четыре часа.
— Тем не менее, разбили.
— Ответные действия и сплоченность усилились.
— Следующие четыре часа, — сказал я. Ралн поднял шлем, словно сдаваясь, и я увидел слабую улыбку на отмеченном шрамами лице. Я понятия не имел, почему он улыбается.
— Оружейники не поблагодарят тебя.
— Следующие четыре часа. — Я поднял щит, чувствуя его успокаивающий вес.
Ралн удивился, но кивнул и начал выкрикивать приказы. Рота приступила к перегруппировке. Наверху орудийные платформы перестроились в новую конфигурацию. Меня не заботило, что оружейникам придется восстанавливать каждый доспех на флоте; когда враг придет, мы должны быть готовы. Мнения других, согласны они или нет, не имели значения. Сила требует подчинения, а не размышления.
Я надел безглазый шлем. У меня не будет данных, которые поступают через линзы, но в любом случае продолжу тренировку. На войне ты не можешь полагаться ни на кого, кроме своих братьев. Поступать иначе — слабость.
— Начинаем, — приказал я, и оглушительная стрельба наполнила слух.
— Магистр флота? — Голос рулевого офицера прорвался сквозь шум, когда я собрался отдать первый приказ. Это был Картрис — ветеран с пятидесятилетней службой Имперским Кулакам и человек, которому я доверил координировать разведку планет, лун и астероидных поясов системы. Его нелегко было потрясти, но я слышал напряжение в голосе. Нападение? Тогда на корабле звучали бы сигналы тревоги. Нет, это что-то другое, достаточно важное, чтобы немедленно предупредить меня, но не настолько, чтобы поднять общую тревогу.
— Слушаю, Картрис.
— Мы получили сигнал от поисковых команд, — Картрис замолчал. Я слышал на заднем фоне стрекот сигнала считывания информации и вокс-помехи. — Они кое-что нашли.
Тир пришел со мной. Возможно, я хотел, чтобы он это увидел и, таким образом, ответил на собственные вопросы. А может быть был другой, менее подобающий мотив.
Наши шаги глухо лязгали, когда мы подошли к безжизненной машине в центре темного помещения. Я посмотрел на Тира, но его глаза впились в единственный круг яркого света. Мы были на артиллерийском складе с трехметровой толщины стенами и трехслойными противовзрывными дверями, запертыми многоуровневыми цифровыми кодами. Машина стояла отдельно под гудящим стазисным полем, образец, извлеченный для демонстрации, а затем спрятанный от посторонних глаз. Автоматические орудийные башни среагировали на наше приближение, а затем замерли. Мы словно вошли в потусторонний мир, который возник подобно пузырю вокруг тайны.
Мы остановились и посмотрели на то, что поисковые команды вытащили из океана Фолла II. Машина блестела в свете фонарей, ее гладкий металлический корпус был мокрым, стазисное поле придавало каплям сапфировый цвет. Несмотря на серьезные повреждения, форма все еще угадывалась: металлический куб с тупыми кромками, усеянный соплами реактивного двигателя и грубыми выступами. Корпус треснул, сначала из-за неровных дыр, которые были похожи на следы от падения, а потом от ровных разрезов мельта-резака. Техножрецы вскрыли находку, обнажив внутренности. Я увидел перепутанные кабели и связки стеклянных пузырей, похожих на глаза без век. Капли желтой жидкости неподвижно свисали из разорванных трубок. Разбитые кристаллы усеяли перепачканный пол. В центре машины находилось что-то серое и мягкое, похожее на раздувшийся труп в темной воде. Я видел позвоночник под бледной кожей, голову окружал пучок кабелей, глаза и рот были зашиты. Не было ни рук, ни ног, только обрубки. Нос наполнил насыщенный запах ионизированного воздуха, а зубы заныли в такт с гулом поля.
