Джек Вэнс - Телек
— Они захвачены потоком жизни, как и мы. Трагедия человечества в том, что не может быть компромисса: или они, или мы.
Серкумбрайт тяжело вздохнул:
— Компромисс… Я долго ломал голову… Почему бы двум видам людей не жить вместе?
— Одно время так оно и было. Первое поколение телеков состояло из обычных людей, только во всех делах им сопутствовала удача. Потом Джоффри и его телекинетический конгресс; усиление, катализ, форсирование — или как там это называется? — и они стали другими.
— Если бы не было дураков, — сказал Серкумбрайт, — и среди нас, и среди них, мы вполне могли бы мирно сосуществовать.
— К чему ты клонишь? Серкумбрайт взмахнул трубкой.
— Всегда будут телеки-дураки, которым противостоят дураки из обычных людей. Потом обычные дураки устроят засаду на телеков, и телеки будут весьма встревожены, потому что на каждого телека приходится сорок дураков, страстно желающих его убить. Тогда они применят силу. Беспощадный террор. Это неизбежно. Но у них все же есть выбор. Они могут покинуть Землю, найти себе дом где-нибудь на других планетах, которые они будто бы посещают, или установить власть силы, или, наконец, вернуться к человечеству, отказаться от телекинеза. Таков их выбор.
— А наш?
— Мы подчиняемся либо вступаем в борьбу. В первом случае мы становимся рабами. Во втором — либо убиваем или прогоняем телеков, либо становимся мертвецами.
Шорн отхлебнул вина.
— Мы могли бы сами стать телеками.
— Или найти средство контролировать телекинез. — Серкумбрайт налил себе вина всего на один па-лед. — Интуиция подсказывает мне, что нужно попробовать последнюю возможность.
— Тут нам не на что опереться.
— Это не совсем так. Были эксперименты. Телекинез и телепортация известны тысячи лет. Чтобы развить эту силу, потребовались лишь объединенные усилия телекинетиков на конгрессе Джоффри. Мы знаем, что дети телеков тоже способны к телекинезу. Передается ли он при контакте, как инфекция, или генетически — точно не известно.
— Наверное, и то и другое. Врожденная предрасположенность и родительская тренировка. Серкумбрайт кивнул:
— Вероятно, так. Хотя, как ты знаешь, в редких случаях в качестве награды они превращали в телеков и обычных людей.
— Похоже, способность к телекинезу заложена в каждом.
— Есть гора литературы о ранних экспериментах и наблюдениях. Так называемое спиритуальное исследование полтергейстов и домовых.
Шорн хранил молчание.
— Я попытался систематизировать эту проблему, — продолжал Серкумбрайт, — подойти к ней логически. Первый вопрос, который у меня возник: применим ли здесь закон сохранения энергии? Когда телек взглядом переносит по небу тонну железа, чем он пользуется — своей энергией или энергией неведомого источника? Это нельзя установить без эксперимента.
Шорн потянулся, зевнул и удобнее устроился в кресле.
— Я слышал одно объяснение на этот счет. Говорят, телек пользуется только верой. Вселенная, которую он воспринимает, имеет реальность лишь до границ его ума. Он видит стул — образ стула возникает в его мозгу — он приказывает стулу переместиться. Вера его столь велика, что он убежден, будто видит, как перемещается стул, и на этом основывает все свои действия. Иными словами, стул сдвинулся с места, потому что телек верит, что сдвинул его.
Серкумбрайт спокойно посасывал трубку.
Шорн усмехнулся:
— Продолжай. Извини, я перебил тебя.
— Откуда поступает энергия? Есть три возможности. Разум является или источником, или клапаном, или управляющим механизмом. Следовательно, разум направляет силу. Но исходит ли сила из разума? Или она как-то собирается, проводится им? Или разум действует как модулятор?
Шорн покачал головой:
— Пока мы не установили даже характер этой энергии. Если бы мы узнали его, стала бы понятна и функция сознания.
— И vice versa
. Посмотри, как действует эта сила. Предмет всегда перемещается как единое целое. Никогда не наблюдалось разрыва или сжатия. Почему? Сказать, что мозг создает силовое поле, — значит попасть пальцем в небо, дать определение столь же расплывчатое.
— Может, ум способен управлять полтергейстом, как древние иранские маги?
Серкумбрайт выбил из трубки пепел.
— Я рассматривал эту возможность. Что такое полтергейст? Духи? Души умерших? Почему телеки управляют ими, а обычные люди нет?
Шорн усмехнулся:
— Полагаю, это риторические вопросы, потому что ответов у нас нет.
— Может, тут действует некий вид гравитации. Представь себе чашеобразный гравитационный экран вокруг предмета, открытый в том направлении, куда телек хочет переместить предмет. Я точно не рассчитывал гравитационное ускорение, порождаемое всей материей Вселенной, — но думаю, оно будет незначительно. Около миллиметра в день. Нет, гравитационный экран исключается. И примерно то же с экраном для потока нейтронов.
— Полтергейст, гравитация, нейтроны — все исключается. Что же у нас остается? Серкумбрайт кашлянул.
— Я не исключал полтергейст. Но я склоняюсь к органической теории. То есть концепции о том, что все разумы и вся материя Вселенной связаны, подобно клеткам мозга или мышечной ткани. Если некоторые из этих клеток устанавливают между собой достаточно тесную связь, они способны контролировать определенные деформации тела Вселенной. Каким образом? Не знаю. В конце концов, это лишь идея, жалкая антропоморфная идея.
Шорн задумчиво глядел в потолок… Серкумбрайт был настоящим ученым. Он не только выдвигал теории, не только придумывал эксперименты для их оценки, но был еще и превосходным практиком, знатоком лабораторной техники.
— Предполагает ли твоя теория практическое приложение?
Серкумбрайт почесал за ухом.
— Пока нет. Я должен скрестить ее с кое-какими идеями, как оккультисты, которых ты вспоминал. Будь у меня телек, который согласился бы подвергнуться экспериментам, мы могли бы кое-что получить… Кажется, я слышу доктора Кургилла.
Серкумбрайт встал и пошел открывать дверь. Шорн заметил, как он весь подобрался. Низкий голос произнес:
— Привет, Серкумбрайт! Это мой сын. Клуч, поприветствуй Гормана Серкумбрайта, одного из наших выдающихся тактиков.
Кургиллы вошли в лабораторию. Отец был невысокого роста, худощавый, с длинными руками. У него было забавное морщинистое лицо — с высоким лбом, длинной верхней губой и плоским обезьяньим носом. Сын совсем не походил на отца: стройный молодой человек с благородными чертами лица, гривой густых рыжеватых волос, в модном костюме, напоминавшем стиль телеков. Старший был энергичен, разговорчив, радушен; младший — более осторожен в движениях и скуп на слова.
Серкумбрайт повернулся к Шорну.
— Уилл… — начал он и резко смолк. — Прошу прощения, мы вернемся через минуту, — сказал он Кургиллам.
Они поспешили в соседнюю комнату.
— Что случилось?
Шорн взял Серкумбрайта за руку и приложил ее к датчику в своем кармане. Серкумбрайт вздрогнул:
— Вибрирует!
Шорн осторожно заглянул в другую комнату.
— Ты хорошо знаешь Кургиллов?
— Доктор — друг моего детства, я ручаюсь за него головой.
— А его сын?
— Не знаю.
Они переглянулись и одновременно посмотрели в дверную щель. Клуч Кургилл сидел в кресле, которое прежде занимал Шорн, отец стоял перед ним, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на носках.
— Готов поклясться, ни один жук не проскользнул мимо, пока мы стояли в дверях, — пробормотал Серкумбрайт.
— Да, пожалуй. — Шорн покачал головой. — Значит, он на одном из них.
— Это могло произойти случайно. Но как тогда телеки узнали, куда Кургиллы собираются прийти?
— Жуки сидят там, где могут видеть все, оставаясь незамеченными.
Они стали рассматривать шляпу Клуча Кургилла, которую тот носил лихо сдвинутой набекрень. Мягкая тулья из серо-зеленой кожи с подвеской из лунных опалов удерживалась лентой, скрывавшейся в шевелюре.
Серкумбрайт отрывисто произнес:
— Нападение возможно в любой момент. Взрыв… Шорн неторопливо возразил:
— Сомневаюсь, что они устроят взрыв. Пока они чувствуют себя вне подозрений, они предпочтут выждать.
— Ладно, что ты предлагаешь?
Шорн поколебался, прежде чем ответить.
— Мы в чертовски щекотливом положении. У тебя есть шприц и наркотик? Серкумбрайт кивнул:
— Может, тогда…
Через две минуты Серкумбрайт присоединился к Кургиллам. Старый доктор был в прекрасном настроении.
— Горман, — сказал он Серкумбрайту, — я очень горжусь Клучем. Он всю жизнь был шалопаем, но теперь, наконец, захотел стать человеком.
— , Прекрасно, — сказал Серкумбрайт с наигранной сердечностью. — Если он придерживается наших взглядов, я мог бы привлечь его к работе. Но мне бы не хотелось, чтобы он делал это против своих…
— О, вовсе нет, — заверил Клуч. — Чем я могу быть полезен?
