Грэм Макнилл - Черное солнце
— Нет, я уже мёртв. Омфал Демониум грядёт. Я чувствую, как он ворочается и растёт в моей голове, а скоро вырвется наружу. И увезёт меня, да и всех остальных на своей адской машине.
Уриэль сделал Пазаниусу знак глазами. Совершенно очевидно, что кенобит — душевнобольной, но это не было редкостью среди особенно ревностных почитателей Императора.
— Благодарен вам за ваши слова, проповедник, — сказал Уриэль, — но мы уже помолились и нам пора уходить.
— Нет, — сказал кенобит решительно.
— Нет? Что вы имеете в виду? — спросил Уриэль, начиная терять терпение. Как и многие Адептус Астартес, Ультрамарины имели натянутые отношения со священниками Министорума.
— Ты слышишь это, сын Калта? Слышишь, как грохочет по кровавому железному пути страшный поезд смерти?
— Я ничего не слышу, — сказал Уриэль, обходя кенобита и направляясь к выходу из часовни.
— Услышишь, — пообещал человек.
Как только Уриэль повернулся, механический монотонный голос прохрипел из громкоговорителей, водружённых в тени сводчатых потолков:
— Всем приготовиться к входу в варп. Перемещение в варп начнётся через тридцать секунд.
Кенобит расхохотался, слюна запузырилась в уголках его рта. Он воздел руки, и кровь хлынула из перерезанных вен на его запястьях, забрызгала лицо и покатилась по щекам рубиновыми слезами. Он упал на колени и прошептал:
— Слишком поздно… Слишком поздно, Повелитель Черепов грядёт.
Болезненный спазм скрутил желудок Уриэля, когда последнее слово слетело с уст кенобита, и он ступил к этому безумному жрецу, собираясь хорошенько проучить его за такое поведение на космическом корабле.
Свет замигал в часовне — корабль переходил в варп-пространство.
Уриэль вздёрнул вверх кенобита и поставил его на ноги.
И тут голова безумца взорвалась.
Глава 2
Из того, что осталось от шеи кенобита, толчками выплёскивалась кровь. Уриэль с отвращением оттолкнул от себя тело и отступил назад, вытирая противную вязкую жидкость с лица. Тело осталось стоять, содрогаясь в объятиях жестокой неведомой силы, овладевшей им. Руки кенобита были раскинуты, и брызги крови из разрезанных запястий разлетались в разные стороны, пачкая мраморные статуи и алтарь.
Уриэль не мог оторвать взгляд от этого жуткого зрелища, хотя созерцание этого кошмара не прибавляло комфорта его желудку. Тот всегда бунтовал, когда корабль совершал переход в варп-пространство, — как будто прыгал внутри. Уриэль схватился за спинку скамьи, внезапно испытав сильное головокружение. Секундой позже ему стало лучше.
Отвратительный труп продолжал трястись в конвульсиях, несмотря на отсутствие головы, и Уриэль почувствовал запах, который ни с чем не спутаешь: воздух был наполнен миазмами колдовства. Священники в ужасе причитали и стенали, падали на колени и бормотали молитвы о заступничестве и милосердии. Другие же, сделанные из иного теста, выхватили из-под ряс пистолеты и направили стволы на танцующий труп.
— Нет! — крикнул Уриэль, резким движением выхватывая меч и направляясь к мертвецу. Тело шагнуло к нему, но сокрушительный удар лезвия разрубил его от ключицы до таза. Кенобит упал на мраморный пол, все ещё дёргаясь.
— Вот чёрт, — выругался Пазаниус, отступая назад от мёртвого и размашисто осеняя себя знаком орла. — Что с ним случилось?
— Не имею ни малейшего представления, — сказал Уриэль, опускаясь на колени рядом с телом и вытирая клинок ризой кенобита. В это время в часовне замигали сигнальные огни и завыли сирены. Уриэль резко выпрямился и сказал: — Но что-то мне подсказывает, мы скоро это выясним.
Он побежал к выходу из часовни. Болтер был уже взведён. Пазаниус подхватил свой огнемёт и последовал за бывшим капитаном в коридор, но остановился как вкопанный, увидев, что происходит там.
Мужчины застыли, когда стены арочного коридора перед ними заколыхались и подёрнулись рябью, дохнув дьявольским жаром. С тремя измерениями творилось что-то странное.
— О великий Император! — выдохнул Пазаниус в ужасе. — Наверное, отказало поле Геллера, Варп разрушает его!
— Император знает, что нас ждёт; — сказал, Уриэль, и противная дрожь пробежала по его позвоночнику.
Без силового поля Геллера, которое защищало корабль от хищных созданий, что населяли Имматериум, ад пожрёт «Гордость Калта» и всех его обитателей. Бесплотные ужасы варпа и призрачные фантомы способны в считанные мгновения свести с ума людей и изуродовать технику.
— Давай быстрей! — крикнул Уриэль. — В гимназиум! Нам надо собрать как можно больше солдат, пока ещё не поздно.
Уриэль и Пазаниус нетвёрдым шагом двинулись по коридору. Они спотыкались как пьяные, пробираясь сквозь обезумевшие измерения, и старались сохранить равновесие. Крики и рёв слышались впереди, но Уриэль понял, что не может определить точно, где находится это «впереди», — эхо заблудилось, и создавалось такое ощущение, что вопли раздаются со всех сторон. Стены и потолок коридора, казалось, превратились в жидкость, которая крутилась в водовороте, и сама материя расползалась прямо на глазах.
Где-то далеко зазвучал колокол: он бил тяжеловесно, медленно и грустно в одну секунду, а в другую — исходил резким, дребезжащим звуком. Придерживаясь стены как ориентира в изменяющемся пространстве, два Космодесантника прокладывали себе путь, погружаясь всё глубже и глубже в атмосферу безумия.
Уриэлю показалось, что он видит высокую гору, окутанную дымкой, подымающуюся прямо из пола, но в следующий миг на этом самом месте разлилось бушующее море. Он увидел, как Пазаниус трёт глаза в недоумении, и понял, что у сержанта те же трудности. Уриэль словно утратил способность воспринимать действительность как целое, мир для него превратился в разрозненную мозаику. Ультрамарину было сложно переводить взгляд с предмета на предмет, а в голове творилось что-то невероятное. Было такое чувство, что в черепе обосновался рой разозлённых пчёл. Космодесантник потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения.
— Как далеко мы продвинулись? Сколько нам ещё осталось идти? — крикнул Пазаниус.
Уриэль ухватился за переборку, благодаря Императора за то, что та всё ещё была довольно осязаема в меняющейся реальности, и снова потряс головой, Хотя от этого движения к горлу подкатывала непреодолимая тошнота.
— Какого ты ждёшь ответа? Ты же сам прекрасно видишь, что любой предмет меняется ровно в ту секунду, как ты на него досмотришь.
— Мне кажется, что мы уже у цели, — сказал Пазаниус, направляясь к месту, похожему на мраморный атриум гимназиума. Хотя сейчас на его месте пространство было вывернуто — сводчатый потолок прыгал под ногами, а над головой маячил пол. Здесь измерения свихнулись окончательно.
Уриэль кивнул, собрался с силами и ринулся вперёд, но спазм вновь скрутил его желудок, когда воин, спотыкаясь, вошёл в атриум. Глаза говорили ему, что он идёт по полу, но капитан готов был поклясться, что его подошвы скользят по выгнутой поверхности перевёрнутого купола. Он чувствовал, что под ногами у него бронированное стекло купола атриума.
Уриэль посмотрел вниз, и к горлу снова подкатила тошнота. На этот раз позыв сдержать не удалось. Он упал на колени, и его вырвало. Рвотные массы пенились и протекали сквозь сталепласт.
Это был вари во всей своей красе — ядовитый и невыносимый для глаз. Желчная злоба Имматериума предстала в простом и одновременно пугающем виде, насилуя что-то потаённое в человеческом разуме, который был не в силах постичь происходящее. Ни одно живое существо не могло выдержать этого кошмарного напряжения.
Уриэль осознал, что его взгляд прикован к отвратительной цветовой палитре варпа — мерзкой грязной болячке пепельно-жёлтого цвета. Смотреть на него было невозможно, а не смотреть — тоже. Варп все изменял, рассеивал внимание и вторгался в сознание. Подлые, грязные мысли вылуплялись из непотребной каши, и Уриэль понял, что ему предстоит познать, какие ужасы способны всплыть из глубин его души. И то, с чем он боролся всю свою жизнь, одолеет его и погрузит в пучину безумия.
Латные перчатки сжали его плечи и дёрнули вверх. И в тот же момент он всем своим существом ощутил слепую ярость варпа, у которого отобрали лакомый кусочек кристально чистой души и здравомыслия.
— Не смотри на это! Закрой глаза и не открывай их! — прокричал Пазаниус, с трудом отрывая Уриэля от поверхности купола.
Уриэль слышал настойчивый зов, который сулил ему могущество и неземные наслаждения, если он перестанет сопротивляться. Хаос требовал от него, чтобы он и дальше созерцал ужасное великолепие варпа, но Уриэль не открывал глаз, не желая отдавать свою душу Имматериуму.
Наконец, задыхающиеся и вымотанные, Уриэль и Пазаниус выбрались из атриума, избежав коварного обольщения варпа. Ультрамарины чувствовали, как слабость и тошнота отступают по мере того, как они отходят от опасного места.
