Сергей Палий - Монохром
— Ладно, не секутись, — сдался Фоллен, откладывая пилку. — Сколько хочешь?
— Денег не надо, — улыбнулся я. Постучал пальцем по упаковке с ПДА. — Поделись штучкой из этой партии. Говорят, стоящие гаджеты?
— Попка не треснет?
— В самый раз.
— Накидывай пять штук и забирай.
— Три.
— Четыре.
— Жлоб.
— Халявщик.
Мы с минуту играли в гляделки. Наконец Фоллен тяжко вздохнул, изобразив на сухом лице вселенскую скорбь малых народов, и махнул рукой:
— Забирай и проваливай.
Я оставил на столе четыре мятые купюры, сунул ПДА в карман, не распаковывая, и покинул вонючую каморку. И как только Фоллен может сутками тут безвылазно торчать? Мутант, чес-слово.
Прежде чем пойти в снятую накануне комнату и упасть под душ, я решил заглянуть в зал, пропустить стаканчик для нервного успокоения. По мрачному коридору вышел на лестницу, стал подниматься по обшарпанным ступенькам и на середине пролета уперся в местного вышибалу Ерофея, облаченного в гимнастерку и шаровары. От него безбожно разило спиртным.
— Ага, — прищурился Ерофей, — наблюдаю знакомую лысину. Чего шастаешь, Минор?
— Иди спать, бюрер поганый, — беззлобно посоветовал я, отодвигая громилу и протискиваясь наверх.
— Пестуешь их, лелеешь, — проворчал Ерофей вслед. — Короеды…
Когда я уже подошел к бару, дверь с треском распахнулась, и навстречу мне вывалился Дрой, матерясь на чем свет стоит и потирая челюсть. Он встряхнул головой, засучил рукава куртки и быстро прошагал обратно в зал. Сквозь ритмичные уханья музыки оттуда донеслись крики и грохот разлетающейся мебели.
Ну, вот я и дома. Эх, хорошо!
Видавшая виды колонка «Томь» плевалась басами популярного лет пять назад говнорока, табачный дым утекал в вентиляцию плотными потоками, спиртное и чай плескались в многочисленных стаканах, а бармен Чижик мрачно ходил за бушующим Дроем, едва успевая подбирать падающие предметы.
Сивый сталкер разошелся не на шутку. Он шел за грамотно отступающим Гостом и приговаривал:
— Я тебе щас покажу удар профессионала. Минут на сорок выключу.
Завсегдатаи «№92» раздвигались вместе со стульями, дабы не попасть под горячую руку.
— Сам попросил в чувства привести, родной, — усмехнулся Гост, зайдя за железные бочки, в которых Фоллен хранил воду.
— Ты мне чуть зуб не выставил, пижон! — взревел Дрой и снес верхнюю бочку, благо та оказалась пустой. — На кой хрен в челюсть бить? Можно было уши растереть или еще чего-нибудь из народных средств.
— Я боялся, если к твоему мозгу резко прильет кровь, он может не выдержать, и случится перегруз.
Зря, конечно, Гост провоцирует. Наш веснушчатый друг в состоянии аффекта весьма опасен.
В подтверждение моей мысли Дрой снес еще одну бочку, чуть не зашибив Чижика, и уверенно пошел в наступление. Выглядело это жутковато: закаленный в рейдах центнер мяса с выставленными вперед кулаками, которые на своем веку сделали косметический ремонт не одному десятку физиономий, мог и смелых духом привести в замешательство.
Гост галантно пропустил набравшую скорость тушу мимо себя и выставил ногу, помогая приятелю потерять равновесие и протаранить головой ящики с запасами продовольствия. Если бы в них оказались не натовские пайки с сухим картофельным пюре, а, скажем, украинские консервы, травма черепа Дрою была бы обеспечена. А так ничего — только хлопьями осыпало.
Он развернулся и глянул на обидчика, словно рассвирепевший бык на удачливого тореадора. Другой бы на месте Госта от такого нежного взгляда в штанишки навалил. Но наш черновласый пижон и не таких хрюслом в землю укладывал, к тому же Дрой вот-вот должен был успокоиться. Обычно его пьяные припадки продолжались минуту-две, после чего сталкер либо накатывал пол-литра и падал замертво, либо полностью очухивался и принимался активно трезветь, заливая в себя немыслимое количество крепкого чая с сахаром.
Посетители бара с азартом следили за ходом схватки, кое-кто даже делал ставки. Из зала раздавались бодрящие возгласы, аплодисменты, тактические советы. Чижик катил опрокинутую бочку к стене.
Эх, хорошо!
После пары неудачных попыток Дрою все же удалось ухватить Госта за рукав и дернуть в сторону, да с такой силой, что тот улетел аккурат за барную стойку, чуть не свалив стеллаж с бутылками. Чижика от сего зрелища едва кондратий не хватил.
Когда Дрой уже готов был броситься на поверженного Госта плашмя, как матерый рестлер, его резким движением остановил долговязый сталкер по прозвищу Зеленый.
— Хватит интерьер разрушать, — попросил он. — Пойдем лучше перекусим. Минор вернулся.
Дрой остановился и еще некоторое время сопел, глядя на Госта сверху вниз. От его рожи постепенно отливала кровь, и кожа приобретала человеческий оттенок. Проступали веснушки.
— В следующий раз для вытрезвления моего бесценного организма не пользуйся такими суровыми методами, как прямой в челюсть, — велел Дрой, окончательно приходя в себя, и размял пальцами подбородок.
— Не вопрос, родной, — улыбнулся в ответ Гост, поднимаясь с пола и тщательно отряхивая штаны. — Я ж о твою гранитную башку чуть руку не сломал.
Посетители разочарованно вздохнули, забрали ставки из общака тотализатора, вернулись к поглощению напитков и провизии. Бармен составил бочки в исходное положение, молча выписал Дрою краш-квиток и возвратился за стойку.
Я заказал полстаканчика сорокаградусной, горячий суп с клецками и литровую коробку томатного сока. Сел за угловой стол, где мы обычно собирались, чтобы перекинуться свежими анекдотами, поделиться новостями и байками, сыграть в треньку.
Зеленый, Дрой и Гост устроились на соседних стульях и тоже сделали немудреный заказ.
— Как обстановка на большой земле? — поинтересовался Дрой, грея руки о подстаканник.
— Уныло, — ответил я.
— Я так и думал, — сказал Зеленый и грустно вздохнул. Этот сталкер все воспринимал заведомо пессимистично. — Скоро и здесь не останется ничего стоящего.
— Не заливай, родной. В Зоне на сто лет вперед сюрпризов припасено, — заверил Гост, приглаживая волосы. — На наш век точно хватит.
Мы чокнулись, выпили. Дрой пригубил горячего чая, остальные не побрезговали крепенькой.
— Кстати, — вспомнил я, — видел любопытного пацана. Вылитый ты, Дрой, только мелкий.
— И? — насторожился бродяга.
— Веснушки, склонен к полноте, нагловат. Кличут Василием. Неравнодушен к голубям.
Гост с любопытством посмотрел на Дроя. Зеленый гыгыкнул.
— Ты лет десять назад ни с кем из окрестных девок не грешил? — добил я, прихлебывая супец.
— Пошел к демонам, зомбак потрошеный, — буркнул Дрой, потирая могучей ладонью шею. — И, к слову: я абсолютно равнодушен к голубям.
Я не выдержал и улыбнулся. Примирительно похлопал его по плечу. Успокоил:
— Не паникуй, этот пацан до смерти боится гопников.
— Точно не мои гены, — просветлел Дрой. — Скотина ты, Минор. Почем зря праведных людей на измену сажаешь. Тело, блин, фонящее.
— Раз сомневаешься, значит, есть повод, — не стерпел Гост.
— Я тебя сейчас добью, — пригрозил Дрой. — До самого Агропрома тонким слоем размажу.
Гост хотел что-то ответить, но к столу подошла подтянутая, коротко стриженная девушка в легком комбинезоне, молния на котором была вульгарно расстегнута до середины груди. Треỳгольник загорелой кожи с виднеющимся кусочком татуированного символа невольно притягивал взгляд.
— Чао, Лата, — поприветствовал девушку Зеленый. — Присаживайся, будешь графитовым стержнем в нашем ядерном реакторе. Эти компоненты, — он кивнул в сторону Дроя с Гостом, — почти набрали критическую массу.
— Привет. Пьете, упыри?
Я нахмурился. Прямо скажем, в мои планы не входило делить приятную кампанию с менторски настроенной подругой.
— Радионуклиды выводим.
— Знаю я твои нуклиды, тело. Зенки заливаешь.
Все ясно: девочка не в духе. Видать, из рейда пустая вернулась. Что ж, поделом окурку лужа, надо взрослых дядек слушать: не фиг соваться в южные части Темной Долины, где все приличные артефакты вычистили еще неделю назад, сразу после выброса.
Лата уселась между мной и Зеленым, вытянула ноги в проход, не заботясь об удобстве тех, кому придется через них перешагивать, и закурила тонкую сигаретку с ментолом.
— Удачно в город съездил? — пустив в потолок пару дымных колечек, справилась она.
— Твоими молитвами, — сказал я. Оторвал уголок и глотнул томатного сока прямо из коробки.
— Мог бы цветок привезти ради приличия.
— Был цветок. Гопники затоптали.
Лата воззрилась на меня, постучала ноготком по сигаретке, стряхивая пепел.
— Ничего глупее не придумал? Или ты конкурс тупых шуток решил выиграть?
