Андрей Егоров - Космический капкан
– Ага. Кошки облезлые, – бросил в сторону! Жмых. – Ни кожи, ни рожи, и фигуры, как у подрос ков.
– Извините, не расслышал вас, – шевельнул ушами лемуриец.
– Я говорю: к слову о девушках, надо еще позвонить. На Процион. Я и собирался звонить на Процион, но вспомнил, что моего звонка очень ждет один друг.
– Звоните, – скорбно вздохнул поэт. Опасаясь оставлять за спиной безумного лемурийца, который к тому же раскусил его хитрость, Жмых постоянно оглядываясь, набрал двадцатидвухзначнь номер. В наушнике щелкнуло, и томный голос проговорил с придыханием:
– Алло!
Изображение на экране по какой-то причине не появилось. То ли со связью случились перебои, то ли Софочка не хотела, чтобы ее видели без макияжа. Женщины к видеофону всегда относились с презрением, предпочитая голосовую связь.
– Соф-и-иик, – постаравшись изобразить максимальную нежность, позвал Жмых.
– Это ты, Глебчик, дорогой? «Узнала», – самодовольно подумал Жмых.
– Ну а кто еще? Я, конечно.
– Ты где? На Проционе?
– Пока нет. Но скоро буду. И упаду в твои объятья, Софик.
– Ты при деньга-а-ах? – протянула она.
«Вот ведь, – подумал Глеб, – только деньги ее и интересуют. А сколько я на нее, дуру жадную, спустил прошлый раз?»
– Не волнуйся, не на мели, – соврал Глеб. – Все просто отлично. Только соскучился очень. Ты же меня знаешь. – Так приезжай скорее, – голос у Софочки стал медовым, – ты же знаешь, я всегда тебя жду. – Обязательно приеду, – пообещал Жмых. – Слушай, Софа, я решил с тобой не расставаться. Делаю, тебе предложение. Официальное. Кольцо вручу лично. При встрече.
На другом конце линии на несколько секунд воцарилось молчание.
– Правда?
– А то?!
«Могу и жениться, – отстраненно подумал Глеб. – На месяц стану семейным. Надо же где-то перекантоваться. Даже фамилию ее возьму. Чем чаще меняешь фамилию на законных основаниях, тем лучше. А как же ее фамилия? Цуккермейстнер, кажется. Хорошая фамилия».
– У меня тепло и уютно, – проворковала Софочка, – когда тебя ждать, котик?
– Кто там? – вдруг зазвучал в трубке грубый мужской голос.
– Ой, – вскрикнула Софочка.
– Это еще что такое?! – проговорил Глеб. – Кто там у тебя?
Поэт– лемуриец ахнул и принялся сочувственно трясти головой, словно козел, ворвавшийся в огород, полный тугих капустных кочанов.
– Я спрашиваю, кто там?! – зазвучал снова грубый голос. – А ну ты, гадюка, включи-ка мне изображение на минутку. Чтобы я знал, кому всадить нож сердце!
– Нет, – крикнула Софочка, – я люблю тебя Друмда! И тебя, конечно, Глеб! Приезжай, я согласна.
Связь оборвалась.
– Та-а-ак, – протянул Глеб и грохнул трубку на рычаги. – Друмда, значит! Ну и имечко у этого типа или фамилия? Такую фамилию я бы себе не взял…
Визит на Процион откладывался. Мало ли что Софочка согласна. Можно, конечно, полететь, посмотреть, что там за Друмда с грубым голосом. Но разборки с любовниками Софочки – а они сплошь воры убийцы – сейчас совсем ни к чему. Только зря потратил деньги…
– Извините, – приблизился лемуриец, – я опять случайно услышал ваш разговор и хочу сказать: не расстраивайтесь так! – Он положил руку на плечо Глеба. – Нет, в самом деле, любовь стоит того, что ней говорят величайшие поэты прошлого. Она стоит величайших жертв, которые ей приносят. Но мне хотелось бы, чтобы вы поняли. С крахом любви не завершается жизнь. Вы наверняка встретите девушку прекрасную во всех отношениях. Ту, что со временем разделит ваши чувства, завладеет вашим сердцем. По этому поводу у меня есть пара строк. Не желаете послушать?…
– Нет! – ответил Глеб со всей возможной мягкостью, хотя тирада поэта-лемурийца вызвала у нег серьезное раздражение. Он осторожно освободился о лежащей у него на плече ладони. – Может быть, другой раз.
– Но ведь другого раза может и не быть.
«Оно и к лучшему», – подумал Жмых, а вслух сказал:
– Ты не против, лохматый, если я сделаю еще один звонок?
– Вы так сильно ее любили? – поинтересовался поэт.
– Возможно, – уклончиво ответил Глеб, повернулся и принялся выстукивать новый номер. Поэт все время оставался в его поле зрения. Кто знает, чего ждать от лемурийца? Что может вызвать его гнев? Напрасно он брякнул это в высшей степени неудачное обращение – «лохматый». Но лемуриец и правда даже не заросший, а именно лохматый! А взгляд на бледном лице так и пылает.
Жмых ласково улыбнулся лемурийцу и подумал, что, если разгорится конфликт, надо сразу его вырубать. Поискал кругом тяжелое и решил, что ударит его в лоб трубкой.
На сей раз экран просветлел. На нем обрисовался изящный дамский силуэт. Суровая брюнетка сжимала в тонких пальцах бокал с вином. Левая рука, украшенная тяжелым золотым браслетом, лежала на подлокотнике кресла. Длинные ногти брюнетки отливали темно-алым, словно она только что потрошила голыми руками тушу дикого зверя.
– Мари, – выдохнул Глеб, – давно не виделись.
– Давно, – согласилась Мари, разглядывая собеседника с неодобрением. – Пожалуй, это и к лучшему? Где это ты? Похоже, в космопорте?
– Вроде того, – откликнулся Жмых. – Представь себе, приехал, чтобы вылететь к тебе сей же час. Как ты на это смотришь?
– Когда мы виделись последний раз, ты оставил меня без копейки.
– Мне нужны были хоть какие-то деньги на первое время, – заметил Глеб, – к тому же я собирался при первой же возможности все тебе компенсировать.
– Ну-ну, – ответила Мари, – давно вышел?
– Ты и про это знаешь.
– Лучше не появляйся здесь, Глеб. Я в тебе разочаровалась. А когда я в ком-то разочаровываюсь…
Глеб даже отстранился от экрана видеофона.
– Напрасно ты так, крошка! Я ведь тебя люблю. И хотел тебе сделать предложение.
– Простите, – вмешался лемуриец.
– Чего тебе?! – огрызнулся Глеб.
– Это еще кто? – заинтересовалась Мари.
– Никто, – ответил Глеб. – Так ты ждешь мен или нет? Я хочу тебя! Хочу взять тебя замуж.
– Ваше поведение аморально, – сообщил поэт перебивая Глеба, – сначала вы звоните одной даме затем другой. Предлагаете обоим руку и сердце. А между тем чувства требуют…
– Да пошел ты, – взорвался Глеб, забыв, с кем имеет дело, – пошел со своими чувствами к черту! За ткнись, сволочь косоглазая!
– Ну, почему же. Пусть говорит. – процедил Мари, – это очень интересно. Значит, сначала он звонил одной, потом другой. И я – на втором месте. Интересно, а третий номер у тебя тоже припасен? Низкий негодяй!
– Ничего я не низкий. На пять сантиметров выпи тебя, хотя ты – та еще дылда!
– А та, первая, что же, не захотела тебя видеть? – мстительно спросила Мари. – Промахнулся? Но каков негодяй – позвонить мне второй! Заводи себе сколько хочешь шлюшек в разных портах, но предпочесть мне кого-то.
– Кто не захотел меня видеть? Ты что такое говоришь?! – выкрикнул Глеб. – Ты что этого, косого слушаешь? Да он несет не пойми что!
– Нет, позвольте, – запротестовал лемуриец, – я никогда не унижаю себя и окружающих ложью. Я только хотел сказать, что чувства требуют бережного обращения!
Мари расхохоталась.
– Приезжай ко мне, косоглазенький! Я люблю таких, с чувствами! А этому мерзавцу расцарапай как следует физиономию! Давай, пока линия не рассоединилась!
Глеб вспомнил, что за развлечение Мари сейчас платит он, и выдернул расчетную карточку из автомата. Экран погас. В трубке зазвучали короткие гудки.
– Проклятье, – выругался Глеб и развернулся к лемурийцу. – Ты что, совсем ничего не соображаешь, чмо болотное?
Он осекся, вспомнив, с кем имеет дело.
– Чувства… – начал поэт, нисколько не обидевшись на эпитеты, которыми награждал его Жмых.
– Слушай, ты, – перебил его Глеб, – мне некогда разводить разговоры о всякой ерунде. Меня преследует полиция. И я собираюсь убраться с этой планеты прямо сейчас. Ты понял? Так что отойди в сторону и дай мне дорогу. Вот, у меня и ствол есть. Так что берегись!
Жмых продемонстрировал лемурийцу разряженный «глюк», наполовину вытащив пистолет из кармана брюк.
– Это очень интересно, – кивнул поэт. – Не смею вас задерживать. Счастливого пути.
– Стучать не пойдешь? Смотри, я тебя из-под земли достану!
– Нет, у меня сейчас другие заботы, – объявил лемуриец. – Мне надо поговорить с возлюбленной. Вы так кстати освободили телефон.
Лемуриец приник к трубке и часто задышал в нее, шепча:
О благородное и нежное созданье,Венец всегалактического мирозданья,Прекрасны твои глазки, твоя кожа,И носик твой прекрасен очень тоже.
Жмых сплюнул и направился под тент в кафе. Там он бросил барсетку с деньгами на стол, поджидая робота-официанта.
– Кваса. Ледяного, – потребовал Глеб. – Бутерброд с салями. Нет, два бутерброда. И еще кваса.
– Заказ принят, – сообщил робот. – Желаете прочесть газету? Послушать новости?
