Дэвид Эннендейл - Мефистон - Властелин Смерти

— У тебя есть право изменить его приказы.

— Да, но Освященные должны быть сокрушены. Мы призваны. Однако нам следует соблюдать осторожность. Нетерпение здесь излишне.

— Возможно, то, что ты видел на «Затмении», не является темным предзнаменованием.

— С каких пор ты одержим подобной глупостью? — отрезаю я.

— С тех самых, как один из величайших капелланов нашего Ордена заговорил о надежде.

— Он не прав, поступая так.

— Надежды нет?

— Есть долг. Есть вера. Есть смерть. Этого достаточно.

Альбинус качает головой. «Нет, не достаточно», — говорит он, и переходит ближе к Квирину.

Я смотрю на город. Он понимает меня. Если бы он был населен, то люди бы поклонялись миражам собственных желаний.

Но у пустынного города нет никаких претензий. Он знает, как тонка завеса реальности. Он был избавлен от иллюзий.

Я всего в паре метров от ближайшего боевого брата. «Хищник Баала» «Флегетон» рычит в нескольких шагах позади меня. Но дистанция между мной и другими Кровавыми Ангелами на самом деле огромная. Они не могут постичь окутанных тьмой путей, которыми я сейчас следую. Я в свою очередь не стану делать вид, что отворачиваюсь от этих путей. Они для меня та реальность, с которой я не спущу глаз. Они также являются источником силы, которую я использую для защиты Империума. От этого я тоже не стану отворачиваться.

Звучит так, словно у меня есть выбор.

Квирин призывает: «Вперёд, братья! Мы почти у святыни! Благословение Императора с нами!»

Когда он триумфально восклицает, я чувствую, что границы с Имматериумом размываются ещё быстрее. Мы почти достигли эпицентра нашей судьбы. В этот же момент я осознаю, что некоторые окна зданий не так слепы, как казались ранее.

Ракеты расчерчивают ночную тьму.

Глава 3

УЛИЦЫ ВЕКАЙРЫ

Место засады было выбрано очень хорошо. Улицы сужаются здесь и делают резкий поворот. Наши подразделения стеснены в действиях, загнаны в ограниченное пространство. Улица между зданиями превращается в жестокий узкий проход меж отвесных стен. Всё это проносится в моей голове в доли секунды, пока убийственный свет падает на нас. Ракеты обрушиваются с трех сторон. Превосходный огненный мешок. Выбраться из него невозможно.

Я бросаюсь к «Флегетону» в момент, когда ударные волны накатываются на меня. Воздух превращается в пламя. Меня словно проглотил дракон. Одна из ракет поражает броню в задней части «Флегетона», швыряя танк вперед. Он ударяется в меня, сбивая с ног. Но зато поврежденная машина обеспечивает укрытие от разрушительного воздействия взрыва. Огонь, бушующий вокруг меня — ничто, по сравнению с адским пламенем, разгорающимся в глубине моих глаз. Я чувствую себя разделенным на две половины, по-разному воспринимающими войну. Губы мои искривляются в яростном оскале. Я жажду крови врагов. В то же время, холод безжизненной планеты считывает боевую обстановку и скользит по следам ракетных траекторий. Они приводят к окнам на высоте тридцати метров в зданиях слева, справа и перед нами, на повороте дороги. Мы в зоне поражения длинной с целый квартал.

Я с этим разберусь.

Атакующие с фронта становятся моими целями. Ярость, расчетливая, свирепая, я встаю один и расправляю свои крылья. Они вырастают из моих плеч багровыми арками сверхъестественной энергии. Создать их не стоит мне никаких усилий, настолько сильны течения варпа. В десятке метров позади подбитого «Флегетона» «Хищник» «Неудержимый» открывает ответный огонь главным калибром по зданию слева от меня. Я взлетаю вперед и вверх, выхватывая меч по пути к окну, подсвеченному вспышкой нового ракетного залпа. Я врываюсь, выламывая раму окна. Я призрак, скрытый во все уничтожающей крови, и все должны пасть предо мной. В комнате трое Освященных. Мы находимся в помещении, которое должно быть раньше было спальней, но теперь оно опустело, содержимое его обратилось в прах за прошедшие тысячелетия. Один из предателей перезаряжает ракетную установку. Другой, чемпион их грязных богов, делает выпад в мою сторону своим визжащим цепным топором. Третий — колдун, его я решаю оставить напоследок.

Я перенаправляю энергию из крыльев в свой меч. Я наношу горизонтальный размашистый удар. Воздух, сквозь который пролетает «Витарус», разрезан и кровоточит. Клинок с лёгкостью перерубает рукоять цепного топора. Этот предатель едва ли заслуживает моего внимания. Сознание моё теперь уже разделилось на три составляющие. Это ярость, беспристрастный наблюдатель, и мой клинок. Воля моя несёт разрушение на молекулярном уровне. Действия и мысли слились воедино, грация чистейшей смерти, и я обезглавливаю чемпиона. Голова его отлетает назад, ударяясь о плечо его брата, фонтан крови заливает комнату. Это мне по вкусу. Но этого недостаточно.

Освященный с ракетной установкой поднимает своё оружие. Возможно, он просто глупец. А, возможно, он представляет себе, что я такое, и готов пожертвовать собой, чтобы уничтожить меня. Возможно, и то, и другое. Он выпускает ракету, в упор, в ограниченном пространстве. Его действие сталкивается с моей волей. Прежде чем его палец нажимает на курок, я призываю щит. Он мерцает, блестит, как золото, как вера Сангвиния. Ракета взрывается, ударившись в него. Взрыв выжигает комнату. Предателя отшвыривает ударной волной. Внутри своего изломанного доспеха, он запекается до состояния угля.

Остается лишь колдун. Взрыв отбросил его к дальней стене комнаты. Он ошеломлен. Он шатается на ногах, какое бы демоническое заклинание он ни готовил, оно прервано. Моя воля захватывает его, прежде чем он попытается предпринять новую попытку. Я проникаю внутрь. Мой ментальный кулак сжимает его скелет, словно куклу. Он чувствует меня. Он борется, его обездвиженное тело дергается, как во сне. Его воля ничто по сравнению с моей, муравей, пытающийся сдвинуть колосса. Я презираю его до самых глубин своего сердца. Это то, во что хотели бы превратить меня боги Хаоса? Это лучшее из того, что они могут? Усилием мысли я поднимаю предателя в воздух. Подвешенный над полом он дрожит от напряжения. Он — оголенный провод. Он пытается шевелить губами. Дыхание его прерывистое. Это начала слов. Он пытается закончить заклинание.

Я делаю шаг вперед. Вокруг меня реальность и варп сталкиваются и уничтожают друг друга в сполохах молний. Комната дрожит, её контуры изгибаются от накапливающейся силы. И вовсе не пытающийся пролезть в реальность демон является причиной этих деформаций. Причина — Мефистон. «Я убил князя демонов голыми руками, — говорю я колдуну из Освященных. — Как ты можешь надеяться призвать что-то вообще достойное моего внимания?»

Я сжимаю кулак. Пение превращается в сдавленный вой от невообразимой боли. Раздается звук, напоминающий хруст переламываемых сухих веток. Это его скелет превратился в пыль.

Стон прекращается. Я бросаю на пол комок превращенного в лохмотья керамита и поворачиваюсь к окну. Фасад, по которому вёл огонь «Неудержимый», превратился в груду дымящихся развалин. Из окон дома напротив вырывается струя пламени огнемёта. Я слышу грохот болтеров. Секунды спустя тела летят вниз на улицу. С засадой покончено.

Я оглядываю уровень улицы. «Флегетон» повреждён, но может двигаться. Альбинус стоит рядом с танком, урчащим на холостом ходу, в ожидании меня. «В чём дело?» — спрашиваю я.

— Брат-сержант Салеос погиб.

Командир «Флегетона». «Его геносемя?»

Альбинус качает головой: «Я не смог спасти его. Он получил прямое попадание».

Тяжкая утрата. Одна из тех, за которую Освященные расплатятся сполна. «Сколько еще?»

— Одиннадцать, — он открывает нартециум, встроенный в его перчатку. Он показывает мне шесть цилиндров, содержащих драгоценное наследие наших погибших братьев. Остальных ракеты разнесли на части, нечего спасать.

Само существование Освященных является поводом для ведения войны на уничтожение. Но теперь они заслужили особый гнев.

Тела их станут погребальными кострами для них самих.

Мы идём дальше. Мы поворачиваем за угол, жаждущие крови. И мы её получим. Освященные возвели баррикаду на нашем пути. «Флегетон» вырывается вперед, словно его дух машины жаждет мщения за нанесённые увечья. Его смонтированное спереди лезвие снесёт баррикаду, но ярость танка не дожидается столкновения. Пушка «огненный шторм» дает волю его гневу. «Флегетон» говорит на языке огня. Название подходит орудию. Это не просто огненный шквал омывающий баррикаду. Это горизонтальный вихрь, обрушивающийся с разрушительной силой солнечного пламени. Он убивает, плавит и испаряет. Силовая броня не способна противостоять ему. Предатели, защищавшие баррикаду, обратились в пепел.

А что за баррикадой? За ней узкие улицы, петляющие и разветвляющиеся, мы приблизились к границам старого города Векайры. Здания ещё более обветшалые и потрепанные временем. От дорог остались только лоскутки покрытия. Мы стоим на перекрестке, и только проспект, уходящий вправо, достаточно широк для прохода бронетехники.