Владимир Корн - Страж Либерилля
Интересна сама методика обучения. Насколько мне известно, приемы боя, особенно новые, всегда отрабатываются в начале занятия, когда мышцы еще не устали. Но не в случае с Винсенте. Перед тем как научить новым приемам или комбинациям ударов, мастер заставлял выложиться так, что в голове билась одна-единственная мысль: «Быстрей бы весь этот кошмар закончился». И когда ты чувствовал, что вот-вот свалишься на щелястый деревянный пол и будешь долго-долго на нем валяться, приходя в себя от усталости, Винсенте говорил:
— Ну что, пожалуй, приступим.
Какое там «приступим», если к тому времени ты успел уже проклясть все на свете, а более всего — самого учителя, которого и разглядеть-то едва мог из-за пелены в глазах?
Винсенте же свою методику вовсе не считал издевательством и объяснял ее так:
— Тело на фоне крайнего изнеможения пытается сохранить те крохи силы, что у него еще остались, и потому само выбирает наиболее экономные движения. Я сюда никого не звал, — обязательно добавлял он. — Так что можете убираться в любую секунду.
И уходили, причем даже не каждый второй, куда больше. Но те, кто остался, были благодарны мастеру. Знаю по себе.
Есть среди моих знакомых некто Фарид. Старше меня на несколько лет, выше на целую голову и раза в два шире в обхвате. Впервые я с ним столкнулся сразу после того, как мы переехали в наш новый дом. И началось. Каждый раз я получал затрещины. Было больно и унизительно. К тому же приходилось выслушивать издевательский смех, и частенько все происходило на глазах у девчонок. Словом, я всячески старался избежать с ним встречи.
Разминуться с Фаридом у меня получалось далеко не всегда. И вот тогда-то я в первый раз попытался найти отцовский револьвер, настолько этот Фарид меня достал. И убил бы, честное слово! Затем он на время куда-то исчез, и когда наши пути снова пересеклись, я уже был готов к встрече.
На этот раз все прошло совершенно по иному сценарию. Я ткнул его основанием ладони в подбородок в тот самый миг, когда он замахнулся, явно намереваясь ударить мне кулаком в лицо. Ткнул несильно, левой рукой, чуть сбоку, чтобы вся энергия моего толчка была направлена на его опорную ногу — это важно. Хватило: Фарид сполз на колени. Тут бы самое время добавить ему ногой в лицо, но я не стал. Как не стал трогать и двух его компаньонов, которые, после того как я сделал шаг в их сторону, подались назад, испуганно замахав руками и явно впечатлившись увиденным.
Казалось бы, полная победа. Но при следующем посещении Винсенте я получил от него такой разнос! Не знаю, откуда он узнал об этом инциденте, но мало мне не показалось.
— Почему ты не стал его добивать? — едва не кричал он. — Почему ты не тронул тех двоих? Чему я тебя учил?
Он не дал мне даже попытки оправдаться, и больше всего я опасался, что в следующий миг услышу от него: «Ноги твоей чтобы больше здесь не было!»
— Благородство — хорошая штука, — продолжил он, когда немного успокоился. — Вот только для него должно быть время и место.
Он немного помолчал, а потом добавил:
— Крис, у меня не так много друзей. Да что там, пальцев одной руки хватит, чтобы их пересчитать. Знаешь, как погиб лучший из них? Примерно в такой же ситуации он и получил нож в спину, когда решил, что все уже закончилось. Хотя это твоя жизнь, и, возможно, ты уже успел от нее устать.
Вот такой у меня учитель.
Вернулся Винсенте, держа в руках глубокую чашку, полную какой-то зеленоватой жидкости. Поставил ее передо мной на стол и молча указал подбородком: мол, положи в нее руку. Я с сомнением взглянул на чашку и на самого Винсенте. Понятно же, что вода горячая — от нее даже парок поднимается, да и принес он ее, подложив под дно полотенце.
— Давай, пока не остыло, — только и сказал он.
Вода действительно оказалась горячей, и мне, чтобы не вскрикнуть, пришлось даже губу закусить.
— Терпи, — услышал я от него. — Боль всегда уходит через еще бóльшую боль. А я пока чай заварю.
Чай Винсенте любил. Наверное, это было единственной его слабостью. Обычный крепкий чай, без молока, лимона или чего-либо еще.
— Чай должен быть черным, как ночь, и сладким, как грех, — любил говаривать он.
К чаю на столе всегда присутствовали рогалики, сдобные булочки, кексы или какие-нибудь бисквиты. Причем в таком количестве, что, попив у Винсенте чайку, вполне можно было обойтись без обеда. Мэтр никогда не делал культа из процесса чаепития. Разве что сам напиток был настолько крепок, что далеко не каждому придется по вкусу. Что характерно, выпечка у Винсенте всегда была свежая. Однажды, когда я завалился к нему за час до назначенного времени, в воздухе витал запах сдобы, а мэтр выглядел немного смущенным.
«Сам он, что ли, печет?» — подумал тогда я и, вероятнее всего, был недалек от истины. Хотя трудно представить этого плечистого, резкого в движениях мужика с взглядом, от которого все время хочется поежиться, колдующим у печи в белоснежном фартуке и колпаке.
Вот и сейчас я ожидал, что Винсенте вернется с подносом, на котором и будет находиться все необходимое для обещанного чаепития. Но нет, в руках он держал бинт и какую-то баночку, от которой издали разило березовым дегтем.
— Вот теперь порядок, — заявил учитель, когда нанес на мою руку мазь, а затем туго перебинтовал рану. Наверное, даже слишком туго.
«Не помешала бы мне завтра повязка», — подумал я, сжал воображаемую рукоять револьвера и несколько раз дернул указательным пальцем.
Сжимал не на виду, спрятав руку под стол, но разве от мэтра что-нибудь скроешь? И все же его вопрос едва не застал меня врасплох.
— Стрелять, что ли, в кого-то собрался? — неожиданно поинтересовался Винсенте, пристально глядя мне в глаза.
— Нет-нет, — поспешил я его успокоить. — Туговато просто.
«Не дай бог, действительно придется стрелять. Но в любом случае с моей стороны это прокол. Ограбление банка вызовет большой шум, а Винсенте не тот человек, который не умеет складывать один плюс один», — пронеслось в голове в то время, как сам я пытался выдержать взгляд мастера. Винсенте промолчал, но по всему было видно, что получилось у меня не слишком убедительно.
Чай, несмотря на свою обычную крепость, был вкусным. Особенно после того, как я добавил в него четыре ложки сахару. Теплые рогалики в очередной раз подтвердили мою догадку о том, что Винсенте печет их сам. Мы молчали некоторое время, пока наконец мастер не поинтересовался:
— Крис, может, тебе денег занять? Сколько тебе нужно?
Вообще-то я зашел к нему в первую очередь из-за того, чтобы попросить небольшую отсрочку. И вдруг — такое предложение. Ну явно же он меня подозревает. Теперь придется только надеяться, что его подозрения внутри него и останутся, когда он убедится, что был прав.
— Спасибо, — решительно помахал я головой. — Я, наверное, пойду.
— Ну смотри.
Когда я обернулся у двери, чтобы кивнуть прощаясь, он явно что-то хотел добавить еще, но промолчал. Деньги у Винсенте имеются, причем немалые, это я знал точно. Даже удивительно, что он ведет такой образ жизни и живет там, где живет.
Но однажды я от него услышал: «Мужчина должен решать свои проблемы самостоятельно». И я полностью согласен с этим утверждением.
Глава 4
— Крис, а у тебя было много женщин? Ну, после того…
«…что между нами произошло», — закончил я за Кристину.
Мы были первыми друг у друга тогда, два года назад. Все случилось, потому что мы оба к этому стремились.
— Платье тебе очень к лицу, — уклонился я от ответа. Много ли, мало — это смотря с кем сравнивать. — В рыжий цвет не хочешь перекраситься?
У Кристины замечательные русые волосы. Но Ночной Безумец продолжает охотиться за своими жертвами. Рассказывают, что буквально накануне обнаружили еще одну, и снова не рыжую.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— А у тебя — мужчин?
— У меня?
Кристина улыбнулась, выражение ее лица показалось мне мечтательным, и в тот самый миг, когда я с болью приготовился услышать: «Да, много», — за окном раздался истошный вопль молочника:
— Молоко! Свежее молоко!
— И чего так орать? — Просыпаясь, я поморщился. — В надежде раздобыть очередного клиента? Так все жители этого дома, как, впрочем, и окрестных, уже пользуются твоими услугами.
Я лежал, вспоминая подробности сна. К чему бы такое приснилось? И почему на Кристине было алое платье? К тому, что сегодня может произойти, — к крови? И еще этот ее вопрос, про моих женщин. И ответ, услышать который мне помешал вопль молочника и в котором почти не сомневался.
Говорят, если посмотреть в окно, сон сразу же выветрится из головы. Так я и поступил, поспешив выглянуть на улицу: слишком неприятен мне этот сон, и чем скорее он забудется, тем лучше.
Я в очередной раз оглядел свою банду. Ну а как еще можно назвать всех этих парней во главе со мной, если мы собрались ограбить банк? Возможно, будет стрельба и человеческие жертвы.
