Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)
Нет. Дурацкая легенда. И реализация дурацкая.
Поэтому, когда Мутный вышел на палубу и, засунув руки в карманы, предложил работу, я был порядком озадачен. Что он нас раскусил – был уверен. Почему же так легко пустил к себе? Или понял, что не отвяжемся? Поиграть захотел? Что он чист от древоружия, слепому ясно. Судя по леталкам, девкам и размеру фандрового убежища – лучшее для себя бережёт. Что же он специально для нас плазмострела не припас? А ведь я был готов и к такому обороту. И Булыга был готов – я видел. А вот Данила опять отвлёкся: глаза мечтательные, пальчики шевелятся, будто кошку гладит, губки дудочкой… И кто таких в Поле выпускает?! Погибнет же! Может, девчонку в Калуге оставил? Хорошо бы с потомством, порода всё-таки. Жаль будет такие гены потерять.
А девки у Мутного – блеск! Но с гнильцой. Вон как глазками стреляют. На Булыгу – ноль внимания. Данилу тоже игнорируют… так что весь шарм и очарование нацелены на нас с Феликсом. Вот дуры! Феликс всё ещё в ауте – земляков потерял. А я так приучен, что, когда вижу бесплатный сыр, думаю только о мышеловке.
И даже в этом шарада!
Это что же, купец своих женщин не знает? Отворачивается. Даже демонстративно как-то. Противно. А что, если Мутный весь расклад просчитал и теперь от нас девками откупиться хочет? Так ведь нет за ним ничего!
Древоружия нет, работорговли нет… ещё бы: предполагаемых рабов мы час назад истребили. В порядке тотального освобождения. От жизни и вообще…
Может, он нас за санитаров принял? Мало ли какие претензии у этих выродков к купцу. Если он им должен, то… тем интереснее. Как-никак, СС – моя фишка, хобби и геморрой. Помимо милиции и дружины.
Крепкий он, Мутный. Волосы короткие, седые. Осанка прямая, плечи широкие. Двигается легко: при мне несколько раз с леталки прыгал и поднимался наверх. В движении! Глазастый, мосластый… И что самое неприятное: нисколько нас не боится. Нет в нём страха. А ведь должен быть! Любой на его месте менжевался бы: без охраны встретить в Поле головорезов…
И девки красивые, и сундуки с товарами…
И вместо того чтобы бежать от беды подальше, сформировал конвой из бандитов. А если бы мы и вправду злое задумали? Нас трое, их двое. Женщин считать не будем. А если с умом подойти – то и Феликса можно на свою сторону переманить. Собственно, даже сейчас это неплохая мысль – барахла у купца на четыре состояния. И нас четверо. Каждому хватит! Но лучше подождать, пока ему на Руине из шмоток фандр сделают, – это же вообще «о-го-го!» – казна не всякого города такое сокровище потянет. Может, поэтому он так спокоен? Вычислил, что умных людей на борт берёт, которые по дороге к складу рыпаться не будут, а дождутся настоящего куша?
А что? Такое предположение вполне возможно. И многое объясняет.
Но это значит, что в Шостке он от нас избавится. С учётом, что это уже не Московия, и тамошние порядки он знает лучшего нашего… да. Избавится, легко.
Но тогда как он вернётся? Один, с женщинами? Или девок он тоже бросит?
Ничего не понимаю!
6. КАИН ГУДЛАЙ
Сула, как вышел из отсека мгновенного переноса, так мы его больше не видели. Даже не попрощался, зараза. Сгинул, пропал, будто под землю провалился. Может, и я туда же хотел? Под землю. А куда мне ещё? Совсем недавно, считай – только что, я был уважаемым человеком: торговал в лавке, меня знали соседи, и я был уверен в завтрашнем дне. И ведь всё сам! Родня от чумы вымерла в Коломне… Только не вздумайте туда ходить – эта бацилла срока давности не имеет. В обход карантина меня вывез дядя Хаем на своей латаной леталке. Он бы и Цилю взял, сестрицу мою, да только упёрлась Циля – без сундука с приданым эвакуироваться не захотела. Так что привёз меня дядя Хаем в Калугу, да и подался обратно за моим семейством…
Сколько лет сгинуло: ни его, ни семейства.
А сейчас я дал дёру с кичмана и наверняка объявлен в розыск как убийца дружинника. Теперь, если поймают – разбираться не станут. Сула, разве что, мог бы подтвердить. Только кто поверит Суле? И где он, Сула?
Прохожу мимо огромного барельефа забавной росписи – забытое древнее письмо – и фанерного щита: «БРЯНСК». Под названием города кривыми, пьяными буквами значится: «Внимание! Переход лишает ткань фандровых свойств».
Всё лучше понимаю, что назад дороги нет. Если Рыжий идёт к Началу Тьмы, то нужно падать ему на хвост и мотать отсюда. Только к Началу, понятное дело, пешачить мне незачем. По дороге отыщу местечко для новой жизни и отвяну. А во Тьму пусть он сам идёт. Если при Свете жизнь неласкова, могу представить, что там, во Тьме, делается.
Выхожу из-под купола станции и тут же наступаю на что-то влажное и скользкое. Какая-то тварь торопится зарыться в мусор из мха и опавших листьев.
Оборачиваюсь к тёмному провалу:
– Рыжий! – кричу и шёпотом добавляю: – Катухес тебе на живот…
Зреет соблазнительный план убить своего «приятеля», а труп отнести дружинникам. Вдруг простят? Но вот Рыжий выходит, и я понимаю, что мне с ним не справиться. Походка уверенного в себе человека. Скользящие движения бойца, остановить которого может или смерть, или дружинник по имени Данила.
– Почему кричишь?
– Да вот думаю, с чего это Переход сразу в джунгли выводит?
– Ты меня спрашиваешь? – Он подходит ближе, осматривается. – Это не джунгли, Каин. Здесь парк когда-то был. Вон там аллея по кругу шла, видишь? Остатки ограждения ещё сохранились.
Движением плеча Рыжий поправляет поклажу, а свободной рукой показывает чуть в сторону от станции. Он делает это так уверенно, будто и в самом деле видит и аллею, и ограждение. Вот только поверить его словам проще, чем что-то разглядеть.
Всё, что я вижу, – это потёртый временем купол и букву «П» на высоком шпиле.
– Свобода, Каин! Хорошо! – говорит Рыжий. – А где это мы?
– Мимо вывески прошёл и уже забыл, как город называется?
– Сколько слов… – Он качает головой. – Ответить не проще?
– Неграмотный, что ли? «Брянск» там написано!
– Брянск?! – Рыжий не скрывает удовольствия. – Это же двести километров! Может, вернёмся и куда дальше махнём?
– Ага! Вернулся один… Для Перехода нужен код доступа самая тайна из всех государственных. О глобальном мануале слышал?
– Нет, – беспечно отвечает Рыжий, – я много чего не слышал, Каин. Нужная вещь?
– «Нужная»… – злюсь на его бестолковость. – Если знать коды доступа, в любую точку Края перейти можно… Переходами Москва заправляет. Скажи спасибо, что сюда подбросили. Не иначе кого-то из своих отправляли и забыли выключить.
– Ну и ладно, – говорит Рыжий. – Две сотни тоже неплохо.
Он обходит меня и смело углубляется в заросли.
Тороплюсь следом. Боюсь потерять его из виду. Жалуюсь:
– В ноги колко, лапти в тюрьме отобрали.
– Вот чучело! – добродушно сетует Рыжий, сбрасывая с плеча узел. – Я ж тебе сразу говорил: надень ботинки!
Он бросает мне носки и обувь. С неимоверным облегчением присаживаюсь на ближайшую корягу: колени дрожат, меня колотит. Я никак не могу успокоиться. Аз ох ун вей! Каин убийца!
Но обуться не успеваю: Рыжий стремительным броском сметает меня с дерева. Я опрокидываюсь, и мы катимся по земле. Кажется, успеваю ударить его кулаком в грудь.
– Ты рехнулся!
Вместо ответа он поднимается и смотрит в сторону, откуда мы только что прикатились: не было больше «коряги». Зелёное в коричневых пятнах тело билось в конвульсиях, сжимая-разжимая кольца в том месте, где секунду назад была моя задница.
Я в шоке. Теперь мне так страшно, что решаюсь спросить:
– Зачем было убивать дружинников?
– А нужно было попросить? – удивляется Рыжий. – Отпустили бы?
– Нет, конечно. Но ты должен был подчиниться…
– И ни фига не «должен»! Я – не гражданин. И вашим порядкам не подчиняюсь. Зашёл в город сменить одежду, инструмент и разузнать дорогу. И за всё заплатил, между прочим! А какие-то люди не выпускали меня из лавки, потом избили, обобрали и заперли. В чём долг-то? Не пойму. Кстати, я тебе только что жизнь спас. Мог бы и поблагодарить.
– Что-то не хочется, – с нервным смешком отвечаю я, но тут же добавляю: – Впрочем, когда я спасу тебе жизнь, можешь не поблагодарить меня. Тогда будем квиты.
Пока он размышляет, я поднимаюсь и отряхиваюсь.
– Не могу такого представить, чтобы мне спасли жизнь, и я не захотел сказать за это спасибо. Кстати! – Рыжий щёлкает пальцами. – Ты всё ещё мне должен за кинжал!
– Который ты украл у Пека?
– Не знаю я никакого Пека!
– Если такой правильный, почему убегал от Данилы?
– Он показался мне очень сильным, – голос Рыжего становится доверительным и кротким. – Опасный тип. Я решил оставить нож и уносить ноги. Хоть и жалко. Залезть в схрон, где такие ножики хранятся, было делом непростым. Кстати, железка была самым обыкновенным кинжалом, пока в твои руки не попала. Ты по ней также пальцем поводил, как по платку?
– Нет, – мне становится дурно от понимания, что сам заварил эту кашу. – Там потайная кнопка есть. И это не кинжал. Это вибронож. Такие делали перед Упадком.
